Елена Булганова - Срочно требуется семейное счастье

Елена Булганова

Срочно требуется семейное счастье

Каждое утро на рассвете мама на цыпочках заходила к ней в комнату. Садилась рядом с постелью, гребешком расчесывала густые непослушные Элины волосы, осторожно сплетала их в две тугие длинные косы. Целовала дочь в щеку и так же на цыпочках уходила. Сквозь сон Эльвира слышала, как за родителями захлопывается входная дверь. Через полчаса по будильнику она вставала и начинала собираться в школу.

Почти все свое детство она провела одна. Мать и отец с утра до вечера были на симпозиумах, конференциях или просто в институте. В двухкомнатной квартире Эля чувствовала себя полноправной хозяйкой, взрослой и самостоятельной. Только она наводила здесь порядок, покупала всякие безделушки «для красоты». А с восьмого класса стала готовить обеды на всю семью. Ей это было не в тягость. Иногда, конечно, на домашние дела катастрофически не хватало времени. Например, подружка звала на день рождения или по какому-нибудь предмету задавали реферат, и нужно было бежать в библиотеку. Эля знала, что никто не пожурит ее за несваренный обед. Просто отец заглянет вечером в холодильник, скажет до невозможности усталым голосом:

– Пусто, да? – и снова возьмется за книгу.

А мать наденет очки и станет, уткнувшись носом в доску, делать некрасивые толстые бутерброды. И будет страдальчески оглядывать со всех сторон каждый криво отрезанный кусок колбасы, шепотом ругая себя за косорукость.

Вспомнив это, Эля становилась к плите. Чувство долга было развито в ней необыкновенно. Поглядывая на часы и не снимая трубку зазвонившего телефона – наверняка ведь подружка станет торопить и дергать, – Эльвира с бешеной скоростью резала все для борща и, как заклинание, твердила себе под нос: «Зато из меня получится восхитительная жена!»

Когда Эльвира Мухина закончила школу, мать запретила ей даже приближаться к плите: нужно было готовиться к поступлению в институт. Девочка положила перед собой тетрадный лист и подробно расписала, какой предмет и когда она будет штудировать. Включая дополнительную литературу. И в дальнейшем ни на йоту не отступила от этого плана.

В институт Эля конечно же поступила. А в конце второго курса случилось событие, перевернувшее всю ее размеренную жизнь.

Началось все с пресловутого денежного вопроса. Эля не была расточительна, но стипендии едва хватало ей на то, чтобы в перерыве между лекциями перекусить в пирожковой. Можно было брать еду с собой, но ей было неудобно перед институтскими подружками. Родители в начале каждой недели поочередно подбрасывали немного денег. Но всякий раз Эльвира сгорала от стыда. Она знала: в своем институте родители теперь работают почти бесплатно.

В первый год обучения Эля обнаружила, что одета намного хуже, чем многие ее однокурсницы. Мать никогда не учила ее модно одеваться, в семье не принято было гоняться за шмотками. Заглянув однажды в магазин, Эля обнаружила там массу красивых вещей. Вот только цены показались запредельными. Девушка все чаще стала подумывать о том, как бы ей начать немного подрабатывать.

Но где найти такую работу, чтобы можно было днем ходить на лекции? Работать вечером, тем паче ночью, ей ни за что не позволят родители. Как и перевестись на заочный. Да Эльвира и сама этого не хотела: ей нравилась студенческая жизнь.

Помог случай. Женщина преклонных лет прямо на улице сунула ей в руку бумажку с написанным от руки объявлением: «Требуются энергичные люди для интересной работы по свободному графику. Гарантируем высокую зарплату и карьерный рост».

Эля загорелась.

«Раз такая старуха может работать, я тем более смогу», – вдохновляла она сама себя, провожая взглядом устало бредущую женщину. Тем же вечером после занятий Эльвира пошла в институт Бонч-Бруевича, где проходило собрание претендентов.

Пришедших, добрую сотню человек самых разных возрастов, рассадили в актовом зале. На сцену вышли люди в строгих костюмах, с приятными, полными энтузиазма лицами. Зал настороженно притих. Люди на сцене принялись рисовать какие-то схемы, рассказывать, каким выгодным и интересным бизнесом они занимаются.

Вскоре соседи Эли слева и справа заскучали и перестали смотреть на сцену.

– Ерундистика какая-то, – громким шепотом произнес сидящий справа мужчина с туристской бородкой. – Чтобы я бегал по улицам с какой-то косметикой и предлагал ее встречным и поперечным? Легче застрелиться.

Эле Мухиной то, о чем говорили со сцены, совсем не казалось «ерундистикой». Люди в костюмах предлагали конкретный план действий. Эля добросовестно перечертила все схемы в специально купленную тетрадку. Дома она изучит их детально, разложит по полочкам. Но и сейчас ей почти все было предельно ясно. А главное, эти люди не стали бы битых два часа крутиться на сцене, если бы дело было совсем гиблое. Да и зал, наверное, просто так не арендуешь. Значит, заплатили деньги. А эти вложения – лучшие доказательства перспективы.

Лишь один раз Эля вздрогнула и оторвалась от тетрадки. Случилось это, когда ведущий со сцены объявил, что контракт стоит денег – целых сто долларов. Мужчина с бородкой при этих словах крякнул, оторвался от сиденья и начал с шумом пробираться к выходу. Эля машинально вжалась в кресло, пропуская недовольного. А сама напряженно обдумывала: где взять деньги? Стипендию ждать еще долго, родители точно не дадут. Скажут: наверняка какая-то афера. А ведь потребуются еще деньги – на первоначальную закупку!

Когда закончились выступления, часть народа с возмущенным ропотом покинула зал, другие потянулись к сцене. Эля долго топталась в задних рядах, все выглядывала, к кому бы подойти. Все выступавшие были заняты: каждый отвечал на взволнованные вопросы двух-трех человек.

– Девушка, вы хотите приобрести контракт? – произнес кто-то прямо в ухо.

Эля вздрогнула и обернулась.

Мужчина, который стоял у нее за спиной, не был особо примечателен, но показался ужасно знакомым. Ничего удивительного: он ведь был в числе выступавших; но почему-то Эльвире почудилось, будто знает она его уже много-много лет. Эля растерялась, что вообще-то случалось с ней нечасто. Молча смотрела в голубые, чуть навыкате глаза незнакомца. И глаза тоже казались ей знакомыми. И прямой нос, и чуть вьющиеся, тщательно приглаженные волосы. Как и все выступавшие со сцены, мужчина был одет в строгий темный костюм, только сидел он на нем как-то неладно. Лет ему было, наверное, под тридцать. Может, больше – уж больно сурово мерцали у незнакомца глаза. Эля взяла себя в руки и ответила:

– Я сначала кое-что хотела спросить. Ведь на продажах я сразу начну что-то зарабатывать?