Зависимый-2. Я тебя верну - Элена Макнамара

— Тася!! — воодушевлённо восклицает он.

Не кажется удивлённым, даже наоборот. Словно специально приехал.

Конечно… Маша.

Она наверняка рассказала ему, что я интересовалась Спартаком и выясняла его адрес.

Замерев на месте, смотрю на мужчину выжидающе.

Что ему нужно от меня?

Глеб бросает взгляд на подъезд. Как раз в этот момент из него выходят те самые «ночные бабочки». Лицо мужчины кривится в понимающей ухмылке.

— Предполагаю, что ты не смогла поговорить с чемпионом… — фыркает он, расслабленно прислонившись к блестящему кузову своего дорогого авто.

Элегантный костюм, золотые часы, личный водитель — Глеб явно преуспел за последние шесть лет. Заключение Спартака, видимо, пошло ему на пользу…

— Нет, мы не говорили, — подражая ему, отвечаю так же расслабленно.

— Потому что ты увидела его с бабами, — тут же делает вывод Глеб.

Едва заметно киваю.

— Дура ты, Тася, — говорит он на удивление добродушно. — Думала, что мужик через шесть лет тюрьмы крестиком будет вышивать, чтобы заглушись своё естественное желание обладать женским телом? Нет, не будет!

— Так я это понимаю, — невозмутимо пожимаю плечами. — Просто не захотела… мешать.

— А зачем приходила? — начинает допытываться Глеб.

Скрестив руки на груди, всем своим видом показывает, что намерен поболтать со мной. А я не уверена, что хочу этого.

Шесть лет прошло, а он всё еще пытается контролировать жизнь Спартака. Сейчас это неуместно. Они все его предали. Так же, как и я!

— Мне пора, — бросаю взгляд на наручные часы.

Прошёл всего один час из отведённых мне трёх. Но лучше вернуться и быть поближе к Алисе.

— Ладно, Тась… Давай лучше не здесь!

Глеб вдруг резко подаётся вперёд и, схватив меня за локоть, тянет к своей машине. Я ошеломлённо начинаю вырываться.

— Не тупи! — рычит мужчина. — Сядь в тачку по-хорошему… Пока Спартак тебя не увидел!

У меня не получается противостоять его напору и силе. Попытку закричать он тут же пресекает, закрыв мне рот ладонью. За считанные секунды я оказываюсь в салоне авто. Глеб приказывает водителю трогаться и заблокировать замки. После чего отпускает мою руку и убирает ладонь со рта.

— Какого чёрта? — оттолкнув его, тут же вжимаюсь в дверь. — Что ты делаешь?.. Останови машину! Немедленно!

— Помолчи! — обрывает он меня. — Во-первых, ты зря истеришь! Я ничего плохого тебе не сделаю.

— Тогда зачем всё это?

Всплеснув руками, смотрю на водителя. Может, он окажется вменяемым и остановит машину?

— Тась, ты ведь обманула меня тогда, — говорит Глеб, наплевав на моё возмущение. — Помнишь? Пять лет назад… Когда встретил тебя с коляской. Ты сказала, что это ребёнок твоего мужа. Не Спартака! Но ведь это не так, верно? Дочка, да? У тебя родилась дочка! Дочка Спартака. Ты тогда не позволила заглянуть в коляску… Но теперь я знаю правду.

Знает…

Откуда он знает?

— Так почему не рассказала? — наседает.

— А почему я должна была говорить тебе правду? — злобно шиплю на него. — Спартак меня бросил!

— Но ты же понимала, что он всё равно узнает, когда выйдет, — усмехается Глеб.

— Нет не понимала, — отрезаю я. — Спартак меня бросил! Он не должен был возвращаться в мою жизнь. И, соответственно, не должен был узнать, что у меня есть дочь!

Говорю всё это, и глаза неминуемо наполняются слезами. Мне всё ещё больно от того, что Спартак бросил меня шесть лет назад…

Я любила его… До дрожи во всём теле, когда он просто входил в комнату. До замирания сердца, когда он прикасался ко мне. До мурашек, когда шептал на ухо о своих лживых чувствах.

Любила…

Так сильно, что могла простить всё, что угодно. Но только ему не нужно было моё прощение. И я была не нужна.

— Тась, ты прости, что я веду себя как козёл, — Глеб подаётся ко мне всем телом, заметив слёзы. — Я увёз тебя от дома Спартака, потому что сейчас ты для него словно красная тряпка для быка.

Отвернувшись от мужчины, наспех стираю влагу со щёк и пытаюсь остановить новые водопады слёз.

Сколько можно плакать? Чёрт… Сколько?

Шесть лет прошло!

— Ему не следует знать о дочери, — продолжает Глеб, и я резко разворачиваюсь.

— Не следует? — переспрашиваю с надрывом. Из горла вырывается истерический смех. — Не следует? Так он уже знает!!

Кажется, Глеб в шоке. На его лице недоумение и паника. А я продолжаю смеяться…

Это истерика! У меня чертова истерика, потому что я не знаю, как разобраться во всём. Как избавится от застарелой боли в груди?

Слёзы продолжают бежать по щекам, словно нет им ни конца, ни края.

— Что? Не получается контролировать Спартака, да? — цежу сквозь зубы.

Злюсь! Потому что вопреки законам логике, я всё ещё на его стороне!

— Ты идиотка! — заявляет Глеб со злостью. — Как он узнал?

— Понятия не имею.

— Если Спартак узнает, что его дочь воспитывает Андрей… Ты представляешь, что он может с ним сделать? А потом представь, на сколько лет Спартак загремит обратно на нары!

Мои слёзы вмиг высыхают. Смеяться больше не хочется. И язвить тоже.

Неужели Глеб беспокоится о чемпионе?

— Послушай, Тася, — он подвигается чуть ближе и выставляет руки перед собой, словно показывая, что неопасен. — Пять лет назад, после того, как я увидел тебя с ребёнком, и ты сказала, что это ребёнок Андрея, я встретился со Спартаком в тюрьме. Он спрашивал о тебе. Хотел, чтобы деньги, вырученные от продажи дома, я отдал тебе. Я сообщил ему, что у тебя всё хорошо, и ты не нуждаешься в его деньгах. Вышла замуж. Родила… После чего он больше не говорил о тебе. Никогда. Я надеялся на то, что