Страсти-мордасти (СИ) - Цибулина Маира

— Ну и кого?

— Того жгучего мачо с черными волосами, которого мы видели в “УЗД”.

— Неужели? — удивился Карл, оставив мои волосы и переключив свое внимание на девушку. — Он был один?

— Нет, с какими-то девчонками.

— И как он был одет?

— О, потрясающе! — воскликнула Ирка. — В черную рубашку, прозрачную, как фата, сквозь нее было видна его грудь, его бицепсы, его плечи. Штаны были серого цвета, старательно подчеркивающие его симпатичную попку. О, какой он красавец! Адонис прям! Карл внимательно слушал ее и в его глазах проскакивали искорки, такие же, как у Ирки. Мне это показалось странным, что Карл так взбудоражился из-за этого мачо, но я быстро об этом забыла так, как все внимание Карла и Ирины было перенесено на меня.

— Да! — грустно и тяжело вздохнула Ира, осмотрев меня хорошенько. — Придется хорошенько попотеть, чтобы сделать из этого всего что-нибудь этакое величественное!

— За работу, Ирюша! У нас мало времени. К вечеру должны управиться.

Умелые руки Карла и Ирины колдовали надо мной без отдыха. Я так устала от всего этого, что еле сидела в кресле. Могу себе только представить, как устали от этого мои чародеи.

Ирина была визажистом и еще при этом делала маникюр и педикюр. Выщипав все мои брови, как мне показалось, придавая им правильную форму, которую они не знали от роду, так как я до этого момента ходила з натуральными бровями, которые Муся постоянно называла брежневскими, — она принялась накладывать на мое лицо разные пудры, тени и другие краски, чтобы сделать из моей мордашки что-нибудь этакое величественное. Я, конечно, сильно сомневалась, что у нее выйдет из этого что-нибудь хорошее. Мои исщипанные брови так болели, что я еле в кресле сидела, когда Ирина делала мне маникюр, а потом еще и педикюр. Вот, бабы — дуры! Терпеть такую жуткую боль ради двух тоненьких линий на лице! Ну, мне то в итоге за это заплатят в виде зарплаты, а вот те барышни терпели такую каторгу над собою бесплатно!

Однако эта были только цветочки! Впереди меня ждал действительно сущий ад! Эта боль в сравнении с восковой депиляцией ног, рук, подмышек, а главное — зоны бикини, оказалась маленьким укусом комарика. Все бабы, все-таки, редчайшие дуры! Такое терпеть ради веяния моды?! Раньше ведь все так ходили и не парились растительностью на своем теле. А теперь все словно с ума сошли! Ведь и моя Муся тоже из дому не выйдет без не накрашенных бровей и не бритых ног. Редкостный идиотизм!

16

Никогда в жизни не была даже в простой парикмахерской, не говоря уже о салоне красоты. Это было принципиально так, как я считала мне это не нужным. Свои волосы, уложенные в конский хвост, стригла сама. Моих бровей раньше никогда не касались щипцы, — об этом я уже упоминала, — а на ногти никогда раньше не ложился лак.

Когда свою работу выполнила Ирина, за меня принялся Карл. Он долго осматривал мои волосы, вертя моей головой в разные стороны, пытаясь увидеть в них что-нибудь этакое экзотичное, как он сам говорил директору. Мне было жалко смотреть на Карла, который всем своим видом говорил, что лучше взять и сбрить эти волосы полностью, потому что из них ничего хорошего не сделать. Но Карл все-таки принялся за работу. Будучи стилистом, парикмахером и менеджером в одном флаконе, он умело и легко орудовал ножницами и гребнем. Мне было любопытно посмотреть, на кого я стала похожа, но, к сожалению, Ирина еще с самого начала укрыла зеркало тканью, чтобы я раньше времени не испугалась своего вида. После стрижки меня отвели в гардеробную и заставили больше часа переодеваться, не подпуская меня к зеркалам, которых в примерочной было много. Я перепробовала сотни, тысячи разных футболок, кофточек, юбочек и платьиц столь коротеньких, что я бы ни за что в таком наряде не вышла на улицу.

— У тебя такие красивые и стройные ножки! — похвалил меня Карл, отдыхая на диване. — Почему ты их раньше прятала под брюками, да еще такими уродливыми?

— Да, и титьки у тебя хоть куда! — поддержала Карла Ирина. — Почему ты носила такую широкую футболку?

— Зачем прятать грудь второго размера под этим мешком? — не отставал Карл. — Это же грех! Красоте нужен воздух, чтобы дышать легко и свободно!

Ирина отошла на минуту и вернулась с босоножками в руках. Они были красного цвета и с шпильками вместо подошвы.

— Надевай, — сказала мне Ира.

— Вы что с ума сошли? — возразила я. — Да я в своей жизни одни только кроссовки ношу. Еще иногда туфли, если какой-нибудь праздник, но без каблуков.

— Так! Молчать! — разозлился Карл. — Делай, что велено. Женщины еще не на такие жертвы идут, чтобы выглядеть сногсшибательно!

— А я не хочу своим видом никого с ног сшибать, — возразила я.

Но Карл не придал моим словам значения и продолжал:

— Делают себе искусственные титьки, губы, жопы, чтобы выглядеть, как ты. А ты не хочешь надеть просто туфли со шпильками доя полного эффекта! Ты неблагодарная! — обиделся стилист. — Я тебя на улице подобрал, работу дал, а ты..!

— Ну, ладно, ладно! — смягчилась я, видя, что Карл еще минуту и заплачет. — Давай сюда эти шпильки-дрильки, — попросила я у Ирины.

Надев их с помощью девушки, я попыталась встать. Встать-то — я встала, но пройтись на этих иголках было выше моих возможностей.

— Мамочки, сейчас упаду! — визжала я.

— Ну и что! — отрезал Карл.

— Как что? Больно же будет, — обиделась я.

— Поболит и перестанет!

— Вот это да! — как загипнотизированная уставилась на меня Ирка. — Слов нету!

— Илюша этим вечером будет у твоих ног! — добавил Карл.

— Карлито, ты просто чародей! — похвалила его Ирина.

— Давай сюда зеркало, — потребовал стилист. — Время снять пелену с глаз этой дурочки, которая считала себя уродиной.

Ира пошла в подсобку и вынесла оттуда огромное зеркало, поставив его на пол и уперев об стенку.

— Ну, что готова к новой жизни? — спросил Карл, взяв меня за руку.

— Д-да, — тихо ответила я.

Хотя на самом деле я не была уверена в том — хочу ли я увидеть то, что меня ожидало.

— Закрой глаза.

Я закрыла, и Карл подвел меня к зеркалу.

— Открывай, — услышала я голос Карла.

Я открыла глаза. В зеркале на меня смотрела совсем мне незнакомая девушка. Красавица!

— Кто это? — спросила я, недоумевая.

— Ты, — вместе ответили Ира и Карл.

— Я? — дрожащим голосом спросила я. — Вот эта … вот… красавица я?

Не отводя глаз от зеркала, я то белела, то краснела. Оттуда на меня смотрела брюнетка с обворожительными, зелеными глазами, которые были подчеркнуты черным карандашом и зелеными тенями. Брови у меня были тоненькими. Ресницы — большими, густыми и черными. Губы блестели бордовой помадой. Такого же цвета были мои ногти и на руках и на ногах. Волосы мои были аккуратно подстрижены точь в точь, как у певицы Марты. На мне было платье темно-красного цвета, очень коротенькое, сзади чуть жопы не было видно. Спереди виднелся шикарный бюст, слишком уж подчеркнутый низким вырезом, из-за чего моя грудь грозилась выпрыгнуть наружу при малейшем моем вдохе и выдохе. Да о таком размере груди Муся всегда мечтала! И томно вздыхала, когда видела такие по телику или вообще вживую. А что будет с ней, когда она увидит меня в таком наряде?! Да она от зависти выгонит меня из своего дома, чтобы я не мелькала перед нею и не напоминала, чего именно лишила ее матушка-природа!

Ко всему этому само платье также туго обтягивало мою талию и жопу, делая меня еще более стройной. Мои долгие ноги кончались красными босоножками на больших шпильках-дрильках.

— Богиня! — томно произнес Карл, облизывая при этом свои губы.

— Королева! — добавила Ирка, любуясь мною, словно, каким-то редкостным зрелищем.

17

Карл Плоткин работал менеджером в магазине “Super Star” со дня его открытия. А директором назначили Илью Смольного только из-за того, что его отец был местным депутатом. Сев в кресло директора, Илюша начал командовать маленьким штатом работников. Он указал буквально каждому человеку, как надо правильно выполнять ту или иную работу. Например, Ирише он ткнул пальцем в то, что она неправильно делает макияж. И сняв пиджак и закатив рукава рубашки, начал наносить румяна на щеки модели и красить ресницы тушью. Уборщице Зине он показывал, как надо правильно мыть полы. Плохо выкрутив тряпку, он чуть не упал на пол, вымытый им же. А при виде модели, которой он сделал макияж, каждый живой человек шарахался в ужасе.