Семья брата в наследство - Татьяна Тэя
Офис-менеджер Аня меня узнаёт, несколько раз я заглядывала к Марату, в былые времена даже с Матвеем.
Коротко здороваюсь и получаю объяснение:
- Он на встрече. Я чем-то могу помочь?
- Нет, я подожду.
- Вы договаривались? – спрашивает, потому что таков регламент.
Просто киваю, потому что кивок – ничего не значит, а короткое «да» было бы ложью.
- С транспортом повезло, - снисхожу до объяснений, почему так рано приехала.
- Может, чай или кофе?
- Нет, не надо, я здесь подожду, - киваю на диванчик.
А потом практически полчаса листаю новостную ленту и борюсь с тошнотой. С каждой минутой желание уйти всё сильнее.
Идею написать Марату, что я у него в офисе, отбрасываю практически сразу. Во-первых, не хочется прерывать его, во-вторых, что если у него уже перегорело от моего молчания?
Поэтому жду. Терпеливо отсчитываю минуты и, заслышав голоса людей, вышедших в коридор, сама невольно встаю. Потому что его голос я тоже слышу. И мягкий бархатный смех.
Он в окружении серьёзных мужчин в деловых костюмах. Марат самый молодой из них и одет совсем не по дресс-коду, но, кажется, его это абсолютно не волнует.
Зато завидев меня, он замирает. На полушаге и на полуслове.
Мотнув головой, возвращается к своим собеседникам, а я медленно опускаюсь обратно на диван, потому что колени ослабли. Ненависти в его глазах нет, зато промелькнувшая боль давит на нервы. Он, наверное, не понимает, почему я пришла, когда до этого игнорировала несколько дней.
- Оля, - родной голос раздаётся над головой, - пойдём? – передо мной раскрытая ладонь, и я хватаюсь за неё.
Тёплая, твёрдая, надёжная, сильная. Держит так, будто не собирается отпускать.
Он всегда был сильным, а я – слабой. Почему он меня полюбил? Во мне ведь ничего особенного: середнячок, простая девушка, каких миллионы, а теперь ещё вечно в миноре. Не вижу, по какой причине такой классный парень мог бы обратить на меня внимание.
Остаётся только надеяться, что его чувства по-прежнему крепки, и желание заботиться никуда не пропало. Он – моё утешение, мой дом, моя семья. Осознаю, что без него мне будет чертовски трудно. Невыносимо.
С трудом делаю вдох, когда он втаскивает меня в кабинет. Слава богу, здесь не стеклянный стены, мы один на один, но если что – путь к отступлению у меня есть. Только хочу ли я отступать?
«Чёрт… не будь размазнёй! - подбадриваю себя. – Поговори с ним. Он заслуживает искренности!»
Отворачиваюсь к стене, разглядываю огромную картину величественного вантового моста, будто она – единственное, что меня сейчас интересует. А у самой сердце готово выпрыгнуть изо рта, если его открою. Но придётся.
Марат обходит меня, теперь мы лицом к лицу, и будет странно, если я вдруг отвернусь. Так что приходится расхрабриться и посмотреть на него.
Не знаю, что он читает по моим глазам, но выражение его лица становится мягче и внезапно он обнимает меня.
- Оль, я так о тебе беспокоился, - шепчет он мне в волосы.
А я обнимаю его за талию крепко-крепко и утыкаюсь носом в твёрдую грудь под тонким свитером.
Всё. Я конкретно всё. Слёзы текут бесконтрольно. Надеюсь, не разрыдаюсь, не уверена, что тут чудесная звукоизоляция или кто-нибудь не заглянет в кабинет.
Марат держит меня в объятьях, кажется, вечность, не торопит с расспросами, молчит и даёт время прийти в себя. Обнимает за плечи мягко, но близко. Моё слёзы – отражение его грусти. И он обхватывает моё лицо ладонями, чтобы смахнуть слёзы, пока они набегают и набегают, и набегают.
Я шмыгаю носом и тянусь к сумочке, чтобы достать бумажные платочки, а Марик отходит к двери, чтобы вскоре вернуться с бутылкой воды и двумя стаканами.
Он запирает дверь на защёлку и коротко поясняет:
- Чтобы не мешали.
Да, я не рыдаю, но слёзы бегут. Чувствую себя слабой и никчёмной.
Ненавижу это ощущение.
Прохладная вода приводит в чувства. Слегка.
А Марат, вновь обнимающий за плечи, утягивает на низенький светлый диван, сам усаживается напротив – на кофейный столик, сдвигая в сторону рекламные буклеты и папки.
Мои колени между его ног. Мы буквально нос к носу. И от этого почему-то легче.
Он сжимает моё колено, как знак, что всё будет хорошо, и гладит по щеке, а мне не по себе от его взгляда. Глупо искать у него утешения, но я двигаюсь к самому краю дивана и сама падаю в его объятья.
Кажется, он не шокирован, даёт мне время поплакать у себя на плече и справиться с дыханием.
Все красивые слова, которые я прокручивала в голове всё утро, куда-то улетучиваются. Я реально не знаю, что сказать, как начать разговор. Поэтому когда, наконец, успокаиваюсь, совсем неэлегантно шмыгаю носом и шепчу:
- Я скучала…
Мне хочется, чтобы он понял, что не безразличен мне, просто он сильный, а я – слабая. У него хватило смелости позвонить мне и написать, а мне не хватило, чтобы ответить.
- Правда?
Он берёт меня за плечи и отводит назад, чтобы посмотреть в глаза. На его лице удивление.
- Да, правда, - киваю и чувствую себя последней сукой за то, что он переспрашивает.
Боже, ну и дров я наломала!
- Это… Я знаю, что я чувствую, и когда ты уехала… Я подумал… Ну… Не знаю, короче. – Марата покидает его красноречие. – Я понимаю, что ты жалеешь о том, что произошло… - он пожимает плечами и смотрит вниз.
Мои ладони снова ложатся в его ладони: там, где тепло и безопасно.
Определённо я бессердечная стерва. Ещё и трусливая. Марик один из лучших парней, кого я знаю. Он заботится о нас с Дианой и никогда ничего не требует взамен. Он мчится по первому зову, если нужна помощь. Он подключает все свои связи, если нужно решить вопрос. Он, блин, носом землю вспашет, но сделает. А я даже сейчас молчу, не в силах произнести несколько нужных нам обоим слов.
- Всё так… запуталось. Я чувствую то, что не должна чувствовать, Марат.
В его глазах ещё больше грусти.
- Ты же знаешь, я люблю тебя, - произносит он.
Я вздыхаю, впуская эту правду в себя. Кладу ладонь ему на щёку. Сейчас вижу, что Марат будто не спал несколько дней. Но он по-прежнему очень красивый и меня тянет к нему.
- Но между нами
