Быстрая связь (ЛП) - Эриксон Меган

Канун Рождества стал настоящим кошмаром.

После расставания с Люком прошло всего две недели, но я чувствовал себя так, словно из моей груди вырвали сердце.

В то утро я встал и по привычке взял телефон, но через мгновение вспомнил, что больше не шлю ему ни утренних сообщений, ни селфи спросонья. Бегал я теперь в одиночку. Свободное время проводил в одиночку. Я снова был одинок.

И это было паршиво.

Особенно в праздники. У меня были большие планы на Рождество. Я думал, что канун встречу у Люка, утром позавтракаю с семьей и сразу после вернусь под его уютную крышу, где меня ждали французские тосты, апельсиновый сок, наши первые подарки друг другу и много секса. Но теперь я был один.

Вечером я отказался от пира из морепродуктов, который всегда готовила в этот день моя мать, и пошел на пробежку. Было дьявольски холодно. Ледяной воздух обжигал мои легкие, но я лишь приветствовал дискомфорт. Он отвлекал от боли в груди, от зияющего отверстия в сердце. По крайней мере, мне хотелось, чтобы так было. Но когда я приблизился к тому месту в парке, где Люк впервые поцеловал меня на людях, на меня заново навалилось чувство утраты.

Я резко остановился. Глаза защипало от слез, и я сел на скамью.

Черт.

Уткнувшись локтями в колени, я закрыл руками лицо и судорожно вздохнул. И в этот момент услышал быстрые приближающиеся шаги. Немедленно насторожившись, я дернулся и приготовился защищать себя, но увидел перед собой не грабителя, а Джона Конноли.

— Чего ты тут делаешь? — спросил я отрывисто.

Он встал напротив, так что его пах оказался на уровне моих глаз, и засунул руки в карманы кожаной куртки.

— Ждал автобус и увидел, что ты пошел в парк.

Я шмыгнул носом и выпрямил спину.

— Крутой Джон ездит с простолюдинами на автобусе? Вот это да.

— Ну, я разбил машину и…

— Опять ездил бухим? — Он поджал губы, и я понял, что угадал. — Хреново. Чего тебе надо?

— Мне нельзя просто так подойти поздороваться с другом?

— Мы не друзья, и ты это знаешь. — Было, наверное, самое время подняться и протолкнуться мимо него, но у меня не было сил. Их еле хватило на то, чтобы поймать его на вранье. Теперь мне было на все это наплевать. — Я знаю, что ты не выносишь меня еще со школы.

Рот Джона дернулся.

— Как догадался?

— Да по всему твоему поведению, Конноли. Ты ненавидишь меня, потому что считаешь, будто я пытаюсь отбить у тебя любую девчонку, на которую ты кладешь глаз, говоришь гадости о моей службе в армии. Плевать, что мы подрались, но ты регулярно обсираешь меня в соцсетях.

— Говоришь, как обиженный школьник, — сказал он. — Мы уже слишком взрослые, чтобы анализировать соцсети друг друга, Ники.

— Я не Ники, — проговорил я. — Я Доминик. И я могу привести куда более серьезные примеры твоего мудацкого поведения. Например, твою тягу лезть в мою жизнь. То ты болтаешь чушь о моих предках, то… — Я замолк, не зная, стоит ли продолжать, а потом выпалил, пока не успел передумать: — То увидел меня в парке с моим мужчиной и немедленно распустил мерзкий слушок, будто мы занимались сексом публично.

Джон вытаращил глаза, и на мгновение я усомнился, что сделал правильный вывод. Может, слух распустил кто-то другой? Может, я зря совершил перед ним каминг-аут?

— Черт подери, то есть, ты признаешь, что ты гей?

Нет, я не ошибся. Это точно был он.

— Я би, — прорычал я. — А ты признаешь, что распускал вранье обо мне?

Он все еще пялился на меня диким, шокированным взглядом, словно надеялся, что я начну изворачиваться и врать. До меня вдруг дошло, на что он рассчитывал. Шантажировать меня или типа того. Вот сукин сын.

— Черт, — наконец выдавил он. — Что там с тобой сделали в армии?

Тут уж я встал. Мы были одного роста, но я был мощнее и шире в плечах. А он мог похвастаться только оранжевым автозагаром и напомаженными волосами.

— Думаешь, в школе мне не нравились парни? — Я ухмыльнулся. — Думаешь, это в армии я вдруг осознал, насколько это приятно — держать в руке член?

Вид у него стал таким, словно он приближался к инсульту. Его челюсть отвисла, лицо запылало. Он попятился от меня, и я наступал на него, пока не припер к дереву неподалеку. Я ожидал, что он или взорвется, или попытается улизнуть, но Джон продолжал пялиться на меня вытаращенными глазами. Я улыбнулся.

— Да черт с ней, с дрочкой. — Я понизил голос. — Думаешь, я никогда не мечтал кому-нибудь отсосать? Заглотить чей-нибудь член аж до самого горла и попробовать сперму на вкус?

Его ноздри раздулись, а взгляд затуманился.

Охренеть. Его это возбуждало.

Моя ухмылка стала порочной. Я уперся ладонью в ствол над его головой и свел наши бедра. Отсутствие у меня эрекции выдавало мой блеф, но у него самого член был таким твердым, что чуть ли не разрывал ткань штанов.

— Конноли, тебе когда-нибудь помогали по-братски?

— Что… — У него сел голос, и он откашлялся. — Понятия не имею, что это значит.

— Это когда разрешаешь своему дружбану подрочить или отсосать тебе. Ничего гейского. Чисто ради разрядки.

— Я… — Он так пыхтел, что его дыхание вырывалось белыми облачками. Наконец он заерзал. — В отличие от тебя, я не пидор.

Я рассмеялся и потерся о него бедрами.

— На базе этим занимались куча парней-натуралов. Вот, как это началось для меня. Сначала мы дрочили друг другу под порно. Потом я позволил симпатичному рядовому встать на колени и отсосать. Потом осознал, что мне самому нравится быть на коленях. — Я нарочито медленно облизнул губы, чтобы прикрыть свою наглую ложь. В армии я дрочил только с Гарретом. — А потом понял, что мне хочется, чтобы меня отымели.

Джон, который уже задыхался, вцепился в мои плечи. Словно хотел оттолкнуть меня, но не мог. Мой рассказ будто парализовал его волю, и я не знал, чего мне хочется больше: блевануть или заржать.

— Хочешь отыметь меня, Джон?

Он сделал резкое движение головой, но я не понял, помотал он ей или кивнул. Звук, который вырвался у него изо рта, походил на смущенный, измученный стон.

— Хорошо, начнем с малого, — вкрадчиво произнес я. — Я могу тебе отсосать.

— Что, прямо здесь и сейчас? — выдавил он.

— Ну да. Назовем это заключением мира. Или подарком на Рождество. Как пожелаешь, лишь бы тебе спокойно спалось.

— Черт, Ники, я даже не знаю. О черт.

Бедный ублюдок так мучился. Его раздирали противоречивые чувства: тяга к запретному и страх подпустить к своему драгоценному пенису пидорский рот.

— Если не хочешь, не страшно. Но просто знай, что теперь, когда о моих талантах знает весь остров, у меня нет недостатка в парнях, которые приходят и умоляют, чтобы я взял у них в рот.

У него вырвался голодный, отчаянный стон.

— Ладно, давай, — просипел он. — Только я закрою глаза.

— Хорошо, — сказал я довольно. — Буду не против.

Джон расстегнул трясущимися руками штаны и вытащил на холод свой член. Он оказался больше, чем я ожидал, но ублюдок, который стоял с зажмуренными глазами и держался за свой инструмент, все равно выглядел по-идиотски. Я поспешил достать телефон и начал снимать.

— Черт, Ники. Скорей.

— Скорей что? — Я подошел ближе. — Скажи, что ты хочешь, чтобы я сделал.

— Ну же, пожалуйста, отсоси мой гребаный член, а то от холода у меня пропадает стояк, — заскулил он.

Тут я не выдержал и засмеялся. Глаза Джона сразу же распахнулись, и на него лавиной обрушилось осознание того, что случилось. Вмиг застегнув молнию, он бросился на меня, пытаясь выхватить телефон. Мы повалились на холодную землю — он, охваченный яростью, что-то бессвязно орал, а я задыхался от смеха.

В итоге я пришпилил его к тротуару и, по-прежнему давясь смехом, уселся ему на грудь.

— Братан, это было даже слишком легко.

— Черт! — выпалил он. — Ты обманул меня!

— Именно так. И теперь все в моем снэпчате увидели, как ты умоляешь меня, чтобы я отполировал твой стручок. — Мне показалось, что его сейчас хватит удар, и я сжалился над несчастным ублюдком. — Шучу, я ничего не отправил. Пока что. Но если ты еще раз что-нибудь вякнешь против меня или моей семьи, я выложу это видео в интернет, и так быстро, что у тебя лопнет твоя набитая предрассудками голова. Понял меня?