Улица свежего хлеба (СИ) - Снежная Катерина

— А кроме брата, кто еще тебя поддерживает?

— Никто. Но как видишь, мне досталось наследство, чем я и воспользовалась. И есть мама.

Она отвела глаза и больше не смотрела на него. До этого дня, у Забавы не было веских причин, настолько нагло лгать людям. Что оказалось неприятно. Хотя при мыслях о маме, ее голос смягчился.

— Хорошо, когда есть большая дружная семья. Братья, сестры, родители. Или хотя бы мать, — заметила она.

Алексей чуть сощурился, что-то вспоминая, и Забава уловила в его голосе нотки неприязни. Кажется, он отстранялся от нее, или чем-то огорчен.

— Такого брата как мой, я бы не пожелала никому, — она чопорно усмехнулась.

— Я думал, все маленькие девочки мечтают о старших братьях?

Забава рассмеялась, и лицо ее озарилось шутливым пренебрежением.

— Только не мой. Мой мечтал о братике, которым мог бы командовать направо и налево. Он называл меня дохло-рваным башмаком и никогда не брал в команду. Я отвечала ему тем, что воровала деньги из его комнаты, а затем на них делала подарки самым страшным девчонкам в классе и дворе, от его имени. У него была слава отчаянного бабника.

Алексей засмеялся, и Забава подумала, что у ее босса самая замечательная улыбка из всех, что она видела у мужчин. По возрасту он выглядел на тридцать-тридцать пять лет, и судя по всему не часто смеялся. В выражении ощущалась строгость, в сочетании с грубоватыми, симпатичными чертами лица, его жесткие губы сулили чувственно-агрессивные ласки. Улыбка, будила в Забаве азарт любопытствующей охотницы, и она поспешно отвела взгляд на скатерть.

— Представляю, как его это злило.

— Не то слово. В отместку, он начал ухаживать за всеми моими подругами и очень скоро у меня не осталось ни одной.

— Какое коварство.

— Наверное, — Забава чуть пожала плечами. — Я ответила ему тем же, начав приглашать его друзей на свидания, и не всегда честным способом.

Светлые брови Алексея удивленно приподнялись вверх, пока он рассматривал, как сидящая перед ним девушка пристально рассматривает цветочный узоры на скатерти и катает пальцем крошечный катышек на пестике нарисованного цветка.

— Они не соглашались?

Забава подняла на него озорные глаза и усмехнулась.

— Когда обещаешь показать правую грудь, которая в двенадцать лет еще не выросла, от такого сногсшибательного предложения не отказываются.

— А ты была бесстрашна, — едва сдерживая себя от смеха, произнес Алексей.

— Я бы показала, что угодно, лишь бы победить.

— Отчаянный борец. Как он мог? Ты же родная сестра.

— Нет сводная, и мой брат так не считал. Он наябедничал маме. И меня после этого ждало целое лето исправительных работ на бабушкином огороде с вечерними морально-воспитательными проповедями. О благочестивом поведении и, — она досадливо вздохнула. — Бесстыдной нечестивости.

Алексей рассмеялся на все помещение, больше не сдерживая себя. Ему легко представилась рыжеволосая девчушка, только начинающая оформляется как женщина, отчаянно борющаяся за своих подруг с коварным братом.

Забава тоже улыбнулась, вспоминая, что с тех пор она ненавидела зелень в любом виде. Где бы она ни жила, в ее комнате никогда не было цветов. Представить себя на огороде или на грядке, и вовсе для нее было смерти подобно.

Официант принес поднос с тарелками и начал расставлять их. Когда он ушел, Алексей все еще улыбаясь, задумчиво сказал:

— Очень жаль, что ты так несерьезно отнеслась к моему предложению.

— Какому именно?

Взгляд его приобрел глубину, а в глазах зародился жар.

— Осмотреть твою ногу.

— Пожалуй, — ответила она, подумав, что ей тоже жаль. — Но не думаю, что смешивать отношения, хорошая мысль. К тому, я так мало знаю о тебе.

В повисшей паузе, она остро ощутила, как ей нравится смотреть на него. Как в маленьком пространстве, между ней и Алексеем всего лишь стол с тарелками полными еды. И если бы он был едой, Забава почувствовала бы себя жгуче голодной, плотоядно вздрагивающей от запахов и вида, готовой умять все что есть, не стесняясь, непристойно жадно, пока не насытиться. Сидящий перед нею мужчина притягивал к себе словно магнит.

— Что ты хочешь знать обо мне, — голос Алексея слегка сел, и он медленно перевел ласкающий взгляд на ее губы.

Забава выругалась про себя, призывно облизнула нижнюю губу, не заметив, как снова соскользнула с рабочих отношений на интимные. Переход происходил сам собой, попирая всякое благоразумие.

— Не знаю. О семье. О себе, — произнесла она, ощущая, как совершенно не хочется есть. — Ты местный? Или откуда-то.

— Местный, — выражение его глаз секунду назад томное, плотское, сменилось на прохладное и стальное.

— Я видела в прошлый раз у тебя детское кресло на заднем сиденье, — вспомнила она, пытаясь удержать охлаждение в атмосфере. — Ты женат?

Он покачал головой.

— Нет, и никогда не был, — произнес он, теперь в его лице проскользнула наигранная обреченность. — У меня шестеро детей.

— Шесть! — от удивления Забава ахнула. — Шестеро.

Он немного смущенно улыбнулся и кивнул.

— Как!? Ты нарожал шестерых и отказываешься сделать какую-то женщину честной? — спросила она, не поверив в сказанное. Это звучало невероятно. Шестеро! По нынешним временам, подвиг.

— Ты не подумала, что они могут быть не от меня?

— Если ты на первом свидании рассказываешь подобные вещи, неудивительно, что ты до сих пор не женат! — покивала она головой, потрясенно и все еще смеясь глядя на него.

Мужчина, сидящий напротив Забавы, лишь усмехнулся. Она и не догадывалась, как близка к истине.

— Шестеро детей способны отпугнуть даже самую отъявленную искательницу богатого мужа. А те, что не сдавались, и были достаточно отчаянны, быстро понимали, что им придется активно участвовать в воспитательном процессе, а возможно даже платить алименты в случае развода, бросали меня при забеге до свадебного алтаря.

Забава смеялась.

— Хорошо, что у нас не свидание, — произнес он, красноречиво разглядывая, как лицо Забавы приобрело от смеха соблазнительно-привлекательные черты и ему хочется к ней прикоснуться.

— Определенно, — просмеялась она и весело уставилась на новоиспеченного босса. — Ты их усыновил, верно. Почему?

Алексей кивнул.

— Я воспитывался в детском доме. И всю жизнь мечтал о большой крепкой семье.

Забава посерьезнела, удивленная и ошарашенная. Так вот почему он отреагировал так на ее слова о большой и дружной семье. А с другой стороны, трудно было представить, как ребенок из детского дома смог достичь таких вершин в жизни. Вокруг нее вилось огромное количество молодых людей, чей старт в жизни был значительно успешнее. У них было все. Хорошее жилье, любящие и успешные родители, деньги, но многим из них этого оказалось недостаточно, чтобы хотя бы получить университетский диплом.

— А твои родители? — спросила она, выразительно разглядывая его, не скрывая восхищения во взгляде.

— Отец бросил нас, когда мне было пять. Мать, — Алексей поморщился и суровость влилась в его взгляд. — Она сильно пила.

— Ты один в семье?

— Нет, нас трое. Ты устроилась в компанию и ничего не знаешь?

Забава улыбнулась уголком рта, решив, что теперь обязательно узнает.

— Я планировала работать помощником ГАПа, а не секретаршей президента. Так что извините, мистер суперзвезда.

— Давай сменим тему, — неожиданно резко предложил он, смягчив приказ улыбкой.

Вероятно, воспоминания для него были болезненными, и Забава соглашаясь сменила тему на ничего незначащие разговоры об архитектуре, строительстве и погоде.

После обеда, Алексей отвез ее домой и Забава поднимаясь к себе, не могла не думать прекрасном мужчине, который замечательно смеется. В его смехе она легко угадывала тонкий ум, юмор, доброту. Взять на воспитание шестерых малышей, построить строительную империю, стать большим человеком, все это было достойно восхищения. Но определенно в нем ощущалась твердость и грубоватость.