Лиана Мориарти - Что забыла Алиса
– Ты думаешь, мы вам повредили? – осторожно спросила она.
– Мама, нечего впадать в истерику, – вздохнула Мадисон, подобрав мудрые слова.
Остались бы они вместе, если бы она не потеряла тогда память?
Да… Нет… Скорее нет.
Ей вспомнился жаркий летний день вскоре после рождения Франчески. Ник остановился у дома, чтобы вернуть школьный рюкзак, забытый Томом в машине. Дети плескались в бассейне на заднем дворе, а Алиса, Доминик и Ник стояли на лужайке и вспоминали собственное детство, когда можно было сколько угодно баловаться с поливальным шлангом – расход воды тогда не ограничивался. Алиса с Домиником стояли рядом, а Ник – чуть поодаль.
Почему-то Алиса с Ником начали рассказывать Доминику, как они красили веранду в сорокаградусную жару. Это оказалось катастрофой: краска высохла слишком быстро, вся облупилась и сошла.
– Ты тогда была в ужасном настроении, – вспомнил Ник. – То толкала меня, то начинала ругаться.
И он показал, как она его тогда толкала.
– У тебя, между прочим, настроение тоже было не ахти! – Алиса не осталась в долгу.
– Я вылил на тебя ведро воды, чтобы успокоить.
– А я швырнула в тебя банку с краской, и ты взбесился, начал носиться за мной. Просто чудище какое-то!
Вспомнив все это, они начали хохотать и никак не могли остановиться. Стоило им взглянуть друг на друга, как их одолевал новый приступ смеха.
Доминик сдержанно улыбнулся.
– А вот если бы там еще был ты…
От этого им стало еще смешнее.
Когда они все-таки остановились и вытерли слезы, то она заметила, что тени на лужайке стали длиннее, она стоит рядом с Ником, а Доминик – чуть поодаль, как будто пара – это они, а Доминик лишь зашел к ним в гости. Она заметила печальный отсутствующий взгляд Доминика. Может быть, в эти последние месяцы они все и поняли.
Через три недели Ник вернулся домой.
Смешно, но Ник совсем не помнил этого эпизода на лужайке. Он говорил, что она все выдумала. На его взгляд, перелом произошел на конкурсе ораторов, где победила Мадисон.
– Ты тогда повернулась, посмотрела на меня, и я подумал: «Так! Она хочет, чтобы я вернулся», – говорил он.
Алиса совсем не помнила этого.
– О чем ты думаешь?
Алиса заморгала. Ник стоял в изножье кровати и смотрел на нее.
– Ты вся такая серьезная…
– Об оладьях, – призналась Алиса. – Я очень надеюсь, что они их не испортят.
– А-а… Ничего они не испортят. Мадисон жарит.
Она смотрела, как он открывает шторы и интересуется, какая сегодня погода. Он поднял окно и глубоко, с удовольствием вдохнул. Очевидно, погода получила его полное одобрение. Потом он отправился в ванную, по дороге задрал майку, почесал живот и зевнул.
Алиса закрыла глаза и стала вспоминать те первые месяцы после возвращения Ника.
Иногда было головокружительно легко – снова чувствовать себя счастливой. Иногда бывало, что для этого от обоих требовалось некоторое усилие, попытки, казалось, ни к чему не приведут, и Алиса просыпалась среди ночи, раздумывая, сколько раз Ник причинял ей боль и не лучше ли было остаться с Домиником. Но бывало и другое: они спокойно ловили взгляды друг друга, и все годы радостей и бед, все хорошее и плохое сливалось в одно чувство, которое, она знала, было куда сильней, сложней и подлинней, чем неопределенные чувства к Доминику или даже любовь, которую она испытывала к Нику в первые их общие годы.
Она всегда считала, что то невозможное счастье в самом начале и было вершиной всего, тем чувством, которое они будут стремиться повторить, вернуть, но теперь понимала, как сильно ошибалась. Это было все равно что сравнивать газировку с французским шампанским. Ранняя любовь волнует и кружит голову. Она легкая, игристая. Так любить может всякий. А вот любовь после троих детей, после разъезда и чуть ли не после развода, после того как оба изрядно помучили друг друга и все-таки простили, наскучили друг другу и все-таки сумели удивить, после самого плохого и самого хорошего – вот это и есть настоящая любовь. Это и есть то, что достойно называться этим словом.
Вполне вероятно, что в один прекрасный день она сумела бы полюбить Доминика именно так. Не то чтобы Доминик был «не то», а Ник – «то». С Домиником она вполне могла бы жить счастливо.
Но Ник – это Ник. Он был первым, от него она родила детей. Ему не надо было объяснять, что она имеет в виду, вздыхая: «А без денег жизнь плохая…» У них было слишком много общих воспоминаний. Это было и просто, и сложно.
Когда Оливия пошла в старшие классы, Алиса нашла себе работу консультанта по проведению благотворительных мероприятий. Работа придала их с Ником отношениям некую новизну. Иногда после работы они отправлялись поужинать вместе, и она ощущала, что ее влечет к нему совершенно по-новому. Два профессионала флиртовали за столиком в ресторане. Вокруг них витала атмосфера легкого ухаживания. Оказалось, очень здорово, что их отношения еще могут меняться.
Ник вдруг остановился у кровати, глядя на нее, прижав руку к груди.
– Что такое? – как пружина, распрямилась Алиса. – Боль за грудиной? У тебя болит за грудиной?
У нее был пунктик насчет боли за грудиной.
– Нет, – ответил он с улыбкой и убрал руку. – Извини… Задумался.
– Ну ты даешь! – сердито бросила она, откинувшись на постель. – У меня чуть с сердцем плохо не стало!
Он опустился на колени рядом с ней. Она чуть отвернула его голову со словами:
– Я еще зубы не чистила…
– Да ладно тебе! – ответил он. – Я хочу сказать что-то очень серьезное.
– Вот почищу зубы, тогда и говори свое серьезное.
– Я тут думал… – начал он, не обращая на нее внимания, – я думал, как все-таки хорошо, что ты тогда ударилась головой. Я каждый день благодарю Бога, что Он изобрел степ-аэробику.
– Очень серьезно… – Она улыбнулась. – Очень романтично.
– Спасибо. Стараюсь как могу.
Он опустил голову, а она потянулась, чтобы легко, по-дружески поцеловать его. Она еще не почистила зубы, и ей страшно хотелось кофе. Но поцелуй вышел неожиданно горячим, она почувствовала, как в глазах защекотало от слез, вспомнились сразу все поцелуи: от первого неуклюжего подросткового до официально разрешенного словами «Можете поцеловать невесту», до колкого от щетины, в шоке после всего происшедшего, с красными от натуги глазами после рождения Мадисон, до болезненно-прекрасного, после того как она порвала с Домиником и сказала Нику (тогда, на парковке у «Макдоналдса», когда дети ссорились на заднем сиденье): «Возвращайся домой. Возвращайся, пожалуйста».
Дверь спальни распахнулась, и Ник, широко улыбаясь, одним прыжком очутился у дальнего конца кровати. Мадисон держала поднос с завтраком, Оливия – огромный букет подсолнухов, а Том – подарок.
– С Днем матери! – сказали они хором, как поздравляют с днем рождения.
– Это мы хотим реабилитироваться за прошлый год, – пояснила Мадисон, устраивая поднос у Алисы на коленях.
– Я так и подумала, – сказала Алиса, подцепила вилкой сразу несколько оладий и отправила их в рот. – Ммм, вот вкуснотища-то!
Они могли подумать, что она смакует вкус (черника, корица, сливки – это и правда было чудесно), но она смаковала все это утро, старалась остановить его, сохранить, уберечь до того, как оно, подобно многим другим, перейдет в разряд воспоминаний.
Благодарности
Особая благодарность моим любимым сестрам Жаклин и Николь Мориарти за то, что они прочли первые наброски к этой книге и оставили свои замечания.
Спасибо двоюродной сестре Пенелопе Лоу за советы по медицинским вопросам и подруге Рейчел Гордон за то, что терпеливо отвечала на вопросы о жизни матери детей школьного возраста.
Спасибо моим замечательным редакторам из разных стран мира: Кейт Патерсон и Джулии Стайлс из Австралии, Мелани Блэнк-Шредер из Германии и Лидии Ньюхаус из Великобритании.
Вы очень помогли улучшить книгу «Что забыла Алиса».
Примечания
1
В переводе с английского это имя означает яблоко.
2
«Флэт уайт» (дословно с английского переводится как «плоское белое») – горячий кофейный напиток, встречающийся в Австралии и Новой Зеландии; готовится путем добавления вспененного паром молока в одну или две порции эспрессо и схож с латте.
