Анатомия измены (СИ) - Рог Ольга

Ольга Рог - Анатомия измены

1

«Не нужно! Это все неправильно!» — внутри голосят остатки разума, но тело не слушается совсем. Безвольной куклой дышу в шею Белова, не в силах оттолкнуть его, язык к небу прилип. В голове шумит… А выпила-то всего бокал шампанского, и еще второй недопит — стекло поблескивает в полутьме на краю стола. Зачем я пошла в кабинет? Ведь всю вечеринку ловила полунамеки от Саши Белова. Позволяла только флирт и разговорчики ничего не значащие… Теперь его руки на мне и уже под юбкой.

— Хочу тебя, Дашка! Давно хочу, — нетерпеливые руки мнут кожу. Массивное тело впечатывается, вклиниваясь между ног. От его прикосновения изморозь остается, разрывая шаблоны.

— Ты моя! Моя! Не сопротивляйся… Да-ша, — первый толчок выбивает воздух из легких и срабатывает какая-то пружина внутри. Диссонанс стыда и пробы запретного. Мой всхлип. Его губы. Язык, таранящий, пробивается сквозь зубы. Протяжный выдох, когда удается пробить последнее сопротивление. Мужчина во мне полностью. Дышит рвано, терзая слабое тело.

— Дашка-а-а! Какая ты… Я знал! Знал, что ты будешь моей…

Это кажется нереальным. Не со мной. С кем-то другим все происходит, а я лишь наблюдаю со стороны.

— Сволочь! Ненавижу! — размазываю тушь и слезы по лицу.

— Ты тоже этого хотела, — он спокойно стягивает презерватив, и, завязав в узел, баскетбольным броском отправляет в мусорную корзину для бумаг.

Морок спал. Остался только ужас от осознания содеянного. Меня колотит от одной мысли, что же будет дальше… Если муж узнает, я этого не переживу. Потерять Олега — это потерять себя. Десять лет вместе! Что же я натворила? Как смогла? — закрываю лицо руками и раскачиваюсь из стороны в сторону. В окно выйду, если бросит… А он не простит, и будет чертовски прав. Разве можно простить измену? Чем я сейчас лучше тех, кого осуждала за леваки в нашей фирме? Белов — кобелина! Ненавижу-у-у! Впервые хочу растерзать человека, в пыль стереть, чтобы его не было. До истерики миг. Сознание сбоит. В глазах темно от шока. Я ведь даже ничего не почувствовала. Кто-то чужой елозил и хватал за задницу… будто под наркозом была. Лишь память-сука, четко рисует картину произошедшего.

— Трагедию из этого не делай! — циничный смешок Белова. — И трусы надень. Отвезу тебя до дома, — потянуло дымом сигареты. Для сволочи правила не писаны. Александр всегда ведет себя так, будто ему весь мир обязан. Уселся вальяжно в мое рабочее кресло, откинул голову на спинку и наблюдает, как корчится совесть моя в муках.

— Ты пил, — выхрипываю. Судорожно ищу свою нижнюю часть туалета, сползая на пол. Кое-как нахожу маленькую кружевную тряпочку и, переступая каблуками, натягиваю на голый зад, поправляю юбку. Рук почти не чувствую, ноги еле держат.

— Не пил, только делал вид, — ухмыляется и стряхивает пепел на листок чистой бумаги, вытащенной из пачки в столе.

— Я этого не хотела! — снова скулю, падая на стул и бьюсь головой об столешницу стола лбом.

— Никто не узнает, Да-ша, — полушепот змея-искусителя.

— Как мне хреново, — продолжаю ныть лицом в стол. — Никогда не изменяла мужу. Зачем, Саш? Зачем ты меня запачкал? Мало тебе других…

— Еще скажи, что изнасиловал. Ты сама этого хотела, Дашуль… сама жопой передо мной вертела изо дня в день.

Он прав. Ничем не обязывающий флирт. Улыбки. Взгляды. Шуточки ниже пояса, анекдотики пошлые. Чего я хотела? Почувствовать себя желанной? Внимания захотелось? Увидеть в мужских глазах восхищение… То, забытое ранее, когда на меня так смотрел муж. Но Белов не джентльмен! Он не станет руки целовать и читать стихи проникновенно… Он просто поимел меня как шлюху и все. Боже, какая я дура! Идиотка безмозглая! А-а-а-а! Отмотайте все обратно! Клянусь, я буду хорошей и ни за что не поведусь на все это… Стучись лбом об стол, чтобы память отбило напрочь из последних пары часов. Я ведь еще на вечеринке позволяла себя лапать, когда танцевали медляк. Позволяла шептать на ухо непристойности, хихикала… Ду-ра-а-а!

Каждое движение дается с трудом. Чувствую его запах терпкий — истинный запах тела, тот, что будоражил, свел с ума на короткое время. Шатаясь, иду к двери, на ходу поправляя юбку.

— Я сказал, что довезу тебя!

Притормаживаю. Не хочу оборачиваться и видеть торжество в глазах, издевательское превосходство. Как просто сломать человеку жизнь. Как пережить?

— Пошел к черту! Больше на пушечный выстрел ко мне не подойдешь! — собираю осколки былой гордости.

— Подойду. Еще как подойду, Даша… Спереди, сзади. Во всех позах к тебе подойду. Будешь сама просить, — говорит тихо, проникновенно, обещающе.

Если остановит, за себя не ручаюсь… Опущу на его голову стул.

Дверь кажется узкой. В нее нужно пролезть. Уйти отсюда поскорей и забыть все, как страшный сон. На каком-то автопилоте совершаю действия: вызываю такси, одеваю пальто.

Не помню, как оказалась у двери своей квартиры. Положила руку, ощущая холод металла. Прислушиваюсь к звукам, но слышу только стук своего заячьего трусливого сердца. За ней мое все… любимые и родные, которых сегодня предала.

2

— У-у-у! Кто у нас так хорошо погулял? — голос Олега застает меня в прихожей.

Согнувшись, пытаюсь стянуть сапожки и падаю, не удержавшись, на пятую точку. Затылок больно встречается с дверью. Всхлипываю. Прикусываю губу до крови, чтобы не разреветься.

— Что ты? Больно ушиблась? — муж подхватывает меня на руки и несет в гостиную. Мягкость дивана. Шуршание одежды. Звук расстегивающегося замка на сапоге. Тупая боль растекается от головы, спускаясь все ниже… Жжет уже где-то в груди, колет под сердцем. Так погано не было никогда.

— Прости, — не узнаю свой скрипящий голос.

— Ничего, сейчас заварю тебе зеленый чай. Сходишь в душ и баиньки. Завтра выходной, отоспишься, — продолжает меня вертеть, уже стягивая платье.

Родные руки делают это бережно, без резких движений. Он знает меня лучше других. Я — инструмент, настроенный только под него… Была. Стеклянными глазами смотрю на Олега, словно увидела впервые. Муж слегка набрал жирок, но не критично. Чувственные губы, легкая небритость. Зеленые глаза при свете ночника кажутся омутами. Господи, я его не заслуживаю! Сколько заботы, внимания… ждал меня специально, не спал до двух часов ночи. На лице нет даже тени сомнения, что его жена могла что-то выкинуть.

— Спасибо, — слова цежу каплями. Теперь я вывожу каждую букву взвешенно, сдерживаюсь, чтобы не наболтать лишнего. Олег не узнает. Я не позволю одной ошибке испортить нам жизнь. — Как Миша? — перевожу тему от себя подальше.

— Наигрался в приставку и спит без задних ног… Даш, ты как себя чувствуешь? Слишком бледная. Аспирин дать?

Убей меня, чтобы не мучилась!

— Давай. Таблетку.

Я осталась только в нижнем белье. Опускаю глаза, и паника прошибает разрядом двести двадцать… Трусы надеты наизнанку! Пока Олег роется в аптечной коробке спиной ко мне, тяну на себя платье и прикрываю стыд. Бьет озноб, нагоняя мурашки по телу. Во рту сушь даже слюной не раскатать.

— Нашел! Сейчас воды принесу, — хватает блистер таблеток и быстро направляется на кухню.

Едва муж скрылся из видимости, быстро откидываю платье в сторону. Подняв бедра, стягиваю злосчастную тряпку. Вывернув на правильную строну, напяливаю обратно. Теперь розовый бантик спереди, как положено. Выкину их к чертовой матери, чтобы не напоминали! От ужаса зубы начинают стучать. Чуть не попалась с поличным, курица безмозглая! Но тогда я была не в состоянии различить, где правая рука, а где левая… Где потолок находится не определила бы. Все кружилось перед глазами в дикой пляске от пережитого стыда и шока.

Завтра проснусь, и все будет по-прежнему. Выпив аспирин, проваливаюсь в вязкую темноту.

— Мама, вставай! Папа блинчики испек. Завтракать пора! — рядом голос Мишутки. Меня качает волнами даже лежа. А, это сын прыгает рядом на кровати… медвежоночек мой.