Ветер с севера (СИ) - Аникина Анна

Они шли по причалу. На некоторые корабли можно было зайти. На входе стоял вахтенный матрос. Рядом стенд с названием корабля и его историей.

Катерина, как заправский экскурсовод рассказала всё, что знала интересного. Про камбуз, кают-компанию, про то, что корабль называют женщины, и что посуда на кораблях обычная, только дно обязательно шершавое, чтобы не скользила по скатерти.

— Ты откуда это всё знаешь? — Мишка смотрел на неё с восхищением. — У меня же дед контр-адмирал на Северном флоте. Я была с ним на самом настоящем миноносце.

Катя поймала себя на том, что ищет среди кораблей "Разящий". Потом опомнилась. Это же Балтийский флот, а не Северный. На всякий случай переспросила вахтенного. — Все корабли из Кронштадта. Только последний из Североморска. Они из ремонта с верфей, — добродушно ответил матрос.

Катя бежала к концу причала, бросив свою компанию. Последним стоял минный тральщик "Соловецкий юнга". Кузьмина была готова расплакаться.

Глава 19

19. Вернулись в город уже под вечер. Поезд обратно почти ночью. Сил гулять не осталось. Они брели по Адмиралтейскому скверу. Ели мороженое. Фотографировались. Решили ещё раз выйти к Неве.

Катя щелкала фотоаппаратом. Свою цифровую камеру с неплохим объективом ей в поездку дала Лёля. Чайка села на крышу дома на углу Гороховой улицы. Катя прицелилась объективом.

Вдруг её резко дёрнули за плечо. Хорошо, что фотоаппарат висел на шее. Он вылетел из рук, больно стукнув "тушкой" по рёбрам. Раздался визг тормозов и гудение клаксонов.

Катя не сразу пришла в себя. К ней с другой стороны улицы спешили друзья. А за плечо Кузьмину железной хваткой держал Вадим Ветров.

— Что ж Вы, Екатерина Александровна, на дорогу то не смотрите? — спросил насмешливо и отпустил её плечо. — Я… Не знаю… Я… Смотрела. Там чайка… И я…, - залепетала Кузьмина, не веря собственным глазам. — Катя, всё хорошо? — примчались ребята, окружили её. — Да, да… Нормально. Катя поискала глазами Ветрова. Тот, держа в руке куртку, уже шёл по тротуару прочь. — Вадим Андреевич! Подождите! — кинулась к нему Катя. Догнала. Тот обернулся. — Надеюсь, с Вами всё в порядке, Екатерина Александровна? — снова спросил Вадим, оглядев её с головы до ног. Катю тряхануло от этого взгляда. — Я хотела сказать Вам спасибо! — собрала она себя в кучу. — Не за что. Берегите себя. — А Вы? Вы что тут…? — Я в Академию приехал. Экзамены сдавать. Завтра домой. Приедете к нам? — Нет, к сожалению. В этом году никак. У нас снова малыш должен родиться. Девочка, — поделилась Катя. — Это замечательно, — улыбнулся Ветров, — Поклон передавайте родителям. Надеюсь, в следующем году Вам позволят быть на балу в День ВМФ. — Будет бал? — Конечно. Придёте? — Обязательно! — Тогда, чур, первый вальс мой. В награду, так сказать, — снова улыбнулся Вадим. — Конечно. Да. Договорились. То есть, спасибо. Спасибо Вам, Вадим Андреевич. — Идите, Екатерина Александровна, Вас ждут, — Вадим кивнул куда-то ей за спину. Там стояла вся её компания.

А Катя застыла. Смотрела на него во все глаза. Серые они! Темно-серые! Глаза у Ветрова. И ресницы у него темные. А волосы совсем короткие и будто выгоревшие. Седые? Он же молодой совсем. Как взрослый мальчишка в этих модных джинсах с массивным ремнем, футболке, обтягивающей тренированное тело и белых кроссовках. В форме, конечно, ему ещё лучше. Особенно в парадной. Но так — тоже ничего.

Вадим тоже не двигался. Вот ведь попалась ему адмиральская внучка. Едва под машину не угодила, дурочка невнимательная. Выросла. Уже совсем не нескладный высокий подросток. Девушка. Красивая. Очень. Пшеничные волосы по плечам. И глазищи серые с ярким жёлтым ободком на радужке. Смотрит внимательно, ничего не упустит. А как машину не заметила?

На самом деле прошла всего пара секунд. Катю окликнули. Она обернулась, мол, сейчас иду. — До свидания, Екатерина Александровна. Осторожнее будьте. — Спасибо. До свидания, Вадим Андреевич.

Ветров отвернулся первый. Быстро зашагал по Гороховой в сторону метро. Ему ещё к Юрке добираться. Там беда. Но Кате Кузьминой об этом не стоило говорить.

— Кать, что за мужик? — взял её за руку Мишка. Катя выдернула ладонь. — Это не мужик. Это Норд. — Кто-кто? — Ветер с севера.

Глава 20

20.

Катя доживала этот день на автомате. Вроде и ходила ногами, даже фотографировала. Её спрашивали о чем-то, она отвечала.

Смеялась над Мишиными шутками и слушала пространное объяснение Вени, чем поребрик отличается от бордюра.

Шаверму они всё же купили. Димка уговорил. — Иначе считаю гастрономическую программу не до конца выполненной. Пышки ели, гречу с курой ели. Надо теперь шаверму. Ларёк у Московского вокзала их дождался.

Завалились в поезд. Усталые. С гудящими ногами. Миша оказался рядом с Катериной. Вдруг приобнял её. Катя было дёрнула плечом. Мишина рука никуда не делась.

Катя повернулась к нему лицом и уже собралась возмутиться. Не успела. Парень поцеловал её. Обхватил её голову ладонями, прижал к себе. Катерина застыла на мгновение, а потом уперлась обеими руками ему в грудь, отстранилась. Задышала тяжело.

— С ума сошёл? — Сошёл, — кивнул Вербицкий, соглашаясь. — Не делай так никогда! Слышишь? — Не могу обещать тебе, — он смотрел на Катю ошалелыми глазами.

Остальные наблюдали за этой сценой молча. Да и что тут скажешь? Не лезть же, когда двое отношения выясняют.

Катя одним махом залезла на верхнюю полку. Отвернулась к стене. Миша было поднялся, протянул руку. — Не надо сейчас, — остановил его Димка.

Катя очень старалась плакать беззвучно. Незачем сейчас всем это видеть, да деваться некуда. Совсем не так она представляла свой первый поцелуй. Кому сказать, что она в семнадцать с половиной лет нецелованная, не поймут. И вот всё к чертям. Все её мечты о поцелуе с любимым человеком. О нежности, о притяжения. О волшебстве момента.

Мишка Кате нравился, нечего скрывать. Высокий, спортивный, умный, весёлый. Свободный и активный. С очень похожим на её собственное детством. Вырос в Берлине, где работали родители. И, казалось бы, чего ему в Германии не сиделось. Зачем ему московская школа? Вербицкий говорил, что накосячил по-крупному. Уж и представить страшно, что такое надо было сделать.

Он влился в их компанию как-то очень легко. Мишка вообще легко нравился людям. С ним было весело. Особенно когда он шутил по-немецки. А понимали его только свои.

Но зачем он вот так с ней? При всех! Будто заклеймил. Катя старательно задышала носом, чтобы успокоиться. Анализировала весь день. Как кино. Кадр за кадром. Где она дала повод с ней так себя повести?

И тут до неё дошло. Вспомнилось Мишкино выражение лица, когда она поговорила с Вадимом и вернулась к своим. Какие у него были глаза. Колючие. Но ведь она не его девушка!

Тут же вспомнились другие глаза, глядящие на неё чуть насмешливо. Ещё бы. Для Вадима Ветрова она всего-навсего внучка адмирала. Бестолковая девчонка. Он взрослый мужчина. Мозг лихорадочно высчитывал разницу в возрасте. Выходило, что самое большое — двенадцать лет. Не так уж и много, если подумать.

Катя провалилась в сон. И проснулась только когда за окнами уже проплывали многоэтажки Зеленограда.

Мишка больше попыток приблизиться не делал. Только помог выбраться из вагона. Они вышли все вместе на залитую летним солнцем Комсомольскую площадь.

— Хорошо дома! — эмоциональный Димка не удержался, — Как к себе на кухню вышел. Я бы не смог жить в другом городе.

Кивнули, соглашаясь, почти все. Только синхронно пожали плечами Катя с Мишей. Они долго жили не здесь. У них другой опыт.

— Везде люди живут. Это, видимо, не только от места зависит, — глубокомысленно заметил Веня, — А от того, что тебя с этим местом связывает. И кто тебя там ждёт.

Тася посмотрела на Афонина с восхищением. Да, Венька мог так сформулировать мысль, что не согласиться с ним было сложно.