Девочка и Пахан (СИ) - Грез Регина

— До, завтра, солнышко! Вечером тебя опять заберу.

— Спасибо, не надо!

— Доброй ночи, солнышко!

Поднимаюсь на четвертый этаж и смотрю, как отъезжает забрызганная грязью серебристая большая машина. Наверно, я сошла с ума, если уже сейчас начинаю ждать завтрашний вечер…

Сентябрь. Дни и ночи

Владимир.

Я совсем замотался и забыл про нее. У Лизы украли телефон в школе или она сама где-то его оставила, пришлось забирать зареванную дочь со второй смены, разбираться с "Классной". Лара уехала на какое-то собрание «косметичек», почему-то была «вне зоны». Мне все это начинает надоедать. Мы договорились, что Лизу встречает Лара, у меня есть свои дела по вечерам.

Хотя, когда ехали домой, я искоса разглядывал дочь — повзрослела, вытянулась, а сейчас личико опухло от слез, даже жалко стало. Говорю, купить тебе рыбок или хомячка?

Посмотрела, как на больного:

— Пап, ты что? Мне новый телефон нужен. Как у Динки Быковой. Или круче.

В душе у меня шевельнулось смутное подозрение, но я виду не подал. Заехали в салон и я присвистнул, когда понял, что именно нужно доче и скока стоит эта новомодная хреновина.

— Нет! Закончишь хорошо учебный год, получишь навороченный гаджет. А сейчас — нет!

Надулась, задергалась, а я был почти точно уверен, что завтра ее потерянный телефон в школе отыщется. Не прокатила аферушка! Пусть знает, что папа не дурак и не олигарх, на ее игрушки тратить такие бабки не станет.

Приехали домой, я полез в холодильник за пельменями, Лизка ворчит, что надо было поужинать в пиццерии, а я начал заводиться.

— Слушай, уже время позднее, где наша мать шляется, мать ее… Почему дома жрать нечего, одни пельмени да макароны?

— Не ругайся, тебе не идет. «Биг Ланч» будешь, у меня припрятана пачка.

— Чего?

Я давно не был такой злой. Лара кормит дочь растворимой лапшой, она совсем сбрендила со своими масками и кремами?! Пару раз набрал Ларкин номер — опять недоступна. Короче, все, надо ей завязывать с косметикой, ребенок без присмотра.

— Пап, да все нормально. Давай закажем пиццу домой. И салаты. И курицу. Я кушать сильно хочу. Я пока заварю «Биг Ланч».

Я вспомнил, как тетка усаживала меня за стол, когда я возвращался из школы. Меня ждали друзья, ждала улица с весенними лужами или зимними сугробами — улица, как целый мир, голода я не чувствовал совсем. Но борщ или картофельное пюре с котлеткой были такими обжигающе горячими и вкусными, что уплетал я за обе щеки. А теть Нина сидела напротив, подперев кулачком дряблую щеку, и смотрела с любовью, как больше никто. Ей от меня ничего не надо было, ни тряпок, ни телефонов, ни даже хороших оценок в школе, только, чтобы я поел ее стряпни и не забыл шарф, когда снова убегу на двор.

Накатило на меня сегодня. Достал бутылку «Кедровой» из холодильника, дернул «стопарик» и повторил еще раз.

— Пап, а что случилось? Ты из-за мамы так расстроился? У меня вот тоже неприятности, я же терплю.

— Правильно делаешь. Думаю, завтра твоя старая "трубка" отыщется. Предчувствие у меня.

Задумчивый взгляд в сторону, хитроватый Ларискин прищур:

— Хочется в это верить.

Ну, с мамой-то ее мы крупно поговорили ночью. Нет, я Ларку даже пальцем бы не тронул, просто кое-что хотел заново объяснить.

Кое-что о долге, о воспитании детей и семейном бюджете, в котором домашняя готовка занимает не последнее место. От Ларки пахло приторно-сладкими духами и немножко хорошим алкоголем. Она дерзила и, вообще, сейчас не видела берегов. Пришлось ее чуток встряхнуть, чтобы привести в чувство. А когда увидел совсем близко ее перекошенную от ненависти физиономию, понял одну важную для себя вещь — эту женщину я больше никогда не захочу. И теперь она это знает:

— Че разошелся-то? Вожжа попала под хвост? А что ты меня-то ищешь, иди — гуляй со своими шлюхами, катай их на машинах, води в рестораны. Думаешь, я не знаю? Я все знаю и мне надоело быть тряпкой, подстилкой, вещью! Дай мне спокойно жить так, как я хочу. Ты себе ни в чем не отказываешь, я тоже желаю так!

— А ты чем заслужила жить так, как ты хочешь, а? Что ты такого сделала крутого? На квартиру эту ты заработала? А барахло, что на тебе — может, тоже ты? А три раза в год ездить на море, а жратва сумками — твоя заслуга? Единственное, на что ты оказалась способна — это правильно взять меня за яйца и в нужный момент "залететь". Одна польза от тебя — дочь мне родила, так ты даже не занимаешься дочерью, у тебя своя жизнь, оказывается. Может, и мужик у тебя другой где-то есть, так шуруй к нему, че ты сюда-то заявилась на ночь? Давай, уматывай на все четыре…

Это все безобразно было, я и сам понимал, только хотел, чтобы нас Лизка не подслушала невзначай. Ну, достала меня Ларка вконец! А потом, когда отбросил ее на диван, вдруг зашипела, как змея, напоследок плюнула ядом:

— Я бы давно от тебя ушла, только некуда. У родителей тесно. А Лиза все равно будет на моей стороне, я все ей про тебя рассказала, она знает, что у нее папочка-кобель каждые выходные ходит с дружками к дорогим блядям. А что ты сердитый сегодня, тебя в сауне плохо обслужили?

Я убить ее хотел. Просто сжать шею и немного подержать, это очень просто. А потом вдруг осенило, она же, сука, нарочно провоцирует меня на рукоприкладство. Чтобы меня закрыли, а она тут вертела хвостом по полной программе. Еще и дочь приплела. Я многое бы чего мог с ней сделать. Только ради Лизки я этого делать не стал. Просто спустился к машине и какое-то время сидел в «Форде», не заводя мотор, пока совсем не замерз. Можно было поехать в клуб, чихать, что выпил, даже если остановят, можно кое-кому брякнуть и сразу вернут права. Другое дело, что не хотелось никуда ехать. Я вдруг вспомнил Настю, вспомнил, что не забрал ее с работы, как обещал. Настя сейчас уже в кроватке спит. Я бы хотел к ней под бочок. Или ее ко мне сюда. Подумал немного и набрал Рыжего:

— Слышь, Толян, у тебя Настин номер есть? Да, секретарши твоей из Сосновки, какой — какой… Ладно, перезвони… А… прости, если разбудил…

Я даже не надеялся, что Рыжий отыщет номер ее телефона, но он, видать, че-то сообразил и поднял Викторовну, та ему и продиктовала. Когда в первом часу ночи я зарулил во двор на Энергетиков, то очень смутно представлял, что ей скажу. Она вряд ли согласится выйти ко мне сейчас, но я просто позвоню ей и скажу, что приехал, потому что освободился только сейчас. А разве не так?

Настя.

Когда он сказал, что ждет меня у подъезда, я сначала не поверила. Как он мой номер узнал… А-а, наверно, спросил у Анатолия Иваныча. Хотя я тому вроде и не говорила. Ничего понять не могу, голова тяжелая, я только заснула и вдруг этот звонок. Я думала, кто-то ошибся и даже голос Владимира не узнала в трубке, совсем чужой и будто заплетающийся немного. Он, похоже, выпил. Иначе бы и не приехал ночью под окна, да лишь бы сигналить не начал, я же со стыда сгорю!

— Нет, я не выйду сейчас, уже поздно… Завтра лучше поговорить. Нет, нет, я сейчас не могу!

Отключила вызов и торопливо начала одеваться. Хорошо еще баба Валя не проснулась. Я крадучись вышла в коридор и медленно, чтобы не наделать шума, открыла входную дверь. Я вовсе не собиралась спускаться к Владимиру. Просто постою у окна на нашем этаже и посмотрю в окно, его машина как раз у фонаря.

Телефон я перевела на бесшумный режим, на нем высвечивались пропущенные звонки, а у меня судорожно сжималось сердце. Наконец, я не выдержала:

— Ты что позволяешь себе? У тебя неприятности дома, а я тут при чем?! Оставь меня в покое, найди другое развлечение на ночь!

Сама не пойму, откуда во мне родился этот менторский тон и решительность. Я стояла у холодного окна еще минут двадцать, пока его джип не сорвался с места и не исчез с поля моего обзора. Вот тогда-то пришли слезы и чувство вины. Может быть, ему, правда, была нужна помощь и он приезжал просто поговорить. Мы бы посидели в машине, а потом я бы поднялась к себе. Но каким-то шестым чувством я угадывала, что поступила правильно. Вот только как же теперь уснуть…