Драконов много не бывает - Ева Ночь
– А я не оправдал надежд, – скотина во мне медленно умирает и спокойно ложится на отдых. – Не надо жить мной. Живите собой, мам. Живите своей жизнью и не пытайтесь прожить чужую жизнь или сломать её в угоду своим прихотям и амбициям.
Я смотрю ей в глаза и, наверное, впервые в жизни твёрд, как алмаз.
– Мне не нужны его деньги, наследство, та жизнь, которую он мне уготовил. Есть дела поважнее, чем быть проституткой собственного отца. Я больше не лягу под него. Может, Серёге нужнее нажитое непосильным трудом. Три магнитофона там, патефона, куртки кожаные тоже три. А мне не надо, поверь.
– Как долго ты протянешь, избалованное дитя? – гладит она меня по голове, как маленького. – Ты все выходные в клубе торчал, деньгами налево-направо сорил.
– Может, вы ещё за мной с диктофоном ходить будете, записывать каждый вздох?
Почему-то в уме резко всплывают поцелуи с Аллой и снова – полутёмная комната. Чёрт.
– Не бойся. Это был мой человек. Он всего лишь… приглядывал за тобой.
– Вынюхивал, где я живу и с кем, и так ли я отдаю голубизной, как рассказываю.
– Это ложь, – мать встаёт с дивана и, цокая каблуками, меряет твёрдыми шагами комнату, – это всё ложь! Это папу ты мог в дураках оставить, но не меня! Я все твои похождения – по пальцам… И вообще…
Она лукавит. Ни в чём не убеждена, но я не мешаю ей фантазировать.
– Мам, я не вернусь. И вообще я бросаю ненавистный экономический и возвращаюсь в медицинский.
– А бросай, бросай, – живо оборачивается она и улыбается. Улыбка вкупе с глазами затравленного животного смотрится жутко. – Как раз успеешь остаться без защиты военной кафедры, и тебя упекут в армию!
Она торжествует. Думает, что меня этим можно напугать. Ну, в семнадцать такой номер мог пройти, а сейчас я как-то перестал бояться каждого шороха и всяких страшилок, которыми пугают детей и слабаков. У меня физическая подготовка замечательная. Надо – и пойду в армию. Но мать лучше сейчас не добивать.
– Мам, возвращайся домой. Считай, что воспитательная работа проведена, я тебя услышал. Мне нужно подумать, взвесить все аргументы, просчитать все варианты, а там оно рано или поздно куда-то да выведет кривая.
– Пока ты будешь взвешивать, всё отойдёт незаконнорожденному! – лицо у матери становится жёстким.
– Его Сергей зовут, – говорю я. – За столько лет можно было бы научиться произносить имя старшего сына собственного мужа.
Но эти слова – в пустоту. Там непробиваемо, я зря сотрясаю воздух, поэтому выдвигаю весомые аргументы.
– Не перестанешь за мной следить, исчезну. Уеду без координат. Ни одна твоя ищейка меня не найдёт, если захочу. Подумай сто раз, зачем тебе подробности моей интимной или ещё какой жизни.
Её напугать легко. Вот уже смотрит с тревогой. Сработало.
– Так похож на отца, – произносит она с грустью после очень длинной паузы. Вот вряд ли это комплимент, но пока я обдумываю, что ответить, мать уходит. Я слышу очень аккуратный щелчок замка.
Она сбила мой курс. В институт я уже опоздал. Но это роли не играет: ходить на лекции и протирать бездарно штаны я больше не собираюсь. Есть дела поинтереснее.
Глава 8
Аркадий
Первым, кого я увидел в альма-матер, был мой бывший сокурсник Денис Чеканёв, или Чека. Элита из, что называется, вечных студентов. Хвостатый, проблемный, с неизменными приключениями. Одним словом – «вечно» – это о нём.
Чека тоже чей-то сынок, поэтому, вися на волоске, всё же не вылетает из института каждый раз обыкновенным чудом: родительские деньги творят чудеса.
– О, Драконов, – он не удивлён моему появлению. – А я тут… вот…
Он мог и не объяснять: очередные «хвосты» рубит.
– И вообще я в академке был. Болел.
Между строк: снова откупили, ещё одна отсрочка от неизбежного. Он уже раз «болел» подобным образом. Хотя, глядишь, и закончит. Смысл только в чём – мне не понять. Какой из него врач? Корочка в зубах и много вопросов, что дальше делать.
– Сочувствую, – делаю я скорбное лицо. Болеет человек, пожалеть надо.
– А ты здесь что делаешь? Тянет по старым местам боевой славы пройтись? – в глазах Чеки мелькает интерес.
– Можно сказать и так, – соглашаюсь, потому что и это тоже меня сюда привело. Но не только.
– Тоска смертная, ничего не изменилось, и охота тебе время тратить? – уныло бубнит Дениска, футболя ногой какую-то бумажку, что попалась ему на пути.
– Слушай, дело есть, – лучше кругами не ходить. Тем более, что такой ценный кадр, как Чеканёв, вполне годится для моих целей. У него связей – вагон. – Мне бы девушку найти. Поможешь?
– А сам – не? Они же тебе на шею вешаются. Надо же, помощь понадобилась.
Чека язвит, но беззлобно. По тому, как светятся его глаза, вижу, что ему интересно. Какая-никакая забава.
– Мало вводных данных. Третий курс, зовут Алла. Да или нет?
– Время и деньги, – пожимает он плечами. – Что-то уж слишком мало данных. А у нас семь факультетов, куча групп, и вообще не факт, что девушка учится именно в нашем приюте для креативных умов.
– Когда тебя это останавливало? – прерываю я его гундёж. – И она, кажется, именно здесь учится, – напрягаю мозги, вспоминая штамп на учебнике. Вроде бы знакомым мне показался, но я, мягко говоря, был не в том состоянии, чтобы запомнить точно, а сейчас мог запросто выдавать желаемое за действительное.
– Ладно, – Чека вздыхает тяжело, давая понять, что вынужден заняться скучнейшим делом ради старого знакомства, и то лишь потому, что не может отказать. Но по его настроению и приосанившейся фигуре я понял: Чеке не терпится заняться поисками прямо сейчас. Ну, это и понятно: что бы делать, лишь бы ничего не делать – раз, а во-вторых, роль детектива куда интереснее, чем семихвостого идиота, которому лень на занятия ходить и хотя бы делать вид, что преисполнен желания закончить институт.
– А что, хороша курочка? – интересуется он запоздало, и в глазах
