Мой далекий близкий (СИ) - Николаева Юлия Николаевна
Я молча кивнула. Тут пришлось прерваться, потому что к нам подошел официант. Поставил перед нотариусом чашку с чаем, я заказала кофе. Белосельский задумчиво помешивал ложкой сахар, думая о своем. Я терпеливо ждала.
Наконец, словно опомнившись, мужчина снова заговорил.
— Так вот, о деле. Сегодня ко мне приходили кое-какие люди… — он на мгновение замялся. — Не самой лучшей репутации, скажем так. Да и в любом случае, я бы не мог удовлетворить их интерес. Они хотели знать о завещании Андрея Станиславовича.
— А оно было? — спросила я, не совсем понимая, куда катится наша беседа и при чем тут я. Хотя упоминание о плохих людях мне не понравилось. Белосельский кивнул.
— Составлено по форме два месяца назад.
Официант поставил передо мной чашку, поблагодарив, я сделала глоток, а нотариус заявил:
— Я не имею права распространять эту информацию раньше времени, но мы с Андреем Станиславовичем были в дружеских отношениях… А учитывая обстоятельства его смерти… Думаю, что не будет лишним предупредить вас заранее. Вы — единственная наследница Андрея Станиславовича.
Я поперхнулась, горячий кофе обжег горло. Откашлявшись, посмотрела на нотариуса и чуть не спросила, а в своем ли он уме?
Белосельский тем временем продолжал монотонным голосом, словно урок повторял:
— Все движимое и недвижимое имущество, его доля в фирме, доступ ко всем вкладам…
— А мать он мне не завещал? — все-таки не удержалась я, за что получила укоризненный взгляд.
— В общем, — подытожил нотариус, — по сути, вы практически можете занять место Андрея Станиславовича во всех, так сказать, отношениях.
Я немного поморгала глазами, оценивая данный факт. Вот спасибо, Шилов, услужил! Он вообще думал, сколько проблем я огребу от такой его щедрости? Вот кстати, первые уже есть.
— А что там за люди с плохой репутацией? — спросила Белосельского. — Что они хотели?
— Узнать подробности завещания, если оно было. Надеюсь, вы понимаете, что раскрытый мною факт не подлежит огласке? Боюсь, они могут узнать, что хотят, обходными путями. Поэтому и решил предупредить вас заранее.
— Спасибо, — кивнула я, задумываясь.
Что за хрень творится? Только я решила, что меня все это не касается, так нате вам. Менты, наверняка, тоже заинтересуются данным фактом, не только какие-то сомнительные личности. И такое обилие меня миленькой может показаться им чрезмерным.
И снова полезли непрошенные мысли: почему Андрей сделал это? Зачем оставил все мне? И почему здоровому молодому мужчине вдруг пришла в голову мысль составить завещание?
— Простите, Геннадий Петрович, — обратилась я к нотариусу, — а до этого у Андрея было завещание?
Белосельский явно начал колебаться в рамках своей профессиональной этики, но потом, видимо, решил, что хуже не будет.
— Было завещание, он обновлял его каждый год. По нему практически все получала его мать. Некоторые денежные суммы расходились по людям или фирмам. Это завещание практически не изменялось в течение двенадцати лет.
— А два месяца назад Андрей переписал его?
— Да, — Геннадий Петрович в волнении снова поправил указательным пальцем дужку очков. — Я, конечно, спросил его, что случилось, но он не пожелал распространяться. И хотя мы неплохо общались, я посчитал неучтивым лезть с вопросами. Ну знаете, ведь он мог поссориться с матерью… Или еще что-то…
Поссориться с матерью и так обидеться на нее, что исключить из завещания? Или перестраховаться, чтобы в случае чего ей ничего не досталось? Арина Валерьевна с винтовкой на крыше его дома? Убивает родного сына, чтобы заполучить состояние? Смешно.
— Что ж, спасибо вам большое, — сказала я, — рада, что вы рассказали мне.
— Надеюсь, все обойдется, — кивнул он.
— А эти люди… Они не представились?
— Их было двое, но разговор вел один. Назвался близким другом Андрея Станиславовича.
— А имя? — нахмурилась я.
У нас в близких друзьях только Артем, но во-первых, он личность известная, а во-вторых, назвать его человеком с плохой репутацией может только слепой… и то вряд ли.
— Назвался Константином Драгунским, документы я не спрашивал, ну и вообще, как понял тему беседы, сразу свернул разговоры.
Константин Драгунский. Это что-то новенькое. По крайней мере, я никогда о таком не слышала.
Когда мы с Белосельским расстались, я пошла в сторону Троицкого моста, решив немного прогуляться. Погода, конечно, не располагала, ветер с Невы задувал прямо в лицо, подняв воротник куртки, я спрятала в него нос.
Все чудесатее и чудесатее. Только мне кажется что-то, что ничего хорошего мне лично не светит.
Что же выходит? Я все же была права? То есть касательно того, что последнее время Шилов что-то явно затевал и планировал использовать меня. Отсюда и завещание, и заявление о том, что я снова возвращаюсь к нему.
У Андрея были какие-то планы, которые оказались в один миг оборваны. Но что за планы? И какова моя роль? Может, экономические махинации? А что, вполне в его духе. Он мог и жениться на мне, если надо, переписать какие-нибудь фирмы или что-то в этом духе. Отмыть таким образом деньги. Он же пробовал и знал, что я не смогу ему отказать, если он применит силу.
Даже спрашивать не стал, все подготовил заранее. Что все? В этом и вопрос. И голову посетила неприятная мысль: а закончилось ли это с его смертью или у меня еще все впереди?
В целом, Белосельскому и впрямь стоило сказать спасибо, потому что все последующие события я таки была рада встретить подготовленной. А они не замедлили себя явить.
Вечер, правда, обещал пройти в спокойной домашней обстановке. Работу я даже не пыталась искать, благо, Илья подкинул денег, да и своя заначка у меня была. Не знаю, состояние было странное, словно чего-то ждешь, и поэтому не берешься ни за какие дела. Вот и я не пыталась вернуться к привычной жизни. Вместо того, чтобы искать работу и встречаться с друзьями, сидела дома.
Поэтому неудивительно, что вечером нагрянул брат. Рассматривал меня так, словно это я умерла, а потом восстала.
— Ну чего ты, а? — устало спросила его, забираясь на диван под плед.
— Чем занимаешься? — спросил Илья, устраиваясь в кресле.
— Книжку читаю, вот, — для достоверности я даже продемонстрировала ему обложку лежавшей рядом книги.
— Преступление и наказание, — хмыкнул брат, покачав головой, уставился на свои руки.
Повисло молчание.
— Илья, что случилось? — спросила я, наконец. Он вздохнул.
— Мы все за тебя переживаем. Мама говорит, что ты сидишь дома, как сыч, и по телефону отвечаешь так, словно мечтаешь поскорее от нее отделаться.
— Да я всегда с ней рак разговариваю, — пошутила я, брат улыбнулся.
— Заехала бы к ним.
— Заеду завтра, — пообещала ему. Мы еще немного помолчали. Потом Илья спросил:
— Точно все в порядке?
— Да. С чего вы вообще решили, что меня надо спасать?
Он пожал плечами.
— Ну все-таки вы с Шиловым полгода были вместе… И родители ведь не знают, почему вы… — он таки сбился, я усмехнулась.
— Ладно, завтра приеду с цветами и фанфарами и спляшу перед ними канкан.
— Боюсь, тогда они точно решат, что тебе требуется помощь, — рассмеялся Илья.
— Чаем напоить? — перевела я тему. — Ужин не предлагаю, лень было готовить.
— Нет, поеду.
Он встал, я поднялась следом.
— Тебя отправили разведать обстановку? — хмыкнула-таки на выходе.
Илья обнял меня, я прижалась к его груди. С братом всегда было хорошо. Как-то так сложилось, что мы были не только родственниками, но и друзьями, несмотря на разницу в возрасте в четыре года. Он гулял со мной на детской площадке, провожал в школу, в старших классах отваживал, как любил повторять, идиотов…
А еще он спас меня, когда я думала, что жизнь уже кончена. Спас от большой ошибки, и за это я буду вечно ему благодарна.
Илья, поцеловав меня в макушку, отстранился.
— Побегу. Может, на днях посидим где-нибудь втроем? Мы с Людой будем рады…
