Хочу тебя использовать - Екатерина Орлова
Прохожу в комнату к маме и наклоняюсь, чтобы поправить сползшее одеяло. Отец, как всегда, спит, похрапывая, даже не озаботившись тем, чтобы укрыть маму. Знает ведь, что из-за того, что ее конечности не двигаются, она постоянно мерзнет. Но какое ему до этого дело? После маминого инсульта он полностью переложил на мои плечи уход за ней. Мол, ты же училась на медсестру, вот и тренируйся. Что так, что эдак тебе после получения образования судки за больными выносить.
Сажусь на кровать и тяжело, порывисто вздыхаю, глотая слезы. Когда я получу его – образование это? Если бы хоть была возможность жить на что-то и нанять маме сиделку, я бы уже была с ней в городе и там бы училась и подрабатывала. Но у меня нет возможности даже вывезти ее туда. Только подкоплю немного денег – отец тут же их спускает на пойло. Нам все время не хватает то на лекарства, то на какие-то другие покупки. Я уже начала копить на зимние сапоги, а сейчас ведь только конец июня. Я просто знаю, что, если отец найдет заначку или увидит, что я отщипываю от семейного бюджета больше положенного, плакала моя новая обувь. Его не интересует, что мои старые сапоги прохудились настолько, что промокают за секунду, стоит выйти на улицу в дождь или в снег.
Падаю на кровать, утыкаясь лицом в подушку, и рыдаю настолько тихо, насколько могу, только бы не разбудить маму или дракона. Если он проснется не по своей воле, то устроит скандал посреди ночи. А я стараюсь скандалов избегать, чтобы лишний раз не волновать маму. Она, бедная, ничем не может помочь мне в этой ситуации, только лежит и молча плачет.
Прорыдавшись, переодеваюсь в ночную сорочку, смываю тушь, большая часть которой осталась на наволочке, и, перевернув подушку, ложусь спать.
Утро встречает меня грохотом на кухне и ругательствами отца. Сажусь, протирая глаза и пытаясь разлепить свинцовые веки. Из-за слез перед сном голова теперь раскалывается, а солнечный свет, проникающий в окно, слепит даже за закрытыми веками.
– Машка, у нас что, нечего пожрать?! – рычит отец.
– Тише, маму разбудишь.
– Проснулась уже! Только ты у нас, принцесса недоделанная, шляешься по ночам, а потом спишь до обеда!
– Как до обеда? – вскидываюсь я, хватая телефон с подоконника, а потом медленно выдыхаю. Семь утра. – Сон алкоголика краток, – бубню себе под нос, спуская ноги на пол.
– Что ты там бухтишь?
– Говорю, еда в холодильнике, на плите только пустые кастрюли.
– Так надо было убрать! – не унимается отец. Ненавижу это время, наверное, больше, чем то, когда он уже выпьет первый раз за день. Потому что у него всегда находится повод для оскорблений.
– Куда? – устало произношу я, подходя к маме. Улыбаюсь вымученной улыбкой, и она вторит мне своей, едва заметной. Целую в лоб. – Как спалось?
Мама медленно моргает, давая понять, что ночь прошла хорошо.
– Сейчас приведу себя в порядок, помоемся и будем завтракать.
– Сначала отца бы накормила, – ворчит отец, но я, игнорируя его, накидываю халат и спешу на улицу в туалет и к умывальнику. Спорить с ним бессмысленно.
Приведя себя и маму в порядок и наконец дождавшись, пока отец свалит из дома, я присаживаюсь на стульчик возле мамы и начинаю ее кормить.
– Вчера встретила у речки Кирилла. Помнишь, внук соседки, про которого я тебе рассказывала? – мама моргает. – Целовались, – говорю с улыбкой, которая тут же тает. – А потом он предположил, что я встречаюсь с Тумановым, но так как мы в ссоре, я позволяю себе гулять с другими в это время. – Мама хмурится. – Я дала ему пощечину и убежала. Эх, а такой был кандидат. – Вопрос в глазах мамы заставляет прояснить ситуацию: – Он богат, мам. Мог бы помочь нам. Я бы увезла тебя в Киев, подлечила, поставила бы на ноги. Могла бы закончить учебу и пойти на работу, нанять тебе реабилитолога. – Мама хмурится еще сильнее. Брови неровно изгибаются в напряжении, и мама возмущенно мычит. – Знаю, тебе не нравится эта идея, ты хотела, чтобы я всего добилась сама. Но какие у меня варианты, мам? Ты же видишь, что происходит. Отец и копейки не дает сэкономить, чтобы отложить. – Из ее глаз вытекает пара слезинок, которые я тут же подхватываю пальцем и вытираю. – Мамулечка, перестань. Я знаю, что ты считаешь себя обузой, но это не так. Ты мой самый дорогой человек, и я буду заботиться о тебе всегда, – она надсадно всхлипывает. – Но я бы хотела, чтобы ты жила нормальной жизнью, а не этой.
Потихоньку мама успокаивается, когда я переключаюсь на другие темы разговоров, строю мечты, которым, возможно, не суждено будет реализоваться. Но разве нам запрещено мечтать даже о несбыточном? Мне кажется, именно фантазии все еще держат меня на плаву.
А в обед начинается армагеддон, потому что отец возвращается со «встречи с друзьями» невменяемо пьяный и не один, а со своими собутыльниками.
Глава 7
– Машка, накрой нам стол по-быстрому! – громыхает он с порога.
– Пап, какой стол? – возмущаюсь я, поставив руки в боки и оторвавшись от таза со стиркой. За спиной отца покачиваются два его собутыльника и ухмыляются. – У нас мама лежачая.
– Так она не будет мешать, а на улице жарко. Давай бегом!
– Идите в другое место! – настаиваю я.
– Это ты сейчас пойдешь в другое место! – рычит отец. – Я даже скажу в какое! Ты гляди, цаца какая! Как жрать за мои кровные, так ты первая!
– За какие твои кровные?! Ты уже семь лет не работаешь, только пьешь!
– Поговори мне еще! – рявкает он, надвигаясь на меня и глядя налитыми кровью глазами. Ненавижу его! Всем сердцем ненавижу! Мой папа, который был таким красавцем в молодости, превратился в это чудовище, брызжущее слюной, с полопавшимися капиллярами в глазах, лохматое, с брюхом, вываливающимся из штанов. Отвратительное зрелище. – Машка, бегом стол накрыла!
– Нет! – я тоже повышаю голос.
Как в замедленной съемке я наблюдаю за тем,
