Маска подлеца (СИ) - Штогрина Анна

Я посмотрела на припухшие губы, коснулась кончиками пальцев нежной кожи. Поцелуй Камиля, такой неистовый и жадный. Даже воспоминания о нем возбуждают, заставляют мое тело трепетать и мечтать о большем. Но нельзя. Камиль — подонок, никогда он не будет уважать меня и относиться как к равной.

Вопрос, зачем он меня вчера поцеловал, не давал покоя. Ему не достаточно простых оскорблений, он хочет уничтожить меня на всех фронтах, разгромить мою волю и сопротивление. Сделать мягкой и податливой, поверить в то, что он может измениться, стать лучше. А потом нанести самый жестокий и коварный удар в спину. Проткнуть ржавым ножом сердце, провернуть лезвие и выпотрошить меня полностью. Его жгучая ненависть всегда меня убивала. А если я сейчас поддамся искушению, то она добьет меня окончательно.

Я это понимаю умом. Но тело и истерзанное сердце, трепещет. Мечтаю о сексе с ним, забываюсь. Лечу как глупый мотылек на огонь. Знаю, что крылья обгорят, но все равно лечу…

Я одела вязанное платье из тонкого кашемира. Такое нежное и приятное к телу, только цвет "вырви глаз". Ярко зеленое. Когда то Таня уговорила меня купить его, мотивируя это тем, что мои глаза преобретают в нем изумрудный оттенок, а не обычный болотный. Камиля нет в доме. Поэтому я распустила длинные волнистые волосы. Довольно оглядела себя в зеркало. Теперь я точно не похожа на бомжиху, как любезно окрестил меня Камиль. Одела на ноги бархатные черные балетки, специально взяла их для дома вместо тапок. Не всегда же мне быть не ухоженной. Тем более, что бабуля любит, когда я при параде. Она всегда восхищалась моей красотой. И даже если я сама в себе ее не замечала, она хвалила меня и поднимала мою самооценку.

Я постучалась и вошла в комнату бабушки. Она смотрела старый фильм "Завтрак у Тиффани". Махнула мне рукой, мол присоединяйся. Я подошла и залезла к ней на кровать, легла рядом и приобняла щуплые плечики. Мы перекинулись парой дежурных фраз.

Как я и думала, бабушка сразу сделала мне комплимент о том, что я великолепно выгляжу. Я благодарно поцеловала ее в морщинистую щечку. Я заметила, что с моим приездом она стала выглядеть спокойнее и умиротвореннее. Перестала хандрить и тосковать. Однозначно выглядела лучше, чем в день моего приезда. По ее словам и самочувствие было хорошее, настолько, насколько возможно у ракового больного. Поэтому я была за нее очень рада.

Когда принимаешь удар неизбежной кончины, то любая отсрочка это праздник.

Мы с бабулей досмотрели кино, и она уснула в моих объятиях. Я еще долго лежала с ней и гладила ее по руке. Мне хотелось отдать ей как можно больше своей энергии. Поделиться жизненными силами. Если благодаря моему присутствию она протянет еще неделю, о месяце боюсь надеяться, то я буду самым счастливым человеком на планете.

Я лежала в темноте и не сводила с нее глаз. Вспоминала, как она привезла меня в их дом, для меня тогда — сказочный замок. Как она бережно и терпеливо вводила меня в новую жизнь. Как я спала с ней, потому что боялась, что меня заберут обратно в детдом. А она прижимала меня к себе очень крепко и говорила, что я ее любимая внученька, и она меня никогда никому не отдаст…

Слезы против воли наворачивались на глаза. Я решила пойти вниз в гостинную. Потому что, если я рядом с ней разревусь, то точно разбужу и испугаю старушку.

В корридоре послышался шум и громкие голоса, смех. Камиль, к сожалению, вернулся домой. Его баритон я узнаю из тысячи других голосов. Судя по женскому смеху он вернулся не сам.

Мне вроде стало легче, что он не будет теперь донимать меня. Но с другой стороны противный червяк ревности всколыхнулся и пополз к сердцу. Я не позволяла себе ревновать его и вообще пыталась убить любое проявление чувств.

Так и сейчас я сосредоточилась на чувстве облегчения. Это хорошо, что он привел свою девушку. Может удастся с ней подружиться и повлиять на то, чтоб Камиль меня больше не донимал.

Голоса становились все громче. Их тела громко ударялись о стену. Они смеялись и целовались. Черезчур громко. Бабуля спала достаточно чутко и сразу начала ворочаться. Я погладила ее руку, успокаивая.

Выходить к Камилю с его пассией сейчас совсем не хотелось, но они как назло развернули свои действия прямо возле бабушкиной двери. Может это у них был такой способ издеваться над старушкой. Тогда девушка Камиля еще хуже, чем он сам.

Я не выдержала. Осторожно сползла с кровати и одела балетки, пригладила руками волосы и вытерла влажные от слез глаза. Тихо ступая подошла и открыла дверь. Прошмыгнула в пролет и аккуратно захлопнула дверь.

Они стояли напротив двери в Камиля спальню. Он в расстегнутой белой рубашке. Отчего открывался вид на его накаченную грудь с темными волосками. Взлохмаченный, со своим безумным взглядом черных глаз. Девушка в его руках была миниатюрная блондинка с кукольным личиком и бездушными холодными серыми глазами. Она была в очень коротком платье с открытым декольте, блестящем золотом. Большая грудь, осинная талия и достаточно длинные ноги при таком невысоком росте. В руках Камиля она выглядела как волшебная фея.

— О, какие люди?! Что сестренка, все бабку окучиваешь? — хохотнул Камиль и чуть отстранился от своей девушки. Он был изрядно выпившим и язык немного заплетался. Его пассия тоже была с раскрасневшейся физиономией и немного шаталась. Она постаралась выпрямиться и смерила меня наглым дерзким взглядом.

— Смотри, Камиль, она плакала. Может бабка скончалась? Или твоя сестренка ее подушкой даванула, пока мы с тобой по глупости ждем естественной смерти, — она рассмеялась, когда договорила свою мерзкую речь.

Больше эта шлюха не казалась мне такой уж ослепительно красивой. Чувство жалости к ним обоим, убогим эгоистам, не умеющим любить никого кроме себя. Видно мое выражение ярко отразилось на лице, потому что Камиль оставил свою ведьму и сделал шаг в мою сторону, внимательно всматриваясь в мое лицо, блуждая шальным взглядом по фигуре.

Глава 11

— Что ты смотришь на меня, как всегда свысока?! Возомнила себя сердобольной внучкой?! Если бы ты знала, как сильно бесишь меня своей жертвенностью и притворной любовью. Только больше тебе меня не обмануть. Уже научен горьким опытом… Ты продажная потаскуха. Дворняга детдомовская, хитростью запудрившая МОЕЙ бабушке мозги, — слова Камиля были пропитаны ядом, вонючей желчью. С каждым высказанным оскорблением он подходил ко мне все ближе.

Я боялась, что он меня зажмет в угол и тогда сделает больно или ударит. Поэтому, видя свободный коридор, я прошмыгнула мимо него к своей двери.

— Камиль, мне нет дела до тебя с твоей девушкой. Делайте что хотите. Я не хочу с тобой конфликтовать. Я просто хотела попросить вас не шуметь у ее двери, чтобы не разбудить. Она только уснула, — поспешила оправдаться я. Не хочу их провоцировать. Камиль опасен и огромен и явно не в себе.

Только он меня не слушал. В несколько шагов догнал и прихлопнул над моей головой открытую дверь. Я оказалась у закрытого входа в свою спальню, не успела сбежать от него, спрятаться.

Камиль потешался надо мной. Я почувствовала, как он втянул запах моих волос. Жест достаточно интимный, неужели его не волнует присутствие своей девушки.

— А может ты хочешь попросить за себя? Так скажи, что ты хочешь. Какого черта постоянно дразнишь меня? — хрипло прорычал он.

Камиль с расстегнутой рубашкой находился в опасной близости от моего лица. Я смотрела ему на кадык, не решаясь ни посмотреть в его лицо, затуманенное мраком ненависти, ни опустить взгляд на горячее идеальное тело.

— Камиль, да она дрожит под тобой, как последняя сука. Она хочет тебя, — засмеялась блондинка. Она подошла к нам ближе, и от ее взгляда не ускользнуло то, как я нервничаю и трясусь от близости с Камилем. После ее слов, я покраснела до корней волос и смутилась. Она сказала вслух то, о чем я боялась думать.

Камиль поднял мое лицо к себе за подбородок, и мы встретились взглядом. Его алчный, жаждущий расправы и мой затравленный и влажный от слез.