Территория нелюбви - Алиса Перова
Пять дней спустя
— Айка-а-а! — лохматый визжащий вихрь едва не сбил меня с ног. — Пипец, какая ты маленькая! А какая хорошенькая! И-иии!
Ну, отлично! Теперь я маленькая даже для нашей малявки.
Мученически закатываю глаза, но стойко выношу объятия Стеф и того страшнее — поцелуи. Она такая, наша Стефания — восторженная, ласковая, сентиментальная! А ещё пугливая и ранимая. И жутко любознательная! Но для своих четырнадцати слишком наивна и доверчива.
Всё же я не выдерживаю пытку поцелуями и отстраняю сестрёнку. Разглядываю её с гордостью и удовольствием. Тоненькая красавица с лохматой рыжевато-пшеничной гривой и смеющимися глазами цвета осеннего лесного мха. За два с половиной года малышка исхитрилась перерасти меня сантиметров на пять. Как же она похожа на маму!.. И как непохожа!
— Айка, а ты уже знаешь, что мы сбежали? — заговорщическим тоном шепчет Стеф и едва не подпрыгивает от восторга. — Обалдеть, правда?!
Я киваю и просто не могу не улыбаться. Вся жизнь для моей сестрёнки — сплошное увлекательное приключение. И я даже не стану с ней спорить… У меня вроде как тоже приключенческий вестерн.
— Ой, а у вас деревья уже пожелтели, а в Киеве ещё зеленые! — Стеф с любопытством осматривает привокзальную площадь и дарит незнакомому городу щедрый комплимент: — Здоровско тут у вас, мне нравится!
Моё мысленное фырканье совпадает с громким и насмешливым:
— Хм!
Я резко разворачиваюсь и замираю.
— Ух ты ж, могучий случай! Кто эта красотка?! — бормочу потрясённо.
С Алекс мы регулярно общались в скайпе, но… У той хмурой барышни с небрежно забранными в хвост волосами и огромными окулярами на носу нет ничего общего с этой секс-бомбой. Куда подевалась моя неуклюжая толстушка Шурочка, за которую я дралась всё своё сознательное детство?
Когда наш разнояйцевый дуэт Шуриков отправился в первый класс, мне только исполнилось пять, и меня со скандалом вышвырнули из очередного детсада. Удивительно, но мама тогда не сильно лютовала и быстро нашла выход — в первый класс мы с Сашками пошли вместе. Читать и писать я тогда не умела, зато в глаз била без промаха. И мой братец тоже не стал исключением. За неполных восемь лет учебы в Киеве я сменила восемь школ, но продолжала почти ежедневно встречать свою сестру, чтобы защитить даже от дурных взглядов.
И вот теперь моя Алекс совершенно другая… такая взрослая!.. Высокая, очень фигуристая, с ярко-рыжей копной кудряшек, россыпью веснушек на красивом лице и пронзительными умными глазами. У-ух! Такую бы в Средневековье спалили на костре без суда и следствия!
Мы смотрим друг на друга долго и напряжённо, и почему-то молчим обе. Алекс первая нарушает молчание:
— Ну, привет, что ли, бандитка, — произносит своим тягучим мурлыкающим голосом и делает шаг ко мне. — Так и не выросла, наша неправильная Гейша.
Я снова попадаю в объятия. Теперь ещё более неуютные, потому что мешают сестричкины выдающиеся буфера. И когда такие отрастила?
— Аика, ты на такси? — деловито спрашивает мама, и я ей благодарна.
Спешно выворачиваюсь из объятий Алекс, всё-всё, хорош — сегодня лет на десять вперёд натискалась.
— И всё такая же колючая, — тихо произносит сестра и грустно улыбается, но я игнорирую замечание и отвечаю маме:
— Нет, меня Вадим привёз, он в машине ждёт… — я машу в сторону ожидающего нас огромного Dodge.
Упс — кажется, уже устал ждать. Вадик с совершенно глупым видом завис в паре метров от нас и пялится на Алекс.
— А вот и он, — раздражённо киваю на своего примороженного друга.
Рот закрой, придурок!
— Ой, Айя, это твой парень? — с милой непосредственностью щебечет Стеф. — Какой хорошенький!
Свят-свят!
Я снова оглянулась на лыбящегося Вадика — дурак дураком.
— Нет, Стеф, Бог миловал… Его.
— Зрасьте, — отмирает Вадим. — А я подумал, что надо с вещами помочь. — Он сканирует пространство вокруг нас и озадаченно спрашивает: — А где ваши вещи?
А действительно… где они?
— Какие вещи? Вот это всё, — поясняет мама. — А как бы мы с вещами уехали?
Просто отлично! Впереди зима, а они налегке припёрлись! У мамы последние мозги, что ли, выдуло? О чём она только думала? А хотя… понятно, о чём — она уверена, что я её обманула. Я ведь сказала, что у Бабани не осталось никаких сбережений, а сама выдала ей на дорогу для неё и девчонок кругленькую сумму.
Поразительно, что за столько лет мама так и не поняла, откуда берутся деньги. Я бы, наверное, могла попытаться ей это объяснить, но я не смогу за неё это понять. Она всегда их брала из папиного кошелька, но должна была бы догадаться, что у Бабани такого кошелька нет, да и не было никогда. В школе она зарабатывала немного, а последний год сильно болела и была вынуждена отправиться на пенсию. А пенсия та — с гулькин писюн! — она вся и уходила на лечение.
Я часто думаю — а как бы Бабаня жила без меня? А, впрочем, и я без неё… Как-то очень вовремя мы появились друг у друга. Жаль, что она не дотянула до нашей мечты… Сильно не дотянула. Потому что до нужной суммы, необходимой для реализации нашей мечты, мне ещё очень далеко. И, конечно, я всегда осознавала, что могут возникнуть непредвиденные траты… Понимала, но всё равно оказалась не готова. А теперь я узнала, что умирать в нашей стране очень невыгодно. Жить как-то дешевле получалось.
С ремонтом я тоже столкнулась впервые. Если за последние пять дней мне и удалось поспать часов двадцать — это хорошо. Пришлось полностью обновить Бабанину комнату. Так ещё и соседи меня задолбали — всё втирали про какие-то сорок дней и бабушкину душу. Не знаю, спорить не буду. Но Бабаня ведь не дура — должна понимать, что мне семью заселять надо. Да и ей они совсем не чужие. А душа… ну, что… пусть пока, что ль, на кухне пересидит, там я ничего не меняла.
Никаких специалистов для работы нанимать я не стала. Сделают кое-как, а сдерут ведь кучу денег. Да ещё и следи за
