Диана Килина - 2. Вторая книга серии 1+1=?

Объектив был направлен прямо на меня, поэтому я инстинктивно отвернулась, и прикрыла лицо ладонью.

– Не надо, – вырвалось у меня, пока я пыталась нащупать другой рукой камеру, чтобы убрать её в сторону.

– Хорошо, – на удивление покорно сказал Артур.

Я нервно дёрнулась в сторону, но его рука остановила моё движение; обхватив бедро и с силой сжав его. Меня вдавило в стену; фон за мной недовольно заворчал и смялся. Подглядев между пальцами, я увидела, что Артур стянул ремешок фотоаппарата с шеи и положил его на пол рядом с собой. Затем он придвинулся ближе, снова опуская колено.

Даже через ткань платья я ощутила его горячее дыхание; когда он прислонился лбом к моему животу. Его руки заскользили по моей обнажённой коже, пустив по ней мелкие разряды тока. Затаила дыхание, потому что он погладил большим пальцем надпись под тазовой косточкой; а потом коротко прикоснулся к ней губами.

– Правда или действие? – прошептал Артур.

Под его губами моя кожа начала искриться; в горле пересохло; а ладони покрылись холодной испариной. Я переступила с ноги на ногу, и хрипло переспросила:

– Что?

– Правда или действие?

Закрыла глаза, ища вопросы, на которые я действительно хотела бы услышать ответы. Наверное, их было слишком много, поэтому, когда я повернула голову и прохладное полотно коснулось моей щёки, я спросила:

– Почему зелёный фон?

Артур вскинул голову и посмотрел на меня, улыбнувшись:

– Я предлагаю задать любой вопрос, а ты спрашиваешь меня про цвет?

Пожав плечами, я кивнула.

– Ладно. Он называется рир—экраном и его используют для того, чтобы при обработке наложить одно изображение на другое. Я хочу поставить на фон каменную плитку.

– Как в музее? – я невольно ухмыльнулась.

– Да, как, – Артур коротко хмыкнул, продолжая поглаживать мои бёдра пальцами, – В музее.

– Но зачем?

– Символично, – пожав плечами, ответил Артур, – А что ты думаешь?

– Не знаю, – я обхватила себя руками, не надеясь двинуться с места, – Может, лучше зеркало лифта?

– Это мысль, – он перевёл взгляд на свои руки и опустил подол платья вниз.

– И как это должно выглядеть в итоге? – я кивнула на фотоаппарат.

– Увидишь, – загадочно улыбнувшись, Артур подхватил свою камеру, и ловким движением встал на ноги.

Да, грациозности в нём не убавилось; хотя, это по—прежнему удивляет.

– Это все вопросы? – он протянул мне руку, для опоры; и я схватилась за неё, встав на нетвёрдые ноги.

– Да, все, – не придумав ничего лучше, я подошла к столу, где оставила свою одежду.

На улице начало темнеть; и в окне появилось моё отражение. Оно ответило мне усталым взглядом, и стало надевать джинсы. Стянув несчастное платье, отражение просунуло голову в футболку; когда в стекле появилась высокая мужская фигура.

– Не будь такой, Кира, – умоляющим голосом попросил обладатель этой фигуры.

– Какой?

– Холодной. Отстранённой, – он положил горячие ладони на мои плечи, когда я справилась со своей одеждой и одёрнула её вниз, – Чужой, – развернув меня лицом к себе, Артур сделал маленький шаг ко мне и приблизился вплотную.

– Ты меня не знаешь, – сказала я.

– Нет, не знаю. Но я хочу узнать, – грустно улыбнулся и убрал тонкие пряди моей чёлки за уши.

– Я не буду твоей любовницей, Артур, – я на секунду закрыла глаза и качнула головой, – Это слишком, даже для меня.

– Я не просил быть моей любовницей, – нахмурившись, Артур провёл кончиком большого пальца по моей нижней губе.

– Ситуация, когда у мужчины есть не—жена, с которой он живёт в одной квартире, – пожав плечами, я добавила, – Называется именно так.

– Ты тоже живёшь с не—мужем в одной квартире, – он улыбнулся и коротко поцеловал меня в висок, – И это можно изменить.

– Этого не изменить, – я немного отстранилась, разрывая контакт наших тел, который стал для меня просто невыносимым, – Через неделю я уеду домой.

– И этот вопрос тоже решаем, – Артур снова упорно придвинул меня к себе, обхватив руками мою талию.

– Не надо, – выдавила из себя я, когда он наклонился, – Отвези меня в гостиницу.

Его лицо остановилось всего в сантиметре от меня, и жёлто—зелёные глаза пристально посмотрели в мои.

– Это то, чего ты хочешь? Уехать, убежать, закрыться?

– Да.

– Почему ты не даёшь мне шанса всё объяснить? – он сжал меня чуть сильнее, причинив слабую боль силой своих рук, но я не обратила на это внимания.

– Мне это не нужно, – я пожала плечами и мягко высвободилась из его объятий, ощутив предательский холодок и болезненный укол совести в груди.

Я могла бы спать с ним. Я могла бы с ним встречаться, я могла бы даже в него влюбиться. Но я не могу, не имею никакого морального права, снова образовывать любовный треугольник. Быть третьей в чужих отношениях. Я уже была в этой роли – и она не принесла ничего хорошего ни мне; ни моим близким, любимым людям. В таком треугольнике умер Макс. В таком треугольнике Джексон остался без брата. Такой треугольник разрушил наши жизни.

С тяжёлым вздохом Артур отстранился от меня и подарил мне очередной тоскливый взгляд; который отчего—то было непривычно видеть на его безупречном лице.

У меня нет права разрушать другие жизни, даже если я не знаю этих людей; даже если это изменит мою собственную жизнь в лучшую сторону и подарит мне счастье. У меня нет такого права…

4

Я разлепила тяжёлые веки и посмотрела в натяжной потолок гостиничного номера. Сквозь большое окно лился прохладный утренний свет; в помещении стояла полная тишина. Потянулась, запутываясь в одеяле окончательно. Сон был недолгим, и я по—прежнему ощущала себя разбитой и уставшей.

Сев на кровати, откинула спутанные волосы с плеч и устало потёрла лоб. Благодаря кондиционеру, было достаточно прохладно и свежо; поэтому я спала в футболке и трусиках. Оглядев номер беглым взглядом, я нашла на кованом прикроватном столике пульт от телевизора и потянулась к нему; чтобы впервые за долгое время посмотреть кабельное. Через две минуты, я убедилась, что в семь утра говорящий ящик не показывает ничего, кроме утренних ток—шоу; поэтому я выключила его и снова откинулась на мягкие пуховые подушки.

Мне снился Макс, но я кое—как научилась просыпаться без криков. Больше не было никого рядом, чтобы успокаивать меня в мои приступы безумия; и, наверное, это странно, но их становилось всё меньше и меньше. Я повернула голову сначала вправо, а затем влево, чтобы растянуть ноющую шею; и слезла с кровати; направляясь в ванную.

Понюхав средства, пахнущие свежим пионом и вишней, вылила в ладонь гель для душа из причудливого маленького стеклянного флакончика с серебристой крышкой; и щедро намылилась мягкой жидкостью. Она мгновенно вспенилась под тёплыми струями и моими руками; душевую наполнил сладковатый аромат. От слабого удовольствия я зажмурилась и подставила лицо под воду, чтобы взбодриться.