Рубен Ишханян - Тюрьма для свободы
Настал и день суда. Процесс начался с опозданием. Все носило официальный характер. Признание вины должно было прозвучать публично. Публичность — своеобразная пытка. Цель гласности — увидеть, лицезреть момент чистой правды, которой нигде и ни при каких других обстоятельствах невозможно узнать. Приближались последние мгновения. Еще несколько секунд и все сомнения рассеются. Собравшиеся зеваки без напряга вздохнут. Виновному уже нечего будет терять. Ротозеи, бездельники и глазопялки почешут языком о чем-то между собой. В зале будет стоять трепетный монотонный гул.
Публика разделилась на три части: те, которые верили, что все было делом рук Эрла, те, которые не желали принять это и нейтральные. Самыми трезвыми были последние. Мать сидела в первом ряду и следила за происходящим. Вытирала мокрые глаза платком. Отец был на взводе. До начала суда несколько раз выходил покурить и вновь возвращался. Брат вовсе не пришел. Очевидно, сами родители не позволили ему присутствовать на суде. Они верили, что все утрясется. Скоро мрачный сон будет завершен. Решили брату ничего не рассказывать. «Пусть этот бред хоть младшего не коснется», — думал про себя отец. Эрл ощущал присутствие Эриды. Она будто дала обет молчания до конца суда и теперь полная ответственности хранила его. Тихо следила за происходящим. Он знал, ее отношение к нему не зависело от решения судьи. Если кто и не отречется от него, то это она. Эрл глядел на нее. Она улыбалась ему в ответ. Своим взглядом внушала бесстрашие. Сидела уверенная, скрестив ноги. Сапоги доходили до колен. Короткая юбка немного прикрывала бедра. Пальцами теребила губу. Эрл шепнул ей: «Ты единственная…». Она кивнула головой. Он подумал: «Чем я не заслужил ее любви? Почему мы не любимы?». Она была красива, умна. Эрл испытывал к ней самые теплые чувства. Эрида смирилась с этим. Эрл не мог понять ее покорность. Но ответ существовал. Это не был повтор неудачной любви. Эрида всегда была счастлива тем, что имела. Ее любовь всегда была жертвенной. Она отдавала себя полностью, не стараясь что-либо получить взамен. Как много прекрасного было в этой девушке. Ее слабость была силой. Эрида всегда находилась в смятении. И в преданной любви была хаотичной.
Объявили приход судьи. Все должны были встать. Суд начался. Секретарь прочитал обвинительную речь. Начали допрашивать Эрла. Адвокат старался защищать обвиняемого, как только мог. Было видно, что у него есть желание выиграть процесс: от этого зависела его карьера. Судья задавал вопросы, которые ничего общего не имели с делом. Эрл ощущал снисходительность блюстителя закона к себе. Вопросы были обыкновенные. Они могли быть заданы где и когда угодно. Но здесь они задавались публично.
«Чем вы занимаетесь?», — спросил судья.
«Я студент. Учусь на втором курсе. Полагаю…», — ответил Эрл.
Судья строго попросил, чтобы отвечающий избавился всяких «полагаю». Он продолжал:
«Стойте прямо. Отвечайте, как следует. Работаете?».
«Я думаю, что учеба — своего рода работа».
«Отвечайте точно!»
«Я учусь бесплатно и получаю стипендию. Учусь на отлично. Думаю, что учеба — работа, кропотливый труд».
«Нас не интересует, что вы думаете. Перестаньте философствовать. Вы работали, работаете?»
«Нет. Я учился, я учусь».
Эрлу хотелось напомнить присяжным, чтобы они не забывали о его возрасте, но решил промолчать. Сделал знак, что судья может продолжить гримасничать перед собравшимися людьми.
«Не учите нас. Отвечайте строго на вопросы. Так надо», — снова проронил судья.
Вызывали по очереди свидетелей преступления, каковых не было. Каждый входил, давал показание за или против. Были не прочь помочь или просто навредить. Но ничего реального и действительно важного никто не произнес. Через некоторое время Эрл шепнул на ухо своему адвокату, что больше не может выносить все эти глупости.
«Все так банальны, что, кажется, весь мир сошел с ума», — заявил он.
Нервное напряжение давало о себе знать. Руки начали дрожать. Чувствовал, как силы иссякают. Сердце кольнуло ощущение полного одиночества. Захотелось выкурить сигарету или просто выйти и подышать воздухом, убежать от общества безумных людей. Приходилось сидеть и следить за происходящим. Не сдержав напряжения, встал и вслух произнес:
«Не понимаю. Все эти люди собрались ради меня? Где все они были, когда я нуждался в них? Кто дал им право судить меня, когда самих себя ни разу ни за что не обвинили».
Судья ударил молотком, попросил угомониться. Адвокат попросил успокоиться и присесть. Эрл вновь взглянул на Эриду. Отправил воздушный поцелуй. Потом выпил из прозрачного стакана воду и присел.
Ему вдруг захотелось в камеру. Еще полчаса назад в голову лезли всякие мысли. Городил чепуху без умысла, пытался оправдаться. Потом все изменилось. Странным образом перед ним возникла совсем другая картина. Время и пространство резко изменились. Теперь Эрл был не Эрлом, а узником, которого вели на смертную казнь. Толпа зевак собралась и смотрела на него. От боли на глазах выступили слезы. Казалось, что слезы не позволяют ему видеть лица собравшихся людей, осуждающие его голоса. Он заметил Весту. Она смотрела на него, взошедшего на эшафот с решительным видом. Не терял чувство гордости, не показывал слабости. Выглядел отважным и мужественным. Его раздели и привязали к крестовине, чтобы наказать железным прутом. Он посмотрел на нее еще раз и попросил прощения. Глаза были полны слез. Она лишь тихо улыбнулась. Так было в тот последний день, когда они встретились. Ревность мучила Эрла. Он следил за каждым движением, за каждым шагом. Шел за ней по пятам. Провожал взглядом, когда она шла к подъезду дома. Она чувствовала его, но не давала ему этого понять. Весте нравилось, что Эрл следит за ней. Перед тем как войти в подъезд, она повернулась лицом к Эрлу. Подошла к нему, тихо шепнула: «Я знаю тебя Эрл. Не надо. Я не та, за которую ты меня принимаешь. Извини». Он стоял и ничего не мог сказать в ответ. Был ошеломлен. Нет, этого не может быть. Это ему померещилось. Он следит за ней: она входит в подъезд, последний раз смотрит на него, улыбается. Замешательство, хаос в мыслях, оледенение чувств и ощущений. Веста исчезает в темноте. Больше он ее никогда не увидит…
Он видел все отчетливо. Словно на самом деле это происходило прямо сейчас с ним. На мгновенье забылся. Мысли его уносили вдаль. Теперь Эрл думал о том, что чувства и эмоции сыграли с ними злую шутку. Что такое эмоции, откуда берутся чувства? Почему человек не может всегда мыслить и рассуждать трезво? Почему субъективных взглядов всегда бывает больше объективных? На эти вопросы так трудно было дать однозначный ответ. Слезы душили его. Он ни на кого не смотрел. Просто продолжал размышлять. Казалось, вокруг него все танцевали. А он усиленно молчал, стоя в углу. Старался быть незаметным. Как хотелось ему всегда быть микроскопическим! И убегал всегда от реальности. Всегда думал, что в жизни на него обращают больше внимания, чем того заслуживает. Соприкасаться с жизнью было сложно и трудно. Да и зачем? Эрлу всегда удавалось передавать свои мысли бумаге, беседовать с книгами. А когда хотелось расслабиться, то ложился и одевал наушники. Слушал громкую музыку. Закрывал глаза и старался ни о чем не думать. Соприкосновение с действительностью всегда для него было чревато. Всегда у таких отношений бывают своеобразные последствия. Обладая знаниями, замечал: одной эрудиции недостаточно; всегда правильно вести себя невозможно.
Размышлял, забыв обо всем на свете. Впрочем, мысли приходят и уходят. И всегда быть в воображаемом мире не удается. Как будто после долгого сна, Эрл очнулся. Теперь ему хотелось быстрее попасть в камеру, откуда еще недавно желал поскорее убраться. Но зачем? Он и так убегал всегда от жизни. Теперь ему был дан шанс. Да, это не то, о чем он мечтал. Но это было на данный момент самым лучшим выбором. Минуту он не дышал. Воздуху оказалось в легких совсем мало. Ноги еле держали его. Еле заметно пошатнулся. Еще немного и он бы упал на колени. Сказывалась усталость. Эрл в последний раз посмотрел на судью. Пристальный взгляд судьи говорил с ним. Ему ничего не оставалось, как согласиться. Понимал, что не оставят в покое. Закрывая глаза, будто невзначай, он тихо произнес: «Судите меня по всем законам, я виновен». Потом вновь взглянул на судью. Кивнул головой. Громко, так чтобы всем было слышно, Эрл крикнул: «Виновен». Слова его разнеслись по всему залу. Кто-то тяжело вздохнул. Другие почувствовали облегченность. Одно было однозначно: Эрлу предстояло сесть в тюрьму.
Четырехмерное Пространство
Вокруг меня танцуют звезды вальс,
А темнота пульсирует внутри:
Глаза закрою — свет во мне погас.
