Балласт для Бориса (СИ) - Вернер Юлия

Балласт для Бориса

1

— …и все-таки вечеринка в честь твоего совершеннолетия была самой потрясающей за этот сезон! — щебетала подруга, пока мы шли по коридору в сторону нужной нам аудитории. — Об этом гудел весь институт, вплоть до преподавательского состава! Даже писали в газетах, представляешь?

Я тихо засмеялась, прижимая к груди тетрадки с конспектами по макроэкономике.

— Да, я видела! А ведь я хотела просто тихо посидеть в кругу родных и близких и не раздувать представление, — мы притормозили около двери, чтобы никто не слышал наш разговор. — Папа специально пригласил всех этих людей, чтобы познакомить со мной. Говорит, готовит к светским приемам как птицу высокого полета, хотя я с раннего детства в этом плаваю.

Светка закатила глаза.

— Тебе плохо, что ли? Твой папаша все правильно делает. К тому же, есть вероятность, что это временно отпугнет от него всяких сучек на роль твоей мачехи!

Я лишь мимолетно улыбнулась блондинке и вошла в аудиторию, двигаясь прямиком к нашему с ней столу на предпоследнем ряду.

Неделю назад, девятого марта, мне исполнилось восемнадцать лет, и в связи с этим событием отец организовал праздник, хотя я категорически была против. Не спорю, все прошло хорошо, но особой радости мне этот день не доставил.

Моего отца зовут Александр Чернов, он владелец сети ресторанов в нескольких городах и очень важный человек, поэтому и меня старается учить меня всяким премудростям и знакомить со своими «друзьями». На самом же деле друзей у папы немного, от силы трое, а все остальные — «бездушные мешки с деньгами», так он постоянно говорил мне. «Ты интересен человеку до тех пор, пока у тебя есть деньги, а как только ты их лишишься, о тебе все сразу забудут»…

Уже минут пять, как началась пара, Андрей Петрович, препод по макроэкономике, спокойно проверял по списку присутствующих, но тут дверь неожиданно открылась, и в аудиторию вошел Сергей Семенович, ректор нашего института и по совместительству хороший знакомый моего отца.

Мужчина обвел взглядом студентов и тут же остановился на мне. Вид у него был взволнованный, я бы даже сказала, немного растерянный.

— Виктория Чернова, — обратился он ко мне. — Пойдемте со мной… с вещами.

Мельком взглянув на вытянутое от удивления лицо подруги, я сразу поднялась с места и быстро собрала тетрадки в сумку, краем уха улавливая нехорошие шепотки сокурсников.

— Я тебе позвоню, — негромко сказала Свете, а потом прошла вдоль ряда, робко приближаясь к ректору.

— Продолжайте занятие, — сказал Сергей Семенович чуть ошалевшему от внезапного визита преподавателю, а затем вскользь посмотрел на меня и мы вместе вышли в коридор, где нас почему-то ожидал охранник моего отца, который по каким-то причинам старался не встречаться со мной глазами.

— Сергей Семенович, а что происходит? — не могла понять я, а в душу начало закрадываться нехорошее предчувствие. — Почему Алексей здесь? А где папа?

Мы быстро миновали коридор и остановились напротив кабинета ректора.

— Проходите, Вика, — проговорил он, будто не услышал, о чем я его только что спросила.

Мазнув взглядом по опущенному лицу Алексея, я переступила порог, почти сразу замечая одинокую фигуру, стоящую у окна. Остановившись, я замерла, кажется, даже дышать перестала от неожиданности.

— Что все это значит? — я обернулась к своим сопровождающим, а потом снова уставилась на того, кого вообще не ожидала увидеть в стенах своего института.

Густые черные брови, цепкие серые глаза, аккуратно оформленная темная борода, тонкие губы, бритая голова — это первое, что бросалось в глаза. Далее мой взгляд пополз по широким плечам, мощному телосложению, татуировке на левой руке и длинным ногам — вот собственно и весь Борис Кравцов. Одет мужчина был в черную с закатанными рукавами рубашку и такого же цвета брюки, что только еще больше подчеркивало его бандитскую натуру. Насколько мне было известно, этот человек владеет ночными клубами и парочкой ресторанов, а также является близким другом моего отца, что всегда меня удивляло и немного пугало, ведь были совершенно разными.

— Что вы здесь делаете? — из-за возникшего волнения сердцебиение ускоряло свой темп. — Отец вообще знает?..

Борис поджал губы и засунул руки в карманы брюк.

— Оставьте нас наедине, — попросил он, но я восприняла его слова скорее за приказ, который беспрекословно должны выполнить. — Я сам с ней обо всем поговорю.

Алексей и Сергей Семенович без лишних слов развернулись и покинули кабинет, оставляя меня один на один с человеком, которого я боялась до дрожи в коленках с самого детства и считала самым настоящим бандитом.

Сделав пару шагов, Кравцов остановился и посмотрел на меня сверху вниз, продолжая сохранять спокойно-отрешенное выражение лица.

— Здравствуй, Вика, — тихо сказал мужчина, изучая мое лицо. — Присядь, мне нужно тебе кое-что сказать.

Я недоверчиво покосилась на друга папы и сделала осторожный шаг назад — садиться даже не собиралась.

— Нам с вами не о чем говорить, — отрезала. — Я сейчас же позвоню отцу, и пусть он сам с вами разбирается!

Засунув руку в карман джинсов, я достала телефон и, отыскав в контактах номер папы, уверенно нажала на зеленую кнопку, но буквально через пару секунд оператор сообщила, что абонент временно недоступен.

— Что ж такое?.. — нервно пролепетала я, пытаясь дозвониться снова.

Руки предательски дрожали, я дико волновалась, а под внимательным взглядом Кравцова и вовсе терялась.

Не выдержав, Борис шагнул ко мне, выхватил из рук телефон и, придерживая за плечи, все-таки посадил меня на диван, который располагался сразу за моей спиной.

— Да что вы делаете?.. — возмутилась, но встретившись с мужчиной глазами, замолчала.

Опустив руки с плеч на мои ладони, Кравцов сжал их и присел рядом на корточки. Касание его рук обжигало мою кожу, и я с трудом сдержалась, чтобы не стряхнуть их с себя.

Я никак не могла понять, что сейчас происходит и это пугало меня, а факт присутствия человека, что присел передо мной, и вовсе выбивал из-под моих ног землю.

— Твой отец погиб сегодня утром, — тихо проговорил Борис, глядя мне в глаза. — Мне очень жаль…

Будто гром, среди ясного неба. Слова, способные отравить сознание восемнадцатилетней девушки звучат примерно так.

Первые несколько секунд я смотрела на друга отца и пыталась вдуматься в значение сказанных им слов, потому что звучали они незнакомо и больше походили на глупый розыгрыш. Еще через несколько секунд я сопоставила все факты и поняла, что это совсем не шутка, а после, поняв, наконец, что отца действительно больше нет, из моих глаз полились слезы.

Мне было пять лет, когда не стало мамы, и я прекрасно помнила тот день, как будто это случилось только вчера. Она просто не вернулась вечером с работы домой, потому, что на пешеходном переходе ее сбил пьяный водитель, который позже отправился за решетку на долгие двенадцать лет.

Тогда я была маленькой, и многое не понимала. Мария Николаевна, наша домоправительница, говорила, что мама теперь на небе и оттуда будет наблюдать за мной, поэтому я не должна плакать и расстраивать ее.

Сейчас, конечно, этой ерундой меня уже не проведешь, а жаль — это могло бы помочь мне побороть отчаяние и грядущую депрессию.

«Ты должна быть сильной», — сказал как-то отец, когда я упала с велосипеда и разбила коленку. — «В этом мире много боли, милая, но ничего не должно тебя сломить»…

Я смахнула с ресниц капельки слез и взглянула на напряженного Кравцова, которому, кажется, не в удовольствие было сидеть рядом со мной.

— Как это случилось?.. — спросила я, пытаясь изо всех сил взять эмоции под контроль, затолкать их как можно глубже, но давалось мне это с великим трудом.

— Авария, — глухо произнес Борис, наблюдая за мной. — Никто не выжил.

Я горько усмехнулась и опустила голову.