Сьюзен Фокс - В небесах принимают решение

Сьюзен Фокс

В небесах принимают решение

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Рай Парриш терпеть не мог светских дамочек.

А его мать именно такой и была. Эту богатую избалованную женщину интересовали лишь наряды да банковский счет мужа, владельца скотоводческого хозяйства. Огромный дом в Техасе, который Ранд Парриш построил специально для нее, она ненавидела. Своего мужа только терпела и редко разделяла его общество, предпочитая транжирить его деньги в городе, где и жила большую часть года.

Но, когда появились на свет двое сыновей, она пришла к выводу, что воспитывать детей исключительно ради состояния Парришей — для нее слишком. И она бросила и мужа, и сыновей. Младший сын еще из пеленок не вылез, а старшему было восемь лет.

Чад, младший брат Рая, почти и не знал свою красивую мамочку. Рай же прекрасно помнил шикарную женщину, которая была совершенно равнодушна к своему неугомонному ребенку. При виде его грязного лица и испачканной одежды после гуляния Рена Парриш приходила в ужас. А разбитые коленки или обычная простуда вызывали у нее приступ тошноты. Она даже и не пыталась хоть как-то успокоить сына и редко уделяла ему внимание, как, впрочем, и Чаду. Умела она только осуждать.

Тем не менее, уход матери сильно ранил его сердце. И со временем он стал ее ненавидеть. В свои тридцать три года каждую встречную женщину он постоянно сравнивал с Реной. И ни одна из этих женщин не казалась ему столь отвратительной и порочной, как мать, ни одну из них он не презирал так сильно, как ее…

Элегантная блондинка, которая только что миновала терминал и шла по направлению к нему, была явно из той же породы.

При виде ее чересчур аккуратной стрижки под пажа его глаза насмешливо прищурились. Эта особа с красивым аристократическим лицом, хрупкой фигуркой и кожей цвета персика со сливками была одета в розовую шелковую блузку и брюки цвета хаки — явно из модного дорогого бутика; на крохотных ножках — кожаные босоножки, от какого-нибудь итальянского модельера, в руках — сумочка того же мастера. За ней по пятам следовал носильщик, который тащил четыре чемодана с монограммами. Но она шествовала столь высокомерно, что создавалось впечатление, будто носильщик не имеет к ней никакого отношения.

Раю Парришу нравились красивые женщины, но эта вызвала в нем одно лишь презрение. Даже если бы он не знал, что маленькая выскочка проделала долгий путь из Нью-Йорка в Техас только ради того, чтобы выразить недовольство ее снобистского семейства по поводу помолвки сестры с его младшим братом, она все равно бы не понравилась ему. Рай терпеть не мог подобных женщин.

Лиллиан Ренард была настолько расстроена путешествием в дебри Техаса, что ее просто мутило. Когда самолет стал приземляться, она уныло посмотрела в иллюминатор — Лиллиан страшно боялась той минуты, когда придется ступить на эту пустынную землю. Она успела заметить несколько зданий — высотой примерно в шесть этажей, — что только усилило ее впечатление, будто она оказалась в сотнях миль от цивилизации.

Лиллиан никак не удавалось справиться со своим волнением. На самом деле она была жуткой трусихой. Девушке, которая выросла в огромном городе и никогда не выезжала за пределы столицы, путешествие на Дикий Запад представлялось истинным кошмаром. И еще она не могла уразуметь, почему их властная бабушка заставила именно ее лететь в Техас, чтобы предъявить ультиматум ее непокорной младшей сестре Ракели.

Ракель была бабушкиной любимицей. А Лиллиан приходилось прилагать все усилия, чтобы добиться одобрения своей бабушки. Ракель же, несмотря на всю ее эксцентричность и кошмарное поведение, бабушка всегда обожала.

До тех пор, пока та не сбежала с ковбоем из Техаса. И хотя Ракель исполнилось всего двадцать два года, Чад Парриш был пятым ее возлюбленным. Бабушке не понравилось, что этот ковбой — пусть богатый — всего лишь фермер, который пасет стада, сидя верхом на лошади. Когда она узнала, что ему принадлежит только половина техасского состояния, а это никак не соответствует тому положению, которое годится ее любимой внучке, бабушку чуть не хватил удар. Если Ракель немедленно не бросит своего ковбоя и не возвратится в Нью-Йорк, она тут же откажется от нее.

И хотя старая ведьма в своих угрозах не упомянула о старшей внучке, Лиллиан прекрасно понимала, что, если она не сумеет справиться с данным ей поручением, ее тоже лишат всего.

Лиллиан содрогнулась при мысли о том, что ее ожидает. Со своим аристократическим воспитанием, полученным в Нью-Йорке, она могла остаться без гроша в кармане, мало того, ее могли просто вышвырнуть из дома. Даже страшно подумать, какое унижение ей придется тогда испытать. К изнеженной девушке никогда не подпускали тех, кого ее бабушка считала недостойными. Старая леди подвергала жестокому изучению каждую ее подругу, каждого, с кем она просто знакомилась. Образование обе внучки получили в пансионах и колледжах, где юных девиц обучали лишь безупречным манерам. Что же касается истинного образования, то есть того, которое позволило бы им самим зарабатывать деньги, это бабушкой не одобрялось.

Двадцатитрехлетней Лиллиан хорошо были известны взгляды бабушки на воспитание сироток, оставшихся на ее попечении. Лиллиан и Ракель учили, как командовать огромным количеством прислуги, участвовать в благотворительных мероприятиях, принимать гостей, и готовили к тому, чтобы выйти замуж за какого-нибудь состоятельного мужчину, которого выберет бабушка. Ни одна из них не могла обеспечить себе возможность жить той изысканной жизнью, к которой они привыкли. И мысль о том, что они могут оказаться выброшенными на улицу, приводила в ужас.

Именно поэтому Лиллиан приехала в Техас — спасать свою своенравную сестру. Ракель вела себя так, словно риск потерять все ее абсолютно не волнует. Она уже истратила на свои прихоти огромные средства, осыпала деньгами каждого своего любовника и поэтому могла стать легкой добычей для любого, кто зарился на ее состояние.

Ракель уже не раз попадала в трудное положение, и бабушке приходилось платить, чтобы выручить ее.

Лиллиан рассеянно оглядывала аэровокзал. Она искренне надеялась увидеть красивое личико своей сестры, но была готова и к тому, что Ракель пришлет вместо себя кого-нибудь еще, дабы не обременять себя столь скучными обязанностями. Таким образом, здесь должен быть кто-то из членов семьи Парришей.

При этой мысли Лиллиан снова занервничала. Она чувствовала себя словно рыба, вынутая из воды. С техасцами, как она слышала, трудно общаться. Они слишком большого мнения о себе и считают свой штат чем-то необыкновенным. Кроме того, эти люди имеют репутацию крайне грубых и абсолютно нецивилизованных людей, несмотря на размеры своих земель, огромные стада и нефтедобычу. Бабушка строго предупредила ее об этом.