Письма в пустоту (СИ) - Ино Саша

Диего, в моей душе тоже вспыхнула маленькая искорка, рожденная тобой. Признаюсь! Только увидев тебя в мирском облачении, я понял, насколько ты обворожителен. Я, как и люди вокруг, невольно залюбовался. Твой свет коснулся и меня, отразившись улыбками от лиц прохожих. На меня они и не смотрели, ведь я полностью потерялся на твоем фоне. Лучик солнца, пронесшийся по серой земле, вот кем ты стал для людей сегодня. Странно, когда ты в сутане ты наводишь на меня тоску, и я совсем не замечаю столь зыбкого, но в тоже время сильного очарования.

В отеле я притаился за колонной, изображая интерес к стойке с журналами.

Диего, а ты в этот момент любезничал с девушкой на ресепшине. Конечно, информация о постояльцах тем более такого дорогого отеля была закрытой. Но разве могла устоять молодая девушка перед твоей ослепительной улыбкой? Она раскраснелась и учтиво отвечала на все вопросы, как будто ее вежливость была гарантом твоего внимания. Диего, ты хоть сам понимаешь, какое впечатление производишь на людей?

Твоя красота обезоруживает. Страшный дар!

Находясь под впечатлением от столь проникновенной картины, я даже не заметил, как ты покинул девушку и, поравнявшись со мной, шепнул три слова:

— 405, три месяца.

А потом ты исчез за стеклянными дверями в нескончаемом потоке улицы. Я так и остался стоять заинтригованным, растерянным и немного сбитым с толку.

Неожиданно мимо меня пронесся яркий дух с красными крыльями. Аура мужественности и ослепительности вытесняла солнечные блики энергетики Диего, твоей, мой милый друг, энергетики.

Я встрепенулся.

Огляделся.

Девушка за стойкой казалась возбужденной и почти доведенной до экстаза. Мимо нее с надменной и снисходительной улыбкой прошел блистательный мужчина в дорогом костюме приятного бежевого цвета. Незнакомца нельзя было не заметить, он приковывал к себе взгляды даже такой искушенной публики, как постояльцы элитного отеля. Мужчина выглядел настоящим светским львом. Его глаза, отражая лазурные воды величайшего из океанов, поблескивали превосходством и осознанием своей безграничной власти над окружающими. Волосы цвета солнца лежали в аккуратной прическе, и даже их волнистость не выбивалась из цельного образа. Вся фигура незнакомца выражала собой эталон стиля и мужской привлекательности, блистая благосостоянием и лоском.

Бутон красной розы, красующийся на лацкане пиджака, напоминал оголенное сердце. Цветок и был тем самым ярким пятном, которое я сначала принял за краснокрылого духа.

Мужчина как бы невзначай скользнул по мне своим равнодушным, но в тоже время цепким взглядом, и безмолвно прошел мимо.

Я резко очнулся от мгновенного укола этих глаз, скинув пелену очарованности твоим, Диего, неожиданным преобразованием.

И тут меня осенило, незнакомец, столь лихо крадущий женские сердца, и был Джордж Гленорван. Никаких сомнений! Это он! Я хорошо запоминаю лица, мужчина на фото в конверте и постоялец отеля — один человек.

Черт…

Мне было от чего впадать в уныние. Гленорван видел меня, мы стояли в шаге друг от друга. Никаких сомнений враг узнал во мне бойца ордена розенкрейцеров, так же как и я узнал в нем Акведук. Да, на это и ума-то много не надо! Хоть на мне не было креста розенкрейцеров и руки не сжимали Реновацио, но сутана и повязка на глазу не могли не выдавать. Должно быть, Джордж сразу понял, что я пришел за ним.

Плохо!

Это конец…

Я должен был стать его тенью, находиться постоянно начеку, готовым к незамедлительному исполнению любой команды ордена, а я по глупой невнимательности выдал себя. Но отступить сейчас я не мог, слишком много было поставлено на карту. Игнасио… Его разочарование убьет меня, я никогда не прощу себе его печали. Поэтому я не имею права бросить начатого. Оставалось лишь понадеяться на счастливый случай — невнимательность Гленорвана, и продолжать задание.

Я выдохнул и двинулся следом за вверенным мне объектом.

ВОЗЛЮБИ ВРАГА

Джордж сидел возле окна в дорогом японском ресторане. Он вальяжно закинул ногу на ногу и курил Captain Black с ароматом ванили, при этом задумчиво потягивая саке. Мимо стеклянного окна, по совместительству играющего роль витрины, сновали толпы людей, усталых и утомленных извечными будничными проблемами. Гленорван взирал на людскую массу с неким добродушным презрением человека, волей судьбы освобожденного от роли офисного планктона.

В суетливом наполнении звуков ресторана приятной восточной мелодией зазвонил новенький телефон, явно недавно приобретенный Джорджем, причем с одной лишь целью — скрыться от назойливого преследования противоборствующего лагеря.

Американец неспешно отпил разгоряченное огнем и страстью повара саке, и поднял трубку. Его расслабленное лицо сделалось серьезным, от чего желваки, дернувшись, сразу напряглись.

— И что это за одноглазая дюймовочка меня пасет? — с насмешкой спросил Джордж вместо приветствия.

В трубке отозвались сбивчивым бормотанием.

— Ну, не знаю… Ассоциация такая возникла, какой-то мой убийца щуплый и жалкий. Мне ему посочувствовать захотелось, а не пулю в лоб всадить.

Собеседник взял слово. Гленорван слушал внимательно, изредка кивая головой.

— Как говоришь звать свалившуюся по мою душу розу? Альентес? Звучное имя.

Телефон прошипел.

— Смотрю, ты его не особо жалуешь. Хотя я не удивлен. В ордене всегда было полно ренегатов, и у каждого из них находилась тонна причин выдавать своих собратьев, но основной оставалась лишь одна — ревность. Видимо это побочный эффект вашего монашеского воспитания. Но ты, знаешь, — Гленорван хмыкнул, — В последнее время предателей среди роз все больше. Должно быть, королевство Добра дало трещину. Тревожный факт?

В трубке промолчали.

Джордж блеснул хитростью голубых глаз и заключил:

— Ну, думаю, столь ценную информацию ты не станешь передавать своим старикам, иначе возникнут неприятные вопросы.

Собеседник американца заверещал дерзостью.

— Так чего я должен бояться? — с невозмутимым видом осведомился Джордж, — Говоришь этот Альентес лучший боец? Воспитанник знаменитого Игнасио?

Из телефона донеслись угукающие звуки.

— Так это же замечательно! Мне уже доводилось работать с учениками вашего реинкарнировавшего Жиля Де Реца[1], и как видишь, я жив. Мне все равно, сильный этот мальчишка или нет, я не собираюсь с ним воевать…

Джордж улыбнулся, услышав, как замялся его собеседник.

— При всей исключительности воспитанников Игнасио, — продолжал он, — У них есть одно интересное сходство. Их души измучены, а сердца разбиты, что делает дух, при всей силе тела, очень слабым. Игнасио плодит на свет уродов, моральных калек, я удостоверился в этом столкнувшись с Пабло. Поэтому мне не составит труда убедить нашего одноглазого Джо, в том, что моя смерть излишня…

Собеседник поперхнулся и что-то отчаянно залепетал.

— У меня будет стимул доказать тебе обратное, — отозвался на реплику американец, — Я убедительно втолкую ему бессмысленность моего убийства, причем он поверит, что решил так сам. Вот увидишь, твой хваленный Альентес потерпит фиаско. Но… Я так полагаю, ты только обрадуешься его неудаче.

В трубке раздался звук, походивший больше на хрюканье.

— Хватит злорадствовать, брат святого ордена! — иронично отозвался Джордж, — Мне вот жаль мальчугана. Он показался таким потерянным, да и, наверное, неприятно лишаться глаза в столь юном возрасте.

В трубке недовольно пробурчали.

Джордж скривился:

— Вот те на, совсем вы розы озверели, детей-инвалидов на задания посылаете! Мои моральные принципы поколебались, мне же придется расправиться с ребенком! Как вам не стыдно, ставите меня в неловкое положение…

Собеседник смущенный столь завуалированной иронией американца поспешил распрощаться и положил трубку.

Гленорван едва заметно хихикнул. Он снова затянулся Captain Black, впадая в свою естественную задумчивость.