Требуется помощница. Неприятности гарантированы - Ася Оболенская
Когда я, не переставая прислушиваться, чтобы понять суть, прохожу мимо этой колоритной компании, не сдерживаюсь, оборачиваюсь и тут же ловлю взгляд соседки. Странный такой взгляд, с какой-то мольбой. Я даже моргаю, чтобы убедиться, что не начались глюки.
Не начались.
Чудеса какие-то…
Несмотря на то, что я впервые вижу женщину в таком состоянии, прохожу к лестнице. Мне и своих проблем хватает. Хотя интересно, блин.
До царства Сергея Дмитриевича добираюсь по пробкам и с трудом успеваю вовремя. Поднимаюсь в уже знакомую приемную и здороваюсь с Ритой, попутно рассуждая над тем, что можно было и не бежать, все равно еще ждать придется.
Однако я ошибаюсь. Едва заметив меня, девушка натягивает на лицо улыбку, ту самую, от которой у меня точно сведет челюсть (лучше даже не пробовать, а то до конца жизни перекошенной ходить придется) и сообщает о том, что Сергей Дмитриевич уже готов меня принять.
От такого неожиданного поворота я теряюсь на несколько секунд, кажется, даже переспрашиваю, уверена ли она. Я-то уже приготовилась к часовому ожиданию злобного начальника, включающего в себя сидение на диване и размышление о смысле жизни.
В ответ на мой вопрос, Рита кивает, мол уверена. Ла-адно.
Улыбаюсь гораздо скромнее, чем секретарша и иду к кабинету Сергея Дмитриевича. Перед самой дверью останавливаюсь, поправляю блузку и смело вхожу внутрь.
Большой босс — прямо киношное совершенство. Серьезно, таких обычно в фильмах показывают. Крутой начальник в идеальном костюме, который в одной руке держит небольшую кружечку с кофе, а второй листает бумаги.
Так и хочется испортить эту идиллию, сказать о том, что в папиной тельняшке он бы смотрелся тут куда более эффектно, но, как вы понимаете, я оставляю эту мысль при себе.
— Здравствуйте.
— Добрый день, Вера. — в тоне Сергея Дмитриевича полное безразличие, даже встряхнуть его как-то хочется, снова про вещи вспоминаю и грешным делом подумываю спросить, где пакет с ними, потому что в кабинете я его не вижу. А папа, между прочим, через неделю обещал заехать! — Присаживайтесь, изучайте бумаги.
Я смотрю на то место, где уже сидела, и замечаю лежащие на столе папки. Понятно, документов там снова столько, что Ленин со своим полным собранием сочинений нервно курит в сторонке, но и эту мысль я не озвучиваю. Я вообще прихожу к выводу, что «меньше слов, больше дела» — идеальная стратегия в моем случае.
Серьезные имиджмейкеры не смеются над своими клиентами в растянутых тельняшках. Да они их даже не наряжают в эти тельняшки, если, конечно, не стоит задача сделать человека ближе к народу. А у меня такой задачи точно нет.
Киваю и сажусь, готовясь вникать в суть договора, однако, едва я открываю первую папку, телефон, лежащий в кармане пиджака, начинает вибрировать. Блин, как же я забыла его отключить?
Стараясь не привлекать внимания большого босса, которому свой мобильник пока куда интересней моего, достаю аппарат из кармана именно в тот момент, когда он начинает вибрировать во второй раз.
С перепугу непроизвольно шиплю, перехватываю телефон в ладони и едва не роняю его на пол, в последний момент успев усилить хватку.
Телефон теперь, конечно, в безопасности, а вот я — не очень. Сергей Дмитриевич смотрит прямо на меня. Вот черт!
Пытаясь выкрутиться, делаю то, что первым приходит на ум — еще раз показательно шиплю.
Хрен его на самом деле поймет, как в мою голову пришла такая идея, тем более, что получившийся звук на сочетание озадаченности и злости совсем не похож. Больше напоминает чайник, начинающий закипать.
Вообще-то по плану я потом хотела выдать что-то типа «как много документов!», однако после того, как выяснилось, что пародист из меня так себе, просто опускаю взгляд и начинаю читать.
Ну, не знаю, пусть думает, что я время от времени непроизвольно изображаю чайник. Не самая плохая из вредных привычек, кстати. Хотя… Сложно сказать, что будет, если я решу показать стадию кипения со свистом.
Читаю я, правда, недолго. Телефон вновь протяжно вибрирует. Нет, так дело не пойдет.
Понимая, что терять уже нечего, беру телефон с колен, снимаю блокировку и уже хочу выключить аппарат, когда вместе с очередным сигналом на экране высвечивается начало свеже пришедшего сообщения:
«Верунчик, не смог до тебя дозвониться. Тут такое дело…»
Еще не зная, какое там дело, чувствую, как настроение резко падает ниже нуля. Я даже причины такой перемены перечислить могу.
Во-первых, Верунчиком меня называет один единственный человек на планете.
Во-вторых, он абсолютно, совершенно точно, железобетонно не должен был мне писать, потому что любое внимание с его стороны не предвещает ничего хорошего.
И, в-третьих, это недовольный голос Сергея Дмитриевича:
— Я вам не мешаю?
— Не мешаете. — отвечаю на вопрос, на который, наверное, не должна была отвечать, по крайней мере так.
Однако большой босс на мою реплику никак не реагирует, и я вновь возвращаюсь к бумагам.
Мне не предлагают работу имиджмейкера, вместо этого в договоре моя потенциальная должность зовется личным помощником руководителя. Перечень обязанностей, конечно же, имеется, как и пометка о том, что в мои обязанности не входит предоставление услуг интимного характера.
Серьезно?! Интимного характера?!
За домогательства даже штраф имеется. Причем за домогательства с моей стороны — тоже.
От нелепости прочитанного даже фыркаю, однако большой босс воспринимает этот звук по-своему:
— Если вас не устраивают условия, мы всегда можем найти альтернативное решение. Не столь, конечно, выгодное, если верить специалистам, но можем. — серьезно говорит он.
— Ясно. — киваю, пытаясь сосредоточиться и выкинуть из головы мысли о домогательствах, но они не дают покоя.
— Убрать вас как-нибудь из этой истории. — продолжает Сергей Викторович, и это отрезвляет.
— Убрать?
— Ну… Фигурально выражаясь.
— Не надо меня фигурально убирать! Я, конечно, понимаю, что на моих воображаемых похоронах гроб может быть и пустым, но мне как-то даже от мысли не по себе.
Большой босс несколько секунд глупо пялится на меня, а потом смеется. Даже не пытаясь скрыть эмоции.
— Мы вообще-то думали о расставании и переезде в другой город. Вашем переезде. — мужчина делает паузу, а потом серьезно добавляет. — Но ваш вариант куда более драматичен. Я всерьез задумался его рассмотреть.
От бесчувственности этого человека мое раздражение бьет фонтаном, я даже сразу не могу придумать достойный ответ, а когда все-таки решаюсь открыть рот, ловлю взгляд, замечаю в глазах босса озорные искорки и понимаю — издевается. Совершенно бессовестно издевается!
— Очень смешно. — фыркаю в ответ.
Понимая, что обсуждать дальше тему моей роли и наших воображаемых отношений
