Набор преисподней (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner"
Но Стах не учел одного: мать постоянно вертится рядом и отслеживает почти все его действия. Нарезать теперь, что ли, колбасу в ванной? Включаешь душ и готовишь. Стах рассматривает этот вариант на полном серьезе. Как будто ему мало сумасбродства в жизни.
— Аристаша, что это такое ты делаешь? Давай я тебе ужин разогрею. Чего травиться бутербродами?
— Хочу травиться бутербродами.
— Заработаешь себе гастрит.
— Да почему мне всегда угрожают болячками? — хмурит бровь.
— А кто тебе еще угрожает?..
— То есть ты не отрицаешь? — усмехается, указывая на нее ножом.
— Отойди, — мать в ужасе — и отбирает нож. — Еще поранишься. Или другого поранишь.
Стах поднимает вверх руки. Уходит их мыть. После колбасы. А то они теперь на себе держат посторонние ощущения и запахи.
Мать дорезает сама.
— Не понял, — он смотрит на нее недоуменно, — что ты делаешь?
— Так же хотел бутерброды.
— Да. И ты была не в восторге.
— Как будто это тебя когда-то останавливало.
Он смотрит на нее, закручивая краны и вытираясь. Подходит ближе, заглядывает в лицо. Пытается найти подвох.
— Мам? У тебя все хорошо?
— Да, — она не понимает. — А что такое?
— А если я скажу, что бутерброды с собой забираю? — ему, видимо, острых ощущений не хватило. — Вместо обеда в столовой?
— А чем тебе не угодил обед в столовой?..
— После твоей готовки там нереально есть?..
— В смысле? И давно ты не ешь?
— Я всегда ем — у меня выбора-то нет. Но мне надоело. Лучше травиться бутербродами.
— Аристаша, у вас хорошо в гимназии готовят — кто угодно скажет.
— Может, и хорошо… Только я там есть не хочу.
— Почему? Что случилось?
Мать все откладывает. Она садится за стол, переплетает пальцы. Стах запрокидывает голову утомленно, но приземляется напротив. Сейчас начнется…
— Ты же понимаешь, что тогда надо отказываться от питания? И что ты будешь, бутерброды таскать? Я против. Еда всухомятку — это такая нагрузка на желудок…
— Я буду носить с собой чай.
— Аристаш, это не обед, это перекус, причем очень сомнительного качества.
— Давай не бутерброды. А все, что ты готовишь. Это лучше, чем в столовой.
Мать решает. Вроде ей льстит, и она точно знает, что у него будет в тарелке, а с другой стороны — не дураки же там работают, все по ГОСТу. Куда склониться — ей непонятно, поэтому она гоняет разговор по кругу несколько часов.
Но и это ей тяжко: она обещает подумать. Думает она, конечно, вслух, находит очередные аргументы, заглядывает к Стаху, делится. Ему уже принципиально, чтобы она согласилась. Иначе все мучения зря.
А к финалу она подключает отца. Зашибись: пообедал Стах с Тимом…
— Ты давай не выдумывай, — говорит наставительно. — Мой отец ел, я там ел, твой брат там ел — и никогда ни у кого претензий не было. А то все в столовой, а он у нас особенный? С маменькиной едой? Еще чего тебе?
Все, это конец, битва проиграна. Дальше можно даже не стараться. Стах падает лицом в тетрадь, как все выходят из комнаты. Дверь опять нараспашку, и сил закрывать ее нет.
IV
Стах думает, что это маразм — устраивать из-за столовской еды такие дискуссии. И покупает пирожки по дороге в гимназию. Только когда он открывает рюкзак, чтобы положить их, он находит контейнер с жарким, термос и еще в целлофановом пакете что-то сладкое. У него с собой еды больше, чем учебников.
Стах не знает, как на это реагировать.
Не реагирует. Все, с него хватит.
V
Стах спрашивает Антошу, хочет ли тот пирожки. Он деловито забирает. Тактично не интересуется, чего Стаха распирает от щедрости: видимо, полагает, что в курсе.
VI
Стах дожидается Тима. Тот, как обычно, к нему не торопится. Замирает на последней ступеньке и смотрит на пришельца, как будто забыл, что сам же на него согласился. Смиряется. Приземляется рядом.
Стах вроде хочет рассказать ему забавную историю с обедом, но не знает, с чего начать: тогда ему придется объяснять, почему его предки чокнутые. А он и себе не всегда это может… В общем, сидят они в тишине.
Только уже под конец перемены Стах интересуется:
— Котофей, ты любишь сладкое?
Тим кивает. Получает в руки пакет с пирожным. Смотрит на аккуратную корзиночку со светлым кремом. Поднимает на Стаха странный вопросительный взгляд.
— Это мать готовила. Она кондитер по профессии.
— Ничего себе… — впечатляется. — А где она работает?
— Нигде. Держит семью сытой и чистой. Следит за мной, — усмехается.
— А… Мне кажется, хорошо, когда мама дома…
— Когда ее много, не очень.
Тим не соглашается. Пробует пирожное. Говорит:
— Вкусно.
Стах морщится.
— А ты совсем не любишь?.. сладкое?
— Терпеть не могу. Меня в детстве закормили. Можно тебе отдавать? Она все равно будет класть.
— А чего ты не скажешь?..
Стах теряется.
— Это сложно. С ней сложно.
— Ты поэтому?..
— Что «поэтому»?
— Со мной общаешься?.. — Тим улыбается.
— Нет, — выходит преждевременно и удивленно. — Я общаюсь с тобой, потому что ты моя физика.
— Или потому что… у тебя Эдипов комплекс.
Тим наблюдает за его реакцией, отчего-то очень смешливый.
— Тебе пора завязывать с Фрейдом, — убежден.
— Ты меня сравниваешь с ней…
— Я шучу.
— В каждой шутке…
— Да ну тебя.
Стах собирается и уходит. Но встает уже на лестнице и тоже запускает в него малоприятным фактом:
— Не знал, что тебя смешат извращения.
— Не совсем… — слабо отбрыкивается Тим.
— А что тогда?..
Тим пожимает плечами, не смотрит на него, смотрит на пирожное. Занятый этим чрезвычайно, отхватывает губами немного крема, облизывается. Ничего такого он не делает, но Стаху кажется, что он — специально.
Весь оставшийся учебный день приходится оправдывать себя перед собой. Тим на мать ничуть не похож, особенно внешне. И, в конце-то концов, он же парень. О том, что к Тиму он вроде как влечения не испытывает — и замечание пустое, Стах, конечно, не подумал.
VII
Вечером он узнает от матери, что вот так обедать будет не всегда, что она ему уступила, пошла на компромисс. Он изображает высшую степень благодарности и садится делать уроки. Заранее тоскует по несостоявшемуся обеду завтра. И продолжает сочинять оправдания…
========== Глава 21. Метаморфоза по Тимофею ==========
I
Физика. Тим совсем не старается. Это становится понятно по парте — в микроскопических журавлях. Тим изничтожил тетрадный лист.
Стах усмехается фигуркам, пробует подержать их в руках, не может представить — какая сноровка должна быть для таких малышей. Тим наблюдает за ним внимательно и прячет взгляд, когда Стах — поднимает свой. Спрашивает тихо:
— Ты на меня не обиделся? за тот раз?
— Что? — Стах не помнит, что случилось.
— Я просто… — Тим теряется — и не знает, что он «просто».
