Время перемен (ЛП) - Эшли Кристен

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я сказала:

— Спасибо, дорогой.

Я услышала, как он прочистил горло и ответил:

— Позвони позже Кэт. Но не говори ей, что я тебя запугиваю, потому что она отправит меня спать на диван.

Кэт была женщиной и матерью. Кэт никогда не бранилась, и Кэт не была большой поклонницей некоторых поступков Пэта (а поскольку он продолжал так поступать, то иногда оказывался на диване).

В ее арсенале было и другое оружие, чтобы получить то, чего она хотела.

И она им пользовалась.

Просто до сих пор у меня был иммунитет.

— Я ей позвоню. И еще хочу сказать тебе спасибо за то, что ты такой, какой есть, и так сильно обо мне заботишься. Но со мной все будет в порядке.

— Посмотрим.

Посмотрим.

Мы попрощались и разъединились.

Я положила телефон, поставила рядом с ним бокал, приготовила еще сыра с хлебом, и пока жевала, налила еще вина.

Я размышляла о том, что должна сделать то, чего совершенно не хотела.

Но этот разговор в полную силу вернул меня в настоящее, в прекрасный номер в прекрасной гостинице в Новой Англии.

Поэтому я подошла к шкафу и открыла пустой чемодан, который положила туда после того, как распаковала вещи (когда мы останавливались где-то на пару дней или больше, я всегда распаковывала вещи, Патрик находил это забавным).

Там лежал большой конверт.

Мне не следовало брать его с собой. В своих более причудливых фантазиях я представляла, как конкретный мужчина, узнав, что я здесь, отдает приказ о полицейской облаве и обнаруживает его.

Конечно, этого не случится.

По крайней мере, последняя часть.

Я вернулась к кровати, вытащила из конверта две папки из плотной бумаги и положила их на кровать.

Я взяла вино и снова повернулась к ним.

Я открыла ту, что потоньше.

Внутри, в верхнем левом углу, была прикреплена фотография размером восемь на десять дюймов, на которой мой брат выходил из красивого, крытого черепицей дома, и шел к синему «Субару», припаркованному на подъездной дорожке.

В последний раз я видела его на похоронах матери. Там же в последний раз с ним разговаривала. Точнее, сама я почти не говорила. Он сказал мне, что я нежеланный гость на поминках в доме мамы и папы, и что своим присутствием на похоронах я уже отдала ей должное.

Патрик, стоявший рядом со мной, был вне себя от ярости.

Мы не пошли на поминки.

Папа умер почти на два года раньше мамы. Несмотря на то, что он фанатично занимался фитнесом, бегал почти каждый день и следил за всем, что ел, больное сердце привело к череде инсультов, последний из которых его убил.

Мамина смерть была еще страшнее.

Она поскользнулась в теплице, упала и сильно ушиблась, порезав руку ножницами, задела артерию от чего началось сильное кровотечение. Она доползла до двери и почти выбралась, но потеряла сознание от боли и потери крови. Стояла зима, и на улице резко похолодало.

И это так страшно, что мама замерзла на смерть (или истекла кровью, никто не знал, что произошло раньше).

Я находилась в шоке не только от того, что потеряла ее, и потеряла прежде, чем смогла загладить вину (или найти какой-то способ убедить ее позволить мне загладить вину, и точно так же потеряла отца), но и от того, что она умерла такой мучительной смертью.

Патрик знал это, и поэтому еще меньше обрадовался тому, что Кейлен, мой брат, так ужасно со мной обошелся.

Но для меня было ужасно думать, что Кайлен поступил в своем духе, когда, не пройдя и двух месяцев после смерти мамы, он развелся с женой (мама сошла бы с ума, ее блестящий, гениальный, идеальный первенец совершил нечто вроде того, чтобы оставить жену и официально разорвать с ней отношения) и ушел.

А потом он сделал еще кое-что очень похожее на Кейлена: переехал через всю страну, оставив не только жену, но и двоих детей.

Он был программистом, и очень хорошим. Штаб-квартира компании, в которой он работал, находилась за пределами Сан-Франциско. Но он мог работать где угодно.

Так он и поступил, переехав в отдаленный городок в штате Мэн, в ста милях к северу от Магдалены.

Похоже, я не единственный ребенок Уэбстеров, который любил одиночество.

Раз в месяц дети прилетали к нему в гости. Он тоже летал к ним раз в месяц. По-видимому, их всех это устраивало, и, по словам частного детектива, в основном потому, что четыре дня в месяц дети брата могли вытерпеть своего отца. Терпеть больше было уже не так легко.

Я веером разложила бумаги на кровати. В бумагах, представлявших собой отчеты частного детектива, нанятого Патриком, говорилось, что брат ходил в походы, ездил на рыбалку, ходил под парусом, ездил на велосипеде, работал.

Кейлен делал все, что хотел.

Я сделала глоток вина, а затем очень глубоко вдохнула, мой взгляд переместился на вторую, более толстую папку.

За три недели до своей смерти Патрик рассказал мне о частном детективе и о том, что он сделал. Тогда же он отдал мне и конверт с папками.

Я не притрагивалась к ним больше месяца после того, как его не стало.

Все, что было во второй папке, я прочитала столько раз, что сбилась со счета.

И сейчас я снова ее открыла.

Слева внутри была прикреплена фотография размером восемь на десять дюймов, на которой был изображен высокий, темноволосый, необычайно красивый мужчина, идущий по тротуару, в котором я теперь узнала Кросс-Стрит, главную улицу Магдалены.

У бедра он держал ребенка.

На ней была маленькая кремовая шапочка с маленькими кошачьими ушками розового цвета, а спереди, на лбу, — розовый носик с крохотными черными усиками-ниточками, торчащими в стороны. Маленький розовый пуховичок. А на руках — маленькие кремовые варежки с серыми кошачьими мордочками, розовыми носиками и ушками.

Из-под ее милой шапочки выбивались темные волосы.

У нее были удивительные карие глаза.

Ее звали Джейни.

И на этой фотографии ей всего два года.

Теперь ей четыре.

Мой взгляд скользнул к мужчине.

Курт Йегер, шериф округа Дерби штата Мэн («Дарби», как его произносили англичане).

Мужчина, которого я, и почти все наши знакомые, знала под именем Тони.

С тех пор как Йегер, теперь ставший шерифом, покинул Денвер или почти покинул, Патрик велел следить за ним.

Но не постоянно. Патрик не стал заставлять частного детектива следовать за ним по пятам. Но отчеты ожидались каждый квартал.

И они приходили.

Так я узнала, что шериф Йегер приехал в округ Дерби, в Магдалену, чтобы получить должность помощника шерифа в отделе полиции. Совершенно иной пост в этом маленьком живописном туристическом городке на побережье штата Мэн, чем та опасная тайная полицейская работа, которую он выполнял в Денвере.

Я также знала, что он не любил своего босса, и публично это выказывал, восемь лет баллотировавшись против него в должности заместителя. Кампания проходила ожесточенно, но, очевидно, ее было достаточно, чтобы многим жителям округа Дерби не приглянулся старый шериф и Курт занял его место, обойдя своего босса с небольшим отрывом в девять процентов.

Второй тур выборов против того же соперника он выиграл с разрывом в сорок один процент.

Окончательный этап голосования прошел без сопротивления.

Он славился своим добродушием, проницательностью, целеустремленностью, трудолюбием, справедливостью и крутым нравом.

Кроме того, я узнала, что он встречался, жил и был помолвлен с красивой женщиной по имени Дарси, с которой через шесть лет, последние два года с кольцом на пальце, он расстался. Ей было больно, горько, и, чтобы сбежать от него, она переехала в Марблхед, штат Массачусетс.

В этом я ее понимала.

Боже, как же я ее понимала.

Затем он стал встречаться, жить с красивой женщиной по имени Ким, но помолвлен с ней не был, а, спустя четыре года, после случившегося с предыдущей его женщиной, она поняла к чему все идет.

Она не ошиблась.

Он положил всему конец.

Со своей стороны, она решила сделать так, чтобы этого не произошло.