Хочу тебя себе - Надежда Мельникова
Вот же ведьма белобрысая. Мозг перестаёт работать. В башке что-то сверкает, как разорванные провода… Как упавшие на парковочную площадку кабеля, искрящиеся и извивающиеся, словно змеи. И, растеряв весь здравый смысл, я хватаю девку за талию и с грохотом валю на стол, так что всё летит на пол и бьётся вдребезги к чертям собачьим.
А колдунья дрыгает ногами, будто в припадке. И её тёмные злые глаза сейчас совсем не синие, они — омуты. Они дыры, которые мечтают поглотить меня. Мне, кажется, если бы она могла, то убила бы меня прямо на месте. Настолько сильно сопротивляется, но, когда я вот так нависаю над ней, полностью контролируя, появляется что-то ещё. Чего раньше никогда не было. И что она рядом со мной никак не может контролировать.
Покорность, от которой я совсем дурею.
Глава 12
— Валите отсюда! — сжимаю брыкающуюся девку и одновременно ору на Гошу и Тошу. — Дверь закройте с той стороны!
Где-то там остался Попов со своими угрозами. Ещё дальше — мир, в котором я планировал думать головой и вывести плохих дядей на чистую воду. Она будто сладкий туман, мираж, дымка. Её кожа горячая и одновременно прохладная. Она вкусная и изящная, с ней легко и приятно. У неё такие правильные формы. Очень хочется содрать с неё всю одежду и досмотреть это кино до конца. Потому трусов и лифчика мне мало. Я хочу увидеть все её секреты. В бюстгальтере была хорошая тройка, и она теперь никогда не сотрётся из моей памяти. На хер Попова и его гиббонов, моя девка, возьму её себе.
Она трепыхается, будто птичка, завязшая крылом высоко в колючих ветках. А я радуюсь, что мы сейчас совершенно одни. Она могла позвонить своему папику. Но предпочла ругаться со мной в машине, пререкаться в ресторане.
Всё-таки прекрасно, что есть ВИП-кабинки. В них удобно, а ещё стены довольно надёжные, и сколько она ни будет орать, снаружи её вряд ли услышат. Хотя хрипит она уже гораздо спокойнее, кажется, скорее уже просто из принципа. Хорошая цыпочка, ладная. Отлично помещается подо мной. К чёрту номера и второй этаж. Возьму прямо здесь…
Чем сильнее она брыкается, тем мощнее меня заводит. Я такой страсти никогда не испытывал, мне будто мозжечок вырвали и весь мозг слили в низ живота. Она меня сводит с ума. И каждый её колкий взгляд, и то, как она больно царапается острыми коготками, стараясь выкарабкаться и разукрасить мою спину, лишь сильнее подстёгивает.
— Ты какая-то неправильная девственница, Хелен!
— Забыли тебя спросить, гад ползучий! — Впивается всей пятернёй на уровне лопатки.
А я в отместку кладу лапу на её бедро, ощущая всю её гладкость.
— Девственница должна смущаться, теряться, млеть, а ты горишь, как керосиновая лампа. Нравятся взрослые дяди?
— Просто я давно выросла! — Пытается пнуть. — Знаю, откуда берутся дети. Слезь с меня!
Брыкается! Вижу тьму в её глазах, но в ней есть постыдные мысли, я в этом просто уверен. Чувствую.
— Тебе интересно, как это будет? Ну же, признайся, что хотела бы попробовать.
— С кем угодно, только не с тобой! Ты отвратителен!
Придавливаю сильнее и ощущаю, что она сдаёт позиции. Не по-настоящему она сопротивляется, просто понимает, что лишится единственного козыря и дорога к Попову будет закрыта. Плевать мне, зачем ей этот старый дряхлый пень, себе заберу и буду пользовать, пока мы оба не сгорим в костре сумасшедшего удовольствия.
У меня аж пот по спине течёт от мысли, что подо мной эта ускользающая бесовка. Ни одна баба от меня не бегала.
— Отпусти меня! Зачем тебе я?! Ненормальный! Возьми любую другую, баб полно!
— Хочу. Тебя. Себе! — уже говорил и не раз, а она мотает головой.
И дело, кажется, не совсем в мести. Будь она другой, выгляди она иначе, сопротивляйся меньше, пахни по-другому и не волнуй меня так сильно, я бы плюнул. Честно. И наконец-то занялся расследованием и добычей информации, а не топтался бы на месте, жарясь под её взглядами.
Но она такая, какая есть, и кровь бурлит конкретно от неё. А сердце шарашит, как будто играет на барабанной установке.
Настоящее безумие, которое наверняка исказило мою рожу, гонит действовать активнее. Ну ведь смотрит же, хочет — уверен, глаза свои таращит. Дышит же всегда рядом со мной, как будто запыхалась от бега. Мне же не пятнадцать, я могу отличить тёлку, которую ко мне тянет, от той, что совершенно равнодушна.
И, не думая больше ни минуты, тянусь к её рту, обхватывая губами её губы.
На полсекунды Хелен замирает, словно не понимая, что я планирую делать, а потом подаётся вверх и, будто перестав контролировать своё тело, обхватывает меня ногами и руками. Впившись длинными когтями в загривок, целует… Сама целует. Яростно, напористо, по-сумасшедшему. И я ей отвечаю. Больно и жёстко. Вкладывая в это прикосновение всю обоюдную ненависть и всё наше с ней — одно на двоих — желание.
Я дрожу, не соображаю ничего и только лишь чувствую, как её язык сладко и нежно скользит в моём рту, как переплетается с моим. Играет. И мне уже всё равно, насколько правдива её невинность, потому что так я не целовался с тёлкой никогда. Так меня не ломало и не трясло ни разу в жизни. Мы как будто дерёмся губами, вычленяя невероятный, неземной кайф, заоблачный смысл жизни. Это музыка…. Это на хрен взрыв и другая планета. Мы сдавленно шипим в рот друг другу, стонем и сходим с ума. Наваливаюсь на неё сильнее, но вдруг…
Неожиданно испытываю резкую боль, потому что Хелен перестает меня целовать, она со всей силы кусает мою нижнюю губу. И пока я, отвлёкшись на это, недовольно приподнимаюсь, тру мгновенно опухшее место большим пальцем, матерюсь, проверяя его на наличие крови, она нашаривает за спиной вазу с цветами. А дальше будто со стороны вижу, как Хелен со всей силы опускает её мне на голову.
Становится тихо и темно.
Глава 13
— Твоя девица ни на какой филологии не учится, — зевает Антон Бельский, притормаживая у деревянного окна, заклеенного бумажными полосками.
Он расхаживает по перевязочной как у себя дома. И медсестра в белом коротеньком халатике вовсю строит ему глазки, улыбается, даже не выгоняет. Хотя должна. Он ей чем-то приглянулся. Этот брутальный, слегка помятый, щетинистый мент. Дико харизматичный придурок.
А меня интересует окно. Надо же, какой раритет! Я такое последний раз в средней
