Собстенность Дамира (СИ) - Крынская Юлия

Собстенность Дамира

Глава 1

Ярослава

Лица незнакомых мужчин и женщин в дорогих вечерних нарядах сливаются в одну массу. Глупо ждать от кого-то из них жалости. Рот онемел. Сглатываю с трудом. В затянутом жёстком корсете красного платья больно дышать. Белые стены с позолоченной лепниной и фресками плывут перед глазами. Зато грудь лежит как на блюде — единственная часть тела, на которую природа не поскупилась. Мать любила повторять: «Тоща, как каркас от велосипеда, но сиськи и смазливая мордашка — твои главные козыри». Никогда не думала, что придётся с таких карт заходить во взрослую жизнь.

Июньский вечер. Праздную двадцатилетие, хотя мой день рождения только через три месяца. Чужие люди решили мою участь. Я — разменная монета, плата за долги, товар. слёзы жгут глаза.

— Встань у окна и возьми себя в руки. Трясёшься, как припадочная, — подталкивает меня в спину Ризван, — не понравишься Аллигатору, пеняй на себя. Или ты забыла, чем обернётся для семьи любой твой промах?

— Я всё сделаю, — стискиваю зубы.

Ненависть к Ризвану сильнее страха. Но Аллигатора я боюсь. Чего только не наслушалась за эти дни. Беспринципный бандит, подмявший под себя весь бизнес в наших краях. Женщины для него просто шлюхи. Ни одна не задержалась надолго в его особняке на побережье. Никто не говорит, куда они потом исчезают. Вряд ли в санаторий.

— Вот и умница. — Ризван заправляет мне за ухо непослушный локон. — Помнишь, как ко мне обращаться при Аллигаторе?

— Я всё помню, — односложно отвечаю, желая лишь одного — выхватить пистолет из кобуры под пиджаком этого негодяя и выстрелить ему в сердце. Но сейчас моё оружие — смирение. Чувства обострены до предела. Никогда так сильно не ощущала желание выжить.

— Ещё бы, — сально ухмыляется Ризван и пальцем ведёт вдоль линии выреза на моём платье, щекочет ложбинку на груди. Никогда не забуду того, что он делал со мной. Но мне нужно думать о Мусе с Димкой. Поэтому пройду свой путь до конца, чтобы отомстить.

— На нас смотрит ваша жена, — нагло вру я.

Мерзавец быстро прячет руки в карманы.

***

Во двор один за одним въезжают пять чёрных внедорожников. Из распахнувшихся дверей однотипных авто выпрыгивают люди с автоматами наперевес. Из первой машины выходит высокий темноволосый мужчина в чёрном костюме. Не знаю, где на такие широкие плечи и высокий рост пошили наряд. Наверное, это и есть Аллигатор! Он и два головореза входят в дом. Ризван хватает меня за руку и тащит к возвышению в центре зала, будто овцу на заклание.

— Улыбайся! — приказывает Ризван, усаживая меня за накрытым столом, и замирает за моей спиной.

В зал входит Аллигатор, обводит тяжёлым взглядом гостей и не отрываясь смотрит на меня. От ужаса холодеют пальцы.

— Да здесь банкет в полный рост! — разводит руками Аллигатор, цокая языком. уверенный Голос отдаётся эхом в тишине. — А ты плакался на безденежье. Нехорошо, Ризван.

— Моей Гуле сегодня исполнилось двадцать. Я забрал её из деревни, привёз в город. Проходи, Дамир.

— Ещё скажи, гостем будешь! — зло усмехается Аллигатор.

Он надвигается грозовой тучей. Охрана следует за ним. Хочется нырнуть под стол. Раствориться в воздухе. Но тело превращается в груду тяжёлых камней. Ризван сжимает моё плечо до боли. Тело покрывается мурашками, когда Аллигатор упирается ладонями в стол. Возвышаясь надо мной, он заслоняет весь белый свет. Я помню этого человека, но вряд ли он меня узнал. Тем более сейчас я для него никто — дочь должника. Не хватает воздуха. Хочется кричать, но никто не поможет. Громко сглатываю и заставляю себя посмотреть Аллигатору в глаза. Он дьявольски красив. Губы полные, чувственные. Черты лица выдают хищника. Породистого зверя. Опасного и жестокого. Рот Аллигатора искажает усмешка:

— Боишься меня?

Порочный взгляд карих глаз сцепляется с моим. В бездонных омутах этого загадочного мужчины таится ад.

— Нет, — улыбаюсь, но губы трясутся, выдавая страх. — Почему вы пришли без цветов?

— А ты хочешь, чтобы я подарил тебе цветы? — Аллигатор изгибает бровь дугой и смотрит на моего лжеотца: — Она у тебя бесстрашная или больная?

— Она совсем невинное дитя, — вздыхает Ризван.

— Двадцать лет — это уже не дитя. — Аллигатор выпрямляется и подходит ко мне. — Встань. — Он берёт меня пальцами за подбородок.

Поднимаюсь, захлёбываясь страхом. Я едва достаю до плеча этого бандита, несмотря на свои метр семьдесят. Его рука

п

ахнет табаком и несокрушимой силой.

— Целка? — вопрос Аллигатора звучит как пощёчина.

— Гуля ни разу не была с мужчиной. Дамир, ты же не хочешь…

— Хочу, — обрывает Аллигатор, проталкивая большой палец мне в рот. — Хочу, чтобы Гуля потешила меня в спальне. И я не включу счётчик. Знаю о каждой копейке, что упала на твои счета мимо меня.

Тошнота подкатывает к горлу. Пытаюсь языком вытолкать чужой палец изо рта.

— Какой шустрый язычок. Я дам тебе месяц. Собирай деньги. Не уложишься в срок — пришлю тебе голову дочери.

— Не трогай её! — сотрясается в рыданиях Ризван за моей спиной. Переигрывает. Но мне от этого ни тепло, ни холодно.

Аллигатор с подозрением смотрит на меня и на Ризвана. Оглядывается на его русскую жену. Перебирает пальцами мои белокурые локоны.

— Гуля точно твоя дочь?

Ризван сморкается и тянет с ответом.

— Она твоя дочь? — рычит Аллигатор.

— А чья ж ещё? Не забирай у меня Гулю! Молю тебя, — всхлипывает Ризван.

— Хватит сотрясать воздух рыданиями. Займись делом.

Сильные пальцы стискивают запястье моей руки. Аллигатор наклоняется к моему уху:

— С этой минуты ты моя вещь. Моя собственность! Следуй за мной молча, Гуля.

Меня бросает в жар, чужое имя звенит в ушах. Перехожу из лап одного зверя в другие. Но если Ризван просто игрался со мной, то Аллигатор возьмёт своё по полной. Он хватает меня под локоть и тащит к выходу.

Путаясь в подоле длинного узкого платья, семеню рядом с Аллигатором.

— Гуля, доченька! Я всё решу! — Ризван доигрывает роль безутешного отца. Только зрители в зале ему не аплодируют.

— Мудак, — цедит сквозь зубы Аллигатор, и я впервые соглашаюсь с ним.

— Ты можешь звать меня Дамир, кукла, — высокомерно бросает он.

Глава 2

Ярослава

На улице нас встречает во всеоружии охрана Дамира. Он останавливается у машины и оглядывается на меня. Вздох застревает у меня в груди.

— Чего глазюки свои зелёные выпучила?

— Платье… Узкое… — Не хочу признаваться ему в своих страхах.

— Для шлюхи самое оно. Оставим папаше на память. — В руке Дамира мелькает нож. — Братва, глаза схлопнули.

Громилы зажмуриваются, а Дамир одним движением разворачивает меня к себе спиной и разрезает шнуровку. С наслаждением делаю первый за вечер глубокий вдох. Но в следующий момент платье падает к моим ногам, и я остаюсь в босоножках и трусах, едва прикрывающих лоно. Закрываю грудь руками. Тяжёлая ладонь обжигает мне спину. Проходится, опускаясь ниже поясницы. Шлепок по заднице приводит меня в чувство. Поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с хищником. Неведомая непреодолимая сила заставляет меня смотреть на него.

— Так-то лучше. Сама сядешь или помочь? — Дамир распахивает дверь машины.

Ныряю в салон с неожиданной для себя самой прытью. Стоять голой посреди толпы мужиков с автоматами — сомнительное удовольствие.

— Добрый вечер, — здороваюсь я с водителем.

Мой голос напоминает мышиный писк. Мужчина с бритой головой даже не шевелится. Дамир садится рядом со мной и командует:

— Погнали!

Внедорожник трогается. Кортеж неспешно огибает фонтан. Струи весело бьют ввысь. Капли не похожи на слёзы. Всему миру наплевать на меня. Наш автомобиль вторым выруливает на дорогу, идущую вдоль моря.

Забиваюсь в угол салона, обнимаю себя руками. Внутри поселились холод и равнодушие. Плакать больше не хочется. Оставшись без платья, навязанного Ризваном, и покинув его дом, я ощущаю свободу. Пусть она закончится в доме Дамира, но сейчас, в его машине, чувствую себя спокойно. В голове зарождается робкая надежда. А вдруг дьявольская внешность и грубость — напускное? Рассчитывать, что он меня отпустит, не смею, но, возможно, смогу сделать своё пребывание в плену более приятным.