Записки под партами - Ники Сью
Захожу в ванну, смотрю на себя в зеркало и думаю, что даже Золушка в сказке не терпела столько, сколько терплю я. Ладно бы только в семье, так ведь еще и в школе. На мне точно клеймо какое-то. Иначе не объяснить всеобщую ненависть. Скидываю вещи и залазаю в ванную. Струи горячей воды смывают грязь и обиду, а еще прячут мои слезы. Им я позволяю выйти только здесь. Пусть и бессмысленно, но сдерживаться так сложно.
Через пятнадцать минут покидаю ванну и беру вещи, чтобы отправить в стирку. Проверяю карманы и нащупываю что-то. Точно, это ведь от Анонима. А я и забыла совсем. Вытаскиваю маленький спичечный коробок, осторожно открываю, мало ли он туда паука запихнул. Но все оказывается в разы милей. Внутри конфетка в виде панды. А еще записка. Дрожащими руками разворачиваю ее, как только умудрился так свернуть. Листок оказывается довольно больше по размеру, чем мы оставляем друг другу обычно. Все тот же красивый почерк, такие же ровные буквы.
«К тому моменту как ты откроешь этот коробок, вероятно смысла в моем послании и этой конфете уже не будет. Но я буду надеяться, что все же окажусь полезным. Знаешь, эта панда волшебная. Помнишь, как в одном мультике девочка плакала, а мальчик ей принес рисовые пирожки? Сказал, что как только она доест их, то вся грусть испарится. Это тонкая психология жизни. Съешь эту конфету и отпусти все печали. Ну а если не получится, запиши имена своих обидчиков в ответном послании. Я передам их Человеку-Пауку и он поквитается с нечистыми. Эй, Одуванчик, не грусти. Я тоже не из розового теста слеплен».
Глава 10
Читаю его записку и не замечаю, как слезы начинают катиться одна за другой по щекам. Давно так не накатывало. Вроде наоборот должна была улыбнуться, а почему-то грустно стало до ужаса. Сколько лет прошло, когда кто-нибудь бы просто погладил по головке и сказал, не переживай, все наладится.
Помню, раньше папа всегда после командировок проводил со мной целый день. Мы шли в парк и гуляли там так долго, пока не стемнеет. Ели мороженое и кормили уток. Только мы вдвоем. Эта была наша особая территория. Но однажды он приехал и позвал в парк всех. Тогда я слегка обеспокоилась, но не придала особое значение. А зря. Именно в тот день все изменилось. Он начал отдаляться. И я вдруг осталась совсем одна. Грустно ли, горестно ли, отцу не было дела. А может он старался не показывать своих чувств. Не знаю. Но я скучала за ним и за этим чувством, которое у меня возникло от прочтения записки.
Утерла слезы. Нужно быть сильной. Кинула вещи в стиралку и пошла, заниматься уроками. Отвлекает. Перед сном еще раз перечитала записку и съела конфету. Она была очень вкусной, а может мне просто так хотелось думать.
Утро выходного дня прошло как-то сумбурно. Меня разбудил стук в дверь и строгая команда мачехи подниматься. Оказалось, что ей нужна помощь: поехать на рынок за продуктами. Машины у нас не было, а овощи в супермаркетах были довольно дорогими. Поэтому Тетя Люба в хорошую погоду заставляла меня ехать с ней за покупками. Своих дочерей никогда не брала, берегла. А меня использовала как бесплатную рабсилу. Я даже как-то отцу пожаловалось на это. Но он лишь молча пожал плечами, а потом наоборот поддержал жену, сказал, что труд облагораживает. Да и вообще, вот как выйду замуж, еще спасибо скажу, что приучили к домашнему хозяйству. После этих слов мои прекрасные мечты о замужестве разбились вдребезги, и я наотрез распрощалась с грезами о доблестном рыцаре.
До рынка доехали быстро, а потом начались хождения по мукам. Так я называю все эти «ой, а там посмотрим», «ой, а там может дешевле», «ой, пойдем, там сделают скидочку». Через три часа пыток, я именно таких их ощущаю, все же возвращаемся домой. Едем в битком набитом автобусе, и я то и дело пытаюсь не потерять равновесие. Три огромных пакета, каждый килограмм по пять, не особо помогают в устойчивости. Зато Тетя Люба сидит и спакойненько рассматривает местные пейзажи в окошко. В какой-то момент автобус резко тормозит, и я падаю на женщину, сидящую возле окна. Она кидает на меня недовольный взгляд, а затем и вовсе цокает. Искренне извиняюсь, и где-то внутри даже появляется надежда, что мачеха предложит взять пакеты, раз уж сидит. Но той хоть бы что. Делает каменное лицо и абсолютно незаинтересованный вид. В итоге домой я доползаю, иначе не назвать.
Остаток дня провожу за уборкой, а потом сажусь делать домашку. К ночи чувствую себя выжатым лимоном, который еще сверху натерли на терку.
В понедельник решаю пойти в школу пораньше. Нужно придумать план как попасть в кабинет ОБЖ. Уверена, что Аноним обидится, если не найдет ответную весточку. По пути сталкиваюсь с Игорем и даже как-то расстраиваюсь. Теперь вряд ли получится попасть в класс безопасности.
— Как выходные прошли? — Интересуется друг, зевая.
— Как у Рабыни Изауры, — отшучиваюсь в ответ. Разин не улыбается в этот раз почему-то. Хмурится и выглядит как-то задумчиво.
— Слушай, — вдруг останавливается Игорь, — может мне с твоим батей поговорить?
— Что? В смысле? — Смотрю на него и не понимаю. Откуда такие предложения. Папа всего раз в жизни видел Разина, и то остался не особо доволен. Сказал, что друг у меня слишком слащавый, а такие как что, так сразу в кусты.
— Кто-то должен ему мозги вправить, ты же дочь его все-таки, а не личная прислуга жены.
— А он и не думает так, — раскидываю руками в разные стороны, — все ради благих целей, — говорю голосом, как какой-нибудь дядька в телевизоре: — ради будущего мужа! — Закончив фразу, хихикаю и поднимаю большой палец вверх. Только Игорь опять не смеется, хмурится. Ну, точно как старший брат. Становлюсь на носочки и тянусь к его кучерявой макушке. Высокий гад, на две головы аж. Легонько касаюсь, волос и треплю, улыбаясь. Все так же, как в детстве. Вот где стабильность. А он смотрит так на меня пронзительно, даже глазом не моргнет.
— Ты чего так рассматриваешь меня? — Перестаю трепать его кучеряхи
