Романтика на вынос. Сборник из 3 рассказов (СИ) - Штаний Любовь В.

- Оказалось, твоя спальня и мой зал когда-то были одной комнатой. Шкаф помнишь?

- Который в нише стоит?

- Это не ниша. Просто стены здесь очень толстые. С моей стороны задняя стенка шкафа была заштукатурена. Я случайно обнаружил, когда штукатурку сбивал, что, если надавить посильнее на верх или низ, вся стенка поворачивается вместе со штукатуркой и получается проход. Думаю, уже никто не скажет, для чего прежние хозяева отгородили полкомнаты и сделали тайный ход.

- А зачем…

- Пришёл? Когда понял, куда попал, тебя дома не было. Я всё закрыл и вернулся к себе, а после… Понимаешь, я так хотел тебя увидеть… Понимал, что нельзя так, но… полночи не спал и не выдержал.

Он ухмыльнулся и пожал плечами.

- Очень мило, - тяжело вздохнув, я отпила ещё глоток из чашки. – Я чуть не свихнулась, а ты… Тьфу! А еду зачем подкидывал?

- А как, если у тебя холодильник пустой? – даже несколько возмущённо проговорил. - Что я, сам жрать буду в три горла, а ты на пачке риса, двух сосисках и одном яйце неделю жить?

- Зато это моё яйцо!

- А я что, спорю? Но мне кусок в горло не лез, если знал, что у тебя в холодильнике пусто!

- На кой чёрт ты вообще туда полез! – закричала и сорвала голос, закашлялась.

- Прости! – вскочив, метнулся к раковине Егор. – Прости, дурак!

Я сдавила виски руками. Ощущение, будто с каждым кашлем мозг так и норовит взорваться.

- Выпей! Пока я покорно глотала сироп от кашля, он присел на корточки и заглянул снизу-вверх.

- Понимаю, что был не прав! Знаю, не стоило заглядывать в холодильник, но так любопытно было, как ты живёшь… Тебя-то увидеть никак не получалось. А потом просто хотел помочь хоть чем-нибудь. Прости…

- Скотина, - прерывисто и хрипло выдавила я.

- Согласен, - вздохнул виновато и взял за руку. – Но попробуй взглянуть на это с другой стороны. Как я мог спокойно жить, зная, что у тебя холодильник почти пустой? Я несколько недель с ума сходил, пытаясь тебя выловить, а потом… Не выдержал.

- Какой-то ты не выдержанный очень, - фыркнула тихо. – Мне лучше лечь. Голова болит.

Вместо ответа Егор встал и сгрёб меня в охапку. Я пыталась протестовать, но без толку. Меня осторожно усадили на единственный в комнате стул. Пока он поправлял сбитые простыни и взбивал подушку, я молча смотрела на уверенные движения и думала…

С первого взгляда он влюбился, видите ли! Какая, право, мелочь! Я вот, умудрилась втюриться и вовсе не видя… Злилась ли я? Конечно. Ещё как! Но… где-то была благодарна за заботу.

Он не просто заворожил меня, будучи невидимкой. Но пытался помочь. Вчера и вовсе всю ночь просидел около постели, отпаивая и успокаивая. Вызвал врача и даже потом не ушёл. Остался, хотя не мог не понимать, чем это закончится поутру. Если бы дело было только в «переспать», разве вернулся бы сюда?

Я ведь его нарочно не будила. Увидев при свете дня, догадалась, что мой невидимка – реальный человек. Понимала, что шансов не оборвать странные отношения, которые едва начались, почти нет. Боялась потерять… Егора. Повела себя, как страус, засунув голову в песок – сбежала в ванную и позволила ему уйти без скандала. Но он пришёл сам. Пришёл, как человек, через дверь, чтобы расставить точки над «и». Это… поступок.

- Егор, - я подняла на него глаза, когда он подошёл и протянул руку. – У меня к тебе есть одна просьба.

Он напрягся, но кивнул.

- Хочешь, чтобы я больше не приходил? – убитым голосом пробормотал, помогая встать.

- Не совсем, - Я осторожно прикоснулась к его подбородку. Успел побриться. Утром, когда спал, щетина была. Не зря к себе ходил. - Ты как, умеешь петли навешивать?

- Что?

- Петли. Не дело шкаф так мучить. Сделай нормальную дверь. Только потом, когда съезжать буду, нужно будет всё на место вернуть.

К слову, съезжать не пришлось. Через четыре года молодая пара откупила смежную однушку. Шкаф, правда, остался на прежнем месте. Так, на память о знакомстве… Зато бывшая спальня Олеси превратилась в детскую для её с Егором первенца.

Иногда тень, невидимая в темноте, на свету обращается большим счастьем…

Лера плюс Лёша равно...

Бойся сбывшихся желаний!

История о том, что бывает, когда не понимаешь, чего хочешь.

Посвящается моей лучшей подруге с наилучшими пожеланиями.

На ходу сверкнув белозубой улыбкой навстречу очередному козлу, Лера бросила ему из-под ресниц загадочный смущённо-растерянный взгляд и поспешно вылетела из дверей конторы. Изо всех сил сдерживаясь, чтобы не пнуть ещё одну похотливую сволочь куда-нибудь в район паха и не вцепиться в рожу выходящему следом начальнику, она почти бегом направилась к машине, цокая каблучками дорогущих кожаных туфель.

Вот тварь! Сволочь! Садист! Это ж надо было мне влюбиться в такого урода! Имбецил!

Шпильки полетели на соседнее сиденье, а пальцы крепко стиснули руль. Безумно хотелось упереться лбом в нагревшийся за день пластик и просто сдохнуть, но нельзя. Нельзя так сильно радовать дорогих коллег. Они же такого счастья не переживут! Значит, нужно как-то взять себя в руки, повернуть ключ в зажигании и, как ни в чём не бывало, уехать.

Мягко заурчал двигатель, и машина послушно тронулась, выехала со стоянки и послушно вклинилась в общий поток других автомобилей, везущих с работы своих измученных зноем и непосильным трудом хозяев.

Мимо проносились ровно подстриженные тополя и старые, раскидистые, одуряюще сладко пахнущие, липы. Солнечные блики играли в окнах домов, витринах магазинов. Город дышал летом... Но Лерка ничего этого не замечала, бездумно управляя бегом своей маленькой синей машинки. Глаза привычно следили за дорогой, руки сжимали руль, узкие босые ступни время от времени жали на педали, а внутри всё больше разрасталась чёрная едкая пустота... Как же больно!

Непролитые слёзы горечи, обиды и непонимания жгли глаза. Минуты через две Лера поняла, что не знает куда едет и припарковалась на обочине. Зелёная живая масса листвы впереди почему-то наводила мутную невнятную тоску. Холодные, несмотря на жару, ладони бессильно упали на колени. И пустота... Огромная, тяжёлая, вязкая... И в голове, и в сердце. Если оно ещё есть... И это было даже страшнее чем боль... С болью можно хотя бы попытаться справиться или переждать, перетерпеть, сжавшись в комочек и тоненько подвывая, а с пустотой... С ней просто не хочется бороться, потому что все желания, попадая в её бездонное, гулкое чрево исчезают, растворяются, становясь частью этой самой пустоты.

Но, видимо, что-то ещё осталось внутри живого, не поддавшегося апатичному ожиданию равнодушного небытия, не поглощённое чёрной пустотой и не убитое её странным ядом безысходности. И это нечто, из последних сил пыталось жить. И откуда-то появилась мысль… Слабая, невнятная, она вяло толкнулась в висок, пробуждая хрупкую, почти невесомую надежду: 'Надо жить... Нужно взять себя в руки и, главное, поговорить с кем-нибудь, убедиться, что окружающий мир ещё не превратился в гулкую мрачную бездну. Нельзя просто сидеть здесь! Нужно... Нужно...'.

Руки, с трудом преодолевая свинцовую тяжесть, наполнявшую всё существо их обладательницы, потянулись к сумке, и из её тёмного нутра на свет появился телефон. На мгновение Лерку поразила неестественная бледность собственных пальцев, внезапно напомнившая брюхо дохлой лягушки. Судорожно сжимая чёрный пластиковый прямоугольник сотового, она, не в силах оторвать взгляда, смотрела на эти почти ослепительно-белые на его чёрном фоне пальцы. К горлу подступила тошнота. Что-то неприятное шевельнулось в желудке и медленно растеклось по нему тусклой, недовольно ворчащей болью.

Попытка вспомнить, когда собственно ела в последний раз, бесславно провалилась. Кажется, вчера. Вроде бы, хотя... Нет, вчера после работы точно что-то ела. Да. Или нет? Желудок скрутило - он в очередной раз непрозрачно намекнул на то, что привычка есть раз в сутки, его не устраивает в корне.