Эйдин - Л. А. Кейси
— Оу.
Я почувствовала, как Кейн пошевелился, но была так рада, что его рука между моих бедер. Его зубы внезапно прикусили мой сосок, и это заставило меня открыть глаза и зашипеть на него.
— Нежнее.
Он застенчиво улыбнулся, прежде чем прикоснуться ко мне ртом, нежно проводя губами по теперь уже затвердевшей вершинке. Мое дыхание участилось, а ощущение, поджимающее пальцы ног, быстро затопило мое тело. Я почувствовала, как свободная рука Кейна обвила мою талию, когда он пальцами ускорил темп.
— Давай, детка, — прошептал он, оторвав рот от моего соска и прислонившись к моему уху.
— Я…
Он засунул свой язык мне в ухо, и это заставило мои глаза закатиться как раз в тот момент, когда мой центр взорвался. Кажется, я закричала, когда он ущипнул мой пульсирующий клитор только для того, чтобы еще раз помассировать его, заставив мои бедра выгнуться в его руке, когда я достигла оргазма.
Прошло некоторое время, пока я вернулась на Землю, и когда открыла глаза, то обнаружила, что мой потрясающий парень нависает надо мной с самодовольным выражением лица.
— Девяносто секунд.
Я лениво улыбнулась ему.
— Это происходит так быстро, потому что я чувствительна, ты же знаешь. Я вернусь к нормальной жизни после рождения ребенка.
Его самодовольная ухмылка стала еще шире.
— Я заставил тебя кончить меньше чем за две минуты в ту ночь, когда обрюхатил тебя.
Я подняла бровь.
— Ты считал секунды, которые потребовались мне, чтобы кончить?
— Конечно.
Я расхохоталась.
— Это что, какое-то мальчишеское пари?
Кейн пожал плечами.
— Скорее, просто мой загон.
Я смотрела на него несколько мгновений, прежде чем склонила голову, и прижалась к его твердой груди. Прошло несколько секунд, когда я внезапно вздрогнула. Кейн почувствовал мою дрожь и повернул нас так, чтобы моя спина оказалась прямо под горячими струями душа.
Я промурлыкала.
— Это так мило.
— У тебя все еще болит спина? — спросил он, поглаживая меня по плечам.
Я кивнула.
— Это просто из-за всего того веса, который я ношу с ребенком.
— Как насчет массажа после того, как мы закончим принимать душ?
— По-моему, звучит неплохо, папочка.
Я уже собиралась заговорить, когда Кейн вдруг спросил:
— Ты только что описалась?
Я скривила лицо от отвращения.
— Фу. Нет. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Вода внезапно стала немного теплее.
Я нахмурилась.
— Я не писала.
— Ничего страшного, если ты сделала…
— Кейн, — перебила я. — Я не писала.
Он дразняще улыбнулся мне.
— В мире есть два типа людей: те, кто мочится в душе, и те, кто лжет об этом.
Я сжала руки в кулаки.
— Я не мочилась в чертовом душе.
— Лгунья.
— КЕЙН! — завизжала я. — Я сходила в туалет перед тем, как зайти в ванну. Если бы я пописала в гребаном душе, я бы так и сказала.
— Ага.
— Я помочусь на тебя, если ты продолжишь в том же духе.
— Это способ пометить свою территорию?
Я закрыла лицо руками.
— Ненавижу тебя, — проворчала я.
— Теперь я точно знаю, что ты лжешь.
Я опустила руки, и уставилась на него.
— Я действительно ненавижу тебя.
Он улыбнулся.
— Тогда мне нравится, как ты меня ненавидишь.
Моя губа дрогнула, и он это увидел.
— Ах-ха! Заставил тебя улыбнуться, ты больше не можешь злиться.
Я проворчала:
— Сколько тебе лет? Пятнадцать? Улыбка не снимет тебя с крючка, я могу улыбаясь злиться неделями, даже годами.
Кейн моргнул.
— Даже на папочку твоего ребенка?
— Особенно на папочку ребенка.
Выражение ужаса на лице Кейна заставило меня рассмеяться. Он притянул меня ближе, поцеловал в макушку и помог мне закончить мыться в местах, до которых я не могла дотянуться. Он даже вымыл с кондиционером мои волосы просто потому, что ему нравилось делать это для меня.
Я внесла свою лепту и потерла ему спину, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловать один из его многочисленных шрамов, что заставляло его улыбаться, наблюдая за мной через отражение в стекле. Он продолжал вытирать пар, чтобы наблюдать за тем, что я делаю, и то, что он не мог оторвать от меня глаз, вызывало мурашки на коже.
Мы оба стояли под струями воды, просто прикасаясь и целуя друг друга, пока вода не начала остывать. Затем мы вышли, и Кейн укутал меня в огромное белое полотенце, в которое я уютно завернулась. Я смотрела, как он обернул полотенце поменьше вокруг нижней половины своего тела.
— Я замерзаю, когда выхожу из душа; поэтому вот так кутаюсь в полотенце. Тебе не холодно из-за того, что ничего не прикрывает верхнюю часть твоего тела?
Кейн усмехнулся в ответ на мой вопрос.
— Иногда да, иногда нет. Это никогда не имеет значения, потому что мне требуется всего несколько минут, чтобы вытереться и надеть какую-нибудь одежду.
Я выдохнула.
— Я совсем не такая, как ты. Я целую вечность сижу на кровати, завернувшись в полотенце, прежде чем появляется желание одеться.
— Это что, женское пари? — поддразнил Кейн, повторяя мои предыдущие слова.
Я хмыкнула.
— Наверное, просто мой загон.
— Сомнительно, — пошутил Кейн. — Могу представить, как Брона делает то же самое, что и ты, хотя она намного ленивее тебя.
Я не обиделась на то, что меня назвали ленивой, потому что это правда.
Я хихикнула.
— Не дай ей услышать, как ты это говоришь. У нее все так хорошо идет после того, как она закончила программу по управлению гневом, но ты же знаешь, что ее гнев — это то, с чем ей придется иметь дело всю жизнь. Не будь причиной ее рецидива.
Кейн поднял обе руки в воздух.
— Доминик сможет сделать все это сам, без моей помощи.
Я вытерла воду с носа полотенцем, наблюдая, как Кейн вытирает свое восхитительное тело, прежде чем надеть пару обтягивающих трусов-боксеров. Я нахмурилась, когда мой взгляд упал на его левое бедро.
— На некоторое время переключись на правую ногу, когда будешь вводить инсулин, — пробормотала я. — Твое левое бедро все в синяках.
Кейн посмотрел на свою ногу, затем на меня.
— Эй, не грусти, это всего лишь несколько синяков. Я даже не чувствую их.
Но я их вижу.
— Просто я ненавижу, что тебе придется делать инъекции каждый день до конца своей жизни и соблюдать сбалансированную диету, иначе случится что-то плохое.
Не думай о плохом.
— Это небольшая цена, которую нужно заплатить, Куколка. Ты знаешь.
Я знала, но все равно это отстой.
— Ты в порядке,
