Карающий орден (СИ) - Маркелова Софья

   Ошарашенный словами собеседницы, Аш не сразу нашелся, что сказать.

   - Тея, ты все еще винишь меня в том, что произошло в столице? После всего, что мы вместе пережили?

   - А ты, значит, с легким сердцем позабыл, что отправил меня на пытки в казематы боли?

   - Не обижайся! Я вовсе не это имел в виду...

   - Плевать. Просто замолкни.

   Негодующе и немного зло мотнув головой, Лантея ускорила шаг, чтобы увеличить разрыв между ней и мужчиной. Но профессор и не собирался ее догонять. Ссора, случившаяся буквально на пустом месте, озадачила его. Ашарху давно уже казалось, что девушка стала относиться к нему гораздо мягче, общие проблемы и само путешествие сблизило их, стерев все дурные воспоминания о том доносе. Но, как выяснилось, досада все еще была жива в душе хетай-ра.

   До самого вечера пара продолжала подъем вдоль речного берега. Через несколько часов обида сошла на нет, но все разговоры получались натянутыми, словно ни один из странников не мог больше забыть о злополучной первой встрече, случившейся в Италане. Взбаламутив своей неосторожной беседой воду в чистом озере взаимопонимания, они добились лишь того, что ил недовольства и сожалений всплыл со дна и больше никак не желал оседать обратно.

   Местность постепенно претерпевала изменения. Последние намеки на какую-либо растительность и живность исчезли еще в середине дня: теперь на голых, пышущих жаром камнях можно было встретить только высохший лишайник да быстроногих ящериц, которые при любом шуме прятались в скальных разломах и щелях, надеясь переждать угрозу. Только подойдя вплотную к реке еще можно было заметить островки травы или мха, державшиеся своими цепкими корнями за каменистую почву. В остальных же местах властвовал сильный ветер и иссушающая жара. И казалось, что иногда можно было расслышать звук трескавшихся валунов.

   Ледяная река вела путников к самым небесам, медленно и неумолимо беря новые высоты с каждой сотней метров. Неровные изрезанные берега часто скрывали под небольшими завалами щебня настоящие дыры, куда сразу проваливались ноги, стоило случайно наступить на внешне абсолютно безопасную груду камней. Из-за постоянного карабканья профессор сбил себе все ноги в сапогах, оказавшихся на проверку ужасно неудобными, и ближе к закату он уже еле шел. Поэтому лагерем встали достаточно рано, когда солнечные лучи еще хорошо освещали скалы. Лантее не хотелось в темноте обустраивать место под ночлег, да и нытье спутника ее очень утомило.

   Место для сна было выбрано живописное, хоть и не совсем удачное: широкое плато с десятком выщербленным ветром массивных валунов, по одиночке стоявших на отдалении друг от друга, будто в галерее мраморных скульптур. Несмотря на то, что пространство было просторным, открытым и достаточно неплохо просматриваемым, сильные порывы стремительно холодевшего к вечеру воздуха проникали всюду, свободно кружась между вытянутыми и изъеденными ветром булыжниками. Чтобы найти хорошее укрытие на этом плато Аш и Лантея гуляли по нему почти час, пытаясь выяснить, где же вихри ощущались меньше всего. Идти куда-то дальше и искать новое место не хотелось, да и в конце концов поиски все же увенчались успехом: ближе к отвесной скале, которая с нескольких сторон окаймляла плоскогорье, нашелся закуток у самого основания одного из громоздких камней, куда ветер практически не попадал.

   Разводить костер было не из чего, да и в любой момент пыльные вихри могли изменить направление и задуть пламя, поэтому странники поужинали скромно, остатками хлеба, сыра и несколькими яблоками, хотя утомленное тело просило горячей и более сытной пищи. Разговаривать не очень хотелось, а тяжелый первый день подъема давал о себе знать - натруженные мышцы ног болели, вынуждая путников скорее предаться заслуженному отдыху до рассвета.

   Однако лежать на жестком прохладном камне оказалось очень непривычно и неудобно, хотя шерстяных одеял было в достатке. И профессор, щелкая суставами пальцев, ворочался на своем месте, постоянно то притягивая ноющие ноги к груди, то выпрямляясь, как палка. Судя по звукам с соседней лежанки, Лантее тоже не спалось.

   Наконец, она села, скинув одеяло и хмуро огляделась по сторонам. Ветер завывал так громко, словно сам не мог задремать уже тысячи лет, а ему вторил где-то на небольшом отдалении шум горной реки; два верных товарища, каждый в своем ритме, занимались любимым делом - стачивали камни, вгрызаясь в горную породу. Солнце скрылось за скалами, погрузив плато в приятный вязкий полумрак, а следом за ним на плоскогорье опустился рваный дымчато-серый туман, неторопливо стекавший по осыпям и выступам, заполнявший собой ложбинки и рытвины между камнями. Это было удивительное зрелище, хоть мелкие влажные капельки мгновенно и осели на двух странниках, намочив им волосы и одеяла. Хетай-ра долго сидела, любуясь туманом, окружившим плато, а после легла на свою лежанку и, протянув руку, мягко толкнула профессора в плечо.

   - Спишь?

   - Нет, - пробормотал мужчина, приоткрывая веки.

   - Это хорошо... Потому что, ты не думай, что я не благодарна тебе за все те знания, которыми ты со мной делился и делишься, Аш, - неожиданно еле слышно сказала девушка. - Я это очень ценю, и мне действительно интересно было слушать то, что ты рассказываешь. И сегодня в том числе.

   - Угу.

   - Просто я... Просто... Наверное, ты считаешь меня глупой, но академия действительно была моей самой сокровенной мечтой. И то, что я упустила ее из рук, так и не вкусив даже чуть-чуть, до сих пор терзает меня. Понимаешь? Я уже вошла в нее, распахнула эти двери, ведущие к знаниям, и буквально сразу же навсегда утратила возможность переступить этот порог еще раз.

   Лантея тяжело и шумно выдохнула. Она лежала на спине, раскинув руки и ноги под одеялом, и смотрела в небо, затянутое легкой пеленой, за которой не было видно звезд.

   - И вот днем ты так резко и грубо напомнил мне, чего я лишилась. Практически подразнил упущенной возможностью, так что я вышла из себя. Прости.

   Выжидательно помолчав еще несколько секунд, профессор повернулся на бок, чтобы у него была возможность видеть лицо собеседницы. Ее белая кожа словно переливалась внутренним светом.

   - Ты говоришь об упущенной возможности, но на самом деле, ты ничего не теряла, Тея.

   - Опять издеваешься? Будешь сейчас снова мне говорить о том, какое в академии все прогнившее и плохое?