Трио для миллиардера (СИ) - Бек Кора

Пациент скорее жив, чем мёртв

— Думаю, можно будет обойтись без операции, — прозвучал где-то рядом самоуверенный мужской голос. — Вправим вывих, и никаких проблем!

— Всего-то делов?.. — подумал он и хотел открыть глаза, чтоб посмотреть на этого умника, но боль в глазах не позволила ему это сделать. Впечатление, будто веки смазаны клеем. Но не только.

Болела, ныла каждая клеточка тела. Единственное, что утешало в этой ситуации, так это, что в школе и в институте он изучал немецкий язык, и теперь худо-бедно мог понять, о чём говорят.

— Простите, доктор Вольф, но при повторном вывихе плеча операция позволила бы свести к минимуму риск рецидивов в будущем, — заметил негромкий женский голос.

Почему-то кольнуло в сердце. А голос показался знакомым. Хотя у него знакомых немцев можно пересчитать по пальцам рук, да и то это всё мужчины, его деловые партнёры. Но он, судя по всему, находится в больнице. Как он сюда попал?

— С чего вы взяли, фрау Вебер, будто вывих повторный? — уверенность в мужском голосе сменилась нервозностью. — Меня больше беспокоит нога. Похоже на перелом.

— Фрау Вебер? — удивился он. — Нет, это имя мне незнакомо. Наверное, я ошибся.

— Это не перелом, а растяжение связок, — возразил ровный женский голос. — И ещё нижний вывих плеча.

— Растяжение связок на ноге и нижний вывих плеча у меня действительно были, — подумал он рассеянно. — Но в той, прошлой жизни. Или, как ещё говорят: это было давно и неправда. Потому что в той жизни у меня была Она. А познакомились мы благодаря аварии…

Он издал короткий стон. Воспоминания о Марте были для него очень болезненными. Ведь потерять любимую — это как будто жить наполовину, когда ты смотришь на себя со стороны и видишь похожего на тебя человека. Он то занимается какими-то делами, то разговаривает с кем-то, то куда-то едет. Но он, этот человек, — ты и не ты одновременно. Потому что жизнь без любимой теряет всякий смысл. Ты живёшь (или существуешь?), подобно роботу.

Эльдар почувствовал рядом с собой еле уловимое колебание воздуха. Кажется, женщина, услышав его стон, наклонилась над ним. На Сафарова вдруг повеяло тем знакомым, до боли родным запахом, который всегда исходил от волос Марты. Пряный аромат лаванды.

При мысли, что над ним склонилась Марта, Эльдар вздрогнул. Этого не может быть! Ведь он искал свою любимую повсюду, но Марта, как в воду канула. А запах лаванды?..

Если посмотреть на вещи трезво, эфирное масло лаванды вполне могут использовать и другие женщины. Правда, Марта в своё время пользовалась не маслом, а настойкой. Однако сути дела это не меняет: для Сафарова Марта навсегда потеряна.

Тем временем женщина, по-видимому, приняла прежнее положение тела, так как аромат лаванды ощущался уже не так сильно. А, может, он ему просто померещился?

— Показалось, — мрачно сказал он себе. — Будь мужчиной! Не хнычь, но и не береди старую рану. Нужно уметь принимать удары судьбы.

Хотя, вдруг подумал Сафаров, почему эта женщина — врач или медсестра, решила, что у него не перелом, а растяжение связок? И откуда она знает, что у него уже был ранее вывих плеча? Может, женщина осмотрела его до прихода этого… как его? А, доктора Вольфа, да.

— Вы говорите, фрау Вебер, как экстрасенс! — мужчина нервно хохотнул и взялся за ногу пациента, чтобы ещё раз её осмотреть. Сафаров застонал от боли и вновь потерял сознание.

Потом он снова то ненадолго приходил в себя, то опять проваливался в какую-то чёрную бездну. В минуты проблесков в сознании Эльдар видел внезапно выехавший из-за большого раскидистого дуба тёмно-синий минивэн.

В поездке в Европу бизнесмена сопровождал только начальник его службы безопасности. А так как небольшой городок Майнц находился недалеко от Франкфурта-на-Майне, где они остановились, Эльдар не стал брать с собой Олега, а сел за руль сам. Он рассчитывал быстро дать интервью тамошней телекомпании и вернуться обратно. Мог бы, конечно, и не ехать. Просто неудобно было перед немецким партнёром, владельцем той самой телекомпании.

Но что-то пошло не так. На подъезде к Майнцу навстречу ему вдруг вынырнул минивэн. Чтобы избежать столкновения, Сафаров резко повернул до упора руль. А затем наступила полная темнота. Стало очень тихо.

Но, может, он просто отключился? От боли, от шока. Иногда картинку с минивэном вдруг перебивали детские голоса. Откуда они взялись, Эльдар не знал. Кажется, его куда-то везли на автомобиле. Прохладный ветерок из кондиционера приятно обдувал лицо.

В машине находились дети. Они говорили по-русски, но почему-то с заметным акцентом.

— Мама, мама, а мы что, опять поедем к бабушке Лене?

Где была их мама, Сафаров не понял. Во всяком случае, девочке никто не ответил, и дети продолжили говорить друг с другом.

— Почему — к бабушке Лене? Мы же едем, Оли, вперёд, а не назад!

— Я и сама, Оскар, вижу, что вперёд.

— Тогда, зачем ты говоришь про бабушку Лену? Мы ведь уже выехали из Майнца.

— Потому что завтра надо опять идти в детсад, а у бабушки Лены намного лучше!

— М-да, девочки уже появляются на свет со своей женской логикой, — удивился Сафаров. — Любопытно было бы узнать, как это у них получается?

— Детсад нам тоже нужен, — вступил в разговор Оли и Оскара ещё один тонкий голосок. — К школе-то надо готовиться, а маме с нами заниматься некогда!

— Какая разумная девочка! — восхитился Сафаров. — Хотя непонятно, почему дети говорят только о маме. Где их папаша? Или, как обычно, сбросил всё на женские плечи? Эх, мне бы с ним встретиться и объяснить, что так нельзя делать! Но пока я не в силах даже говорить.

— Вот бы ты, Ода, ходила в детсад вместо нас с Оли! Я б тебе все свои конструкторы тогда отдал, — вздохнул Оскар.

— Молодец мама! — похвалил про себя Эльдар неизвестную ему женщину. — Конструкторы нужны детям для развития логики. А мальчикам они нужны особенно.

— Спасибо, конечно, Оскар, но мне твои рыцари и крепости не нужны, — вежливо ответила Ода. — Все девочки играют в куклы.

— Мама, мама, а ты купишь нам с Одой новую куклу? — вступила в разговор малышка по имени Оли. — Помнишь, в “Хессен-Центр” мы видели куклу в красной юбочке и красных туфлях на высоком каблучке?

— Все девочки любят красное, — усмехнулся Эльдар. — Наверное, любовь к красному цвету заложена в них на генетическом уровне. И к каблукам — тоже.

И опять мама не ответила. Видимо, она была занята чем-то очень серьёзным. Но зато своё слово сказала Ода:

— Нам не нужна, Оли, новая кукла. У нас есть четыре старые, и все куклы ещё целые.

— Помню, помню, — со вздохом ответила Оли и замолчала.

— М-да, умеют, однако, немцы воспитывать детей, — констатировал Сафаров.

— Оскар, — обратилась теперь Ода к брату, — не тянись руками к дяде. Ты можешь выпасть из кресла, да ещё и дяденьку за больное место заденешь.

— Не-ет, — запротестовал Оскар, — я, наоборот, слежу за тем, чтоб дядя нечаянно не упал!

— А-а, ну тогда ладно, — ответила Ода и предложила сестре: Давай, Оли, будем помогать Оскару? Ведь, если дядя упадёт на пол, он может сломать себе руку или ногу.

— Давай, — охотно согласилась Оли и с детской непосредственностью добавила: Может, он их уже сломал. Видишь, как у дяди рука висит? Но всё равно за ним стоит присмотреть.

— Какие красивые и редкие у них имена: Ода, Оли, Оскар! — подумал Эльдар. — Повезло кому-то иметь троих детей, и к тому же таких умненьких! Интересно, ценит ли это их отец? Странно, что дети о нём вообще не упоминают.

Голоса детей то вдруг всплывали в его сознании, то исчезали, уступая место выехавшему из-за дерева минивэну. Сафаров даже не успел разглядеть, кто находился за рулём машины. Он пытался избежать столкновения с автомобилем. Всё произошло очень быстро. Кажется, он сумел объехать минивэн, а потом врезался в тот самый большой, раскидистый дуб.

А теперь он в больнице. Если судить по разговору двух медиков, “пациент скорее жив, чем мёртв”. Остаётся надеяться, что водитель минивэна также не слишком сильно пострадал.