Гылман Илькин - Восстание в крепости
— Уйду, Роза, у меня есть важное дело.
Лицо Розы сделалось серьезным.
— Может быть, ты тоже задумал убить какого-нибудь офицера? Не делай этого, Гриша! Я боюсь.
— Я никого не собираюсь убивать. Этой ночью мы хотим испытать наше счастье, мы все! Понимаешь?
— Ничего не понимаю.
Григорий рассказал ей об их плане. Лицо Розы засветилось гордостью. Она прильнула к нему, обвила руками шею…
— Ах, милый, если бы это удалось! Тогда мы бы уехали с тобой отсюда далеко, далеко. Может, и сбудется мой сон? Но я все-таки спущусь вниз…
— Не надо, Роза.
— Но мне хочется угостить тебя чем-нибудь. Неужели ты не выпьешь хоть немножко за успех вашего дела?
— Нет, нет, пить я не буду! Нельзя, Мы выпьем потом, все вместе!
— Но ты должен отдохнуть, Гриша. Время еще есть… — Она расстегнула ворот его рубахи, заглянула в глаза…
Григорий прижался лицом к щеке Розы, погладил рукой ее волосы и, уже не сдерживая себя, губами приник к ее губам.
Около часу ночи Григорий поднялся.
— Уже?! — с тоской спросила Роза. — Гришенька, я не хочу, чтобы ты уходил!..
— Надо, Роза. — Он начал поспешно одеваться.
— Гриша, не забывай обо мне… — Голос ее дрогнул.
Григорий уже был одет. Роза соскочила с постели, подбежала к нему и снова припала губами к его губам.
— Да хранит тебя господь! — Она перекрестила его. — Пусть удача сопутствует тебе! Удачи вам всем!.. — Она не смогла докончить, уткнулась лицом в рукав ночной рубашки и разрыдалась.
— Не плачь, Роза, все будет хорошо! — сказал Григорий. — Скоро мы увидимся. До встречи!
В эту ночь Попенко несколько раз выходил во двор — то напиться воды, то покурить. Минула полночь. Он лежал на кровати, перебирая в памяти важные события своей жизни. Вспомнил Дружина, Демешко. Их нет с ними. Жаль!
Наконец он оделся и вышел из казармы. Каким-то внутренним чувством он угадывал, что товарищи, которые тоже не спали, напряженно следят в темноте за каждым его движением.
Во дворе было темно и тихо. Когда он проходил мимо арсенала, часовые знаками дали понять ему, что у них все в порядке.
Более всего Попенко беспокоился за оружие. Если бы командование батальона узнало об их замысле, оно в первую очередь сменило бы людей у арсенала. Восстание же без оружия было заранее обречено на поражение.
"Пока все идет хорошо, — подумал Попенко. — Скоро надо поднимать ребят".
Он пошел назад, к казарме. Уже на пороге он вдруг услышал скрип отворяемой двери. Из соседней казармы кто-то вышел и, воровато оглядываясь, пошел по двору.
Попенко поспешил стать в тени навеса, что над крыльцом. Когда человек оказался в полосе света, бросаемого фонарем у ворот, он узнал его: это был Сырожкин.
"Куда он? — подумал Попенко. — Ничего не понимаю".
Дойдя до середины двора, Сырожкин неожиданно изменил направление и двинулся к домику, где прежде находилась штаб-квартира Добровольского.
Попенко опешил: "Может, это не Сырожкин? Нет, точно он! Куда ж это он крадется?"
Попенко пошел за ним следом. Не доходя до арсенала, Сырожкин опять изменил направление, очевидно, не хотел, чтобы караульные узнали его. Свернул вправо и пошел вдоль крепостной стены.
Попенко смекнул: "Идет доносить. Предатель!" Он почти бегом миновал арсенал и преградил Сырожкину путь.
Они едва не столкнулись в темноте.
— Куда? — задыхаясь прошептал Попенко.
Сырожкин ударил его кулаком по голове и сбил с ног.
Стремясь поскорее добраться до домика, в котором жил капитан Гассэ, он по каменным ступенькам залез на крепостную стену и двинулся по ней. Спрыгнуть он решил у самой штаб-квартиры; в том месте стена была сравнительно невысока.
Быстро придя в себя, Попенко тоже вскарабкался на крепостную стену. Скоро ему удалось догнать Сырожкина.
— Изменник! Подлец! — Он схватил его за ворот рубахи.
Сырожкин рванулся, пальцы Попенко разжались, но ударить своего преследователя Сырожкину не удалось, так как Попенко успел в воздухе поймать его руку и вывернуть ее. Они сцепились.
Обычно днем и ночью по крепостной стене расхаживал часовой, но сейчас он, видимо, дремал в будке, расположенной на северном углу крепости.
Сырожкин, изловчившись, ударил Попенко в живот. Тот скорчился от боли, зашатался. Воспользовавшись моментом, Сырожкин столкнул его со стены. Не довольствуясь этим, он поднял валявшийся на стене большой камень и швырнул вниз, туда, где на земле по ту сторону крепостной стены чернело тело ефрейтора.
Камень угодил Попенко в затылок.
Сырожкин проворно побежал дальше по крепостной стене.
Спустя полчаса Попенко пришел в себя. Попытался подняться, но не смог.
"Если Сырожкин успел донести — всему конец! — пронеслось в его затуманенной болью голове. — Где-то поблизости прячется человек, который должен пустить красную ракету. Надо во что бы то ни стало увидеть его. Он здесь, под деревом, метрах в тридцати от тропинки".
Напрягая зрение, Попенко начал вглядываться в темноту. На фоне уже светлеющего неба темнела высокая верба. Попенко пополз к ней. Он полз, напрягая последние силы.
Бахрам заметил его. Вначале он решил, что к нему крадется враг, но отбросил эту мысль, так как ползущий человек хрипел и стонал. Недоброе предчувствие сжало его сердце.
— Кто там? — негромко крикнул он.
— Это я, Попенко… — ответил из темноты прерывающийся слабый голос. — Предательство!.. Пускай ракету… Сырожкин — изменник… Слышишь, Сырожкин… Передай товарищам… Сыро…
Попенко умолк. Когда Бахрам подбежал к нему, он был недвижим.
Не теряя времени, Бахрам подпалил ракету.
Над крепостью взвился красный огненный шар. На мгновение сделалось светло, как днем, и Бахрам увидел, что вдоль кустов к городу движется группа вооруженных солдат. Трое из них кинулись к дереву, под которым он сидел.
Кузнец бросился к ближайшим кустам, добежал до тропинки, которая спускалась к городу, чуть ли не кубарем скатился вниз, перемахнул через плетень в какой-то двор, из него — в следующий. Через несколько минут он был уже в своем дворе.
Со стороны казарм доносились крики.
Григорий, находившийся у тайника с оружием, поразился, увидев взвившуюся над крепостью ракету. По его часам до условленного срока оставалось еще более двадцати минут. Не успел он собраться с мыслями, как к нему подбежали три запыхавшихся солдата.
— Давай оружие, Григорий! — закричал один. — Наши казармы окружают!
— О чем ты? — спросил Григорий. — Кто окружает?
— Нас опередили! Измена!
Получив винтовки, солдаты побежали в сторону казарм.
Через несколько минут к тайнику подбежали Виктор Бондарчук и еще несколько солдат из седьмой и восьмой рот.
— О группе Попенко нет никаких известий! — взволнованно сказал Бондарчук. — Мы можем надеяться только на себя. Казармы окружены! Там много наших, все без оружия. Надо идти на выручку!
Григорий начал поспешно раздавать винтовки и патроны.
У казарм прозвучал пронзительный женский крик. Он был прерван двумя выстрелами. Началась перестрелка.
Раздав оружие и видя, что никто больше не подходит, Григорий схватил винтовку и побежал к казармам. Добравшись до товарищей, он узнал, что выпущенная раньше времени ракета помешала карательному отряду Варламова застать их врасплох.
Положение восставших осложнилось. Виктор приказал прорвать кольцо карателей и пробиться к крепости. Он все еще не знал, что там произошло. Он считал, что в крепости идет кровавый бой и что его группа должна объединиться с группой Попенко.
"Странно, — лихорадочно соображал он. — Почему против нас оказалось так много солдат?! Ведь Попенко должен был оттянуть на себя часть варламовских карателей? Неужели выступление в крепости сорвалось?"
Как только Сырожкин сообщил о плане повстанцев капитану Гассэ, исполнявшему обязанности командира батальона, тот немедленно бросился к поручику Варламову, и буквально через пять минут часовые у арсенала были разоружены и арестованы.
В город направился большой вооруженный отряд, которому было приказано окружить казармы и никого не выпускать из них. Этот отряд возглавил лично капитан Гассэ.
Поручик Варламов, прихватив с собой шестерых солдат, поспешил к духану Агвы, где, как ему сообщил Сырожкин, в эту ночь должен был находиться Григорий Романов. Разыскав каморку Розы, он постучал в дверь. Не дожидаясь, когда им откроют, солдаты сорвали крючок и ворвались в комнату.
Роза сидела на кровати, прикрываясь простыней. Она дрожала от страха.
