Чужая любовь (СИ) - Васильева Лариса Геннадьевна

- Катюш, если у тебя с ним не срослось, нет, случайно, номера его телефончика, - не унималась Диана Андреевна.

- Он давал мне свою визитку, но я её выкинула ещё около ресторана, - честно призналась девушка.

- У вас бывший муж пороги отбивает, и есть мужчина, с которым вы встречаетесь, хвастались,  что он щедрый,  вам хорошо помогает материально?

- Он женат, и  встречаемся украдкой, как преступники. Мы никуда никогда не ходим, он боится, что  жена узнает, да и старше меня на пятнадцать лет. Зря визитку выкинула, не мне, так может Елене Николаевне номер пригодился.

- Нет, нет. Спасибо, конечно, за заботу, но мне никаких номеров не нужно. Пора, девчата, по домам собираться, компьютеры выключать.

Диана Андреевна, ничего не зная о личной жизни Елены Николаевны,  сгорая от любопытства, несколько раз пыталась вывести её на откровенный разговор, но всё тщетно. Катю не интересовала чужая жизнь, ни чужая любовь, она спешила к любимому человеку, ничего не могло ей помешать, ни лужи, которые приходилось обходить, ни ветер, порывы, которого старались вырвать из рук зонт.

Продрогнув и промокнув, они вдвоём спешили к Никите домой. В прихожей их встретила Людмила Михайловна, скептически осмотрев Катю, громко произнесла:

- Не очень выглядишь. Точно выщипанная, мокрая курица.

Екатерина нанесла ответный,  болезненный удар:

- Да и вы тоже не супер. Стареете на глазах. Вам надо беречь себя, возраст всё-таки уже солидный.

- Ты тоже моложе не становишься. Что там у тебя нового? Кого сегодня видела?

- Не поверите, Геннадия  Владимировича. Он в агентство заходил.

Услышав знакомое имя, из своей комнаты вышла Олеся.

- И, что ему нужно было?

- Тур просил на двоих подобрать, острова хочет посетить.

- На острова, на двоих? С кем?

- Да откуда я знаю с кем, потом, как оформлять их буду, узнаю, но думаю с невестой. У нас такие туры и номера с огромными кроватями новобрачные заказывают.

Ответила Катя, решив позлить мать с дочерью, хотя вторую ей было жалко. Она юркнула в комнату молодого человека, понимая, что в ванную ей путь закрыт.

В августе вопреки прогнозам погода смилостивилась,  наступила по-настоящему летняя погода. Клён ветками по ночам уже не пугал Катю стуча в окно, а при легком дуновении тёплого ветерка  своими, ещё не пожелтевшими листьями, лишь слегка поглаживал стекло.

Екатерина, недовольно посматривала на календарь, висевшей на стене напротив её рабочего стола. Она в ожидании переезда и первого отпуска считала недели до конца октября. Её отношения с Людмилой Михайловной ещё стали хуже. Она считала, что Екатерина претендует на проживание и прописку, заставила Никиту забрать у Кати ключи от квартиры, каждый раз злилась, стараясь посильней обидеть и оскорбить девушку, которая всегда парировала её замечания и упрёки.

Никита, напрасно надеявшийся, на повышение, которое полностью зависело от Геннадия Владимировича, и последнее время  часто был не в духе, срывал на Екатерине плохое настроение, а потом просил прощение. Его родители и сестра несколько раз пытались пригласить Геннадия Владимировича в гости, чтобы «в семейной обстановке поговорить о дальнейшем карьерном росте их сына», но прежде всегда доброжелательный и уважительный бывший зять, говорил коротко, холодно и отстранённо, ссылаясь на постоянную занятость, от приглашений и различных встреч категорически отказался. Никита во всём обвинял сестру, которая так не дальновидно развелась с его боссом. Сестра с матерью обвиняли Екатерину, у каждой на этот счёт были свои аргументы и соображения.  Олеся высказывала их вслух, считая Катю разлучницей,  Людмила Михайловна о мотивах своей ненависти не высказывалась, поддерживая поводы дочери.

Катю он больше не беспокоил, она радовалась, что он не помешал её отношениям с Никитой.  Она не знала, как сказать доброй Вере Павловне о скором её съезде с комнаты, чтобы не обидеть её. Хозяйка, видя у Кати нехватку денег, часто брала только часть суммы за проживание, старалась угостить её чем-нибудь вкусненьким или накормить свежеприготовленным борщом или супом. Екатерина понимала, что должна предупредить Веру Павловну за пару месяцев до съезда, чтобы та смогла найти новую квартирантку до её переселения, что и сделала  в конце августа.

- Как ты сказала, парня твоего зовут? Завтра с утра раскину на вас карту, - ответила она. –Что у тебя старухи сегодня выспрашивали?

- Глупости разные говорили. Они вас боятся, говорят, что вы им наколдовать можете.

- Вот дуры старые, мелют языком, как помелом, тоже мне колдунью нашли, - бурчала Вера Павловна, доставая из закромов холодильника банку со светло-жёлтой мазью. - Сырое, холодное лето в этом году, хронический бронхит одолевает, кашель замучил.

- Фу, как воняет ваша мазь от бронхита.

- Это не мазь, а барсучий жир, у Степановича купила, как в деревню ездила. Он охотой промышляет.

- Вонь какая, я  думаю, он не барсука, а скунса порешил.

- Да откуда тут скунс завёлся. Скунсы, там, в Америке на америкосов ссут, у нас они не водятся, внесла ясность  Вера Павловна, продолжая вечерний моцион.

Катя прошла в комнату, закрыла за собой дверь и занялась просматриванием в интернете предложений  о сдаче жилья. Иногда звонила, узнавая условия проживания и цену. Подсчитывала, сколько денег будет уходить на хозяйство, проезд? Она понимала, что квартира не должна быть слишком далеко от работы Никиты, не дальше, чем в данный момент. Катя боялась, что он может закапризничать и передумать.

Екатерина, в ожидании обеденного перерыва, сидела перед монитором, внимательно изучая предложения на осенние месяцы, когда вошёл курьер с  пакетом и назвал её. «Неужели опять от бывшего Олеськиного, никак не успокоится»,- мелькнуло у неё в голове.

- Мне ничего не нужно,  я не возьму, забирайте свой пакет, и уходите, расписываться нигде не буду.

- Ничего  забирать не буду.  Я доставил. Не будете расписываться? Меня предупредили, что такое возможно. Не хотите, как хотите, - сказал он, оставив пакет на пустующем столе Дианы Андреевны,  вышел.

 Екатерина неторопливо подошла и с надменным взглядом заглянула в пакет. В пакете увидела то, что совсем не ожидала, что на несколько секунд привело её в шок. В красивом, бумажном, подарочном пакете с рисунком желтых тюльпанов лежали её вещи с комнаты Никиты: тапочки, халат и несколько личных мелочей. Не понимая происходящего, вопреки запретам молодого человека звонить в рабочее время, девушка дрожащими руками набрала его номер и потребовала объяснения происходящему.

- Никит, курьер принёс пакет, в нём  мои вещи, те, что лежали в твоём шкафу. Ты помнишь, тапки, халат?

- Мать, наверно, подсуетилась. Только зачем на доставку тратиться? Я сам мог тебе отдать. Чего ты так переживаешь? Чего-то забыли, не хватает? Они с сеструхой хотят в моей комнате обои поменять. Меня в зал переселили на время ремонта.

- А вещи из шкафа, почему достали?  Что после ремонта шкаф новый покупать будете?

- Да, нет, Катюх, просто, чтоб шкаф легче двигать было.

- А зачем она их мне прислала? Положила бы с твоими вещами.

- Да не знаю, я в бабские вопросы не лезу, может, боялась, что затеряются или запылятся за время ремонта. У меня новость хорошая, как-нибудь при встрече  расскажу.  Всё, Катюх, не звони, я занят, у нас с  этим строго, пока.

  Катя не понимала, почему он сказал, что сам мог передать вещи и это «как-нибудь при встрече» придавало неопределённость их дальнейших отношений.

Елена Николаевна, ставшая невольной свидетельницей происходящего, качая головой,  подытожила: «Что, окончательно отселяют тебя  от Никиты?  Несостоявшаяся  свекровь  и золовка перешли к решительным действиям. Похоже и он не против такого поворота событий».

- Похоже на то. И, что мне делать?- спросила она, зачем- то рассматривая присланные вещи.

- Ты совета спрашиваешь? Зачем, Кать? Ты ведь всё равно по- своему поступишь.

- А вы, на моём месте, чтобы делали, как поступили?