Право на ошибку (СИ) - Гурвич Владимир Моисеевич

  Громила вздрогнул, как от удара хлыста и послушно разжал руки.

  - Считай, что на этот раз тебе повезло, - Громила зло сплюнул на пол и пошел в свой угол.

  - Подойди, - повелительно позвал Соколов новенького. Тот приблизился к своему избавителю с выражением благодарности на лице.

  - Как тебя звать? - спросил Соколов.

  -Григорий.

  - За что осужден?

  - По моей вине человек сгорел. Я готовлю разные трюки в кино. Не досмотрел, допустил халатность, вот и случилось. - Гриша развел руками.

  - Бывает. - произнес Соколов. - Значит, так. Отныне кличка твоя Пиротехник. Запомнил?

  - Да.

  - И еще, вот что.- Соколов обвел сокамерников своим фирменным взглядом. - Кто Пиротехника тронет, будет иметь дело со мной. Всем ясно? - на этот раз вопрос был адресован непосредственно Громиле.

  - Ясно, - пообещал Громила и обиженно отвернулся к стене.

  Отец сидел неподвижно и все смотрел на Гришу, переминающегося с ноги на ногу у двери.

  - Проходи, - наконец, позволил ему пройти Отец.- Садись, дело есть. Очень серьезное.

  2.

  Маргарита ждала Отца и волновалась, как девушка. Но не от предвкушения предстоящего свидания, а от того, что прекрасно осознавала, с каким противником ей придется сразиться. В последние дни она постоянно составляла психологический портрет этого человека, то и дело дополняя его новыми деталями. И чем больше в ее сознании проступал контур рисунка, тем страшней становилось. Если сначала ей казалось, что он не столь опасен, что он из тех, кто никогда не заступает за определенную черту, то затем стала все больше склоняться к мнению, что это далеко не так и что для него при определенных обстоятельствах не существует никаких ограничений.

  Маргарита в своей практике неоднократно сталкивалась с подобным типом человека. И по ее мнению он представлял двойную опасность. Первая состояла в том, что во многих случаях было крайне затруднительно идентифицировать степень того, на что такой пациент способен пойти, так как он казался достаточно безобидным. Вторая же опасность напрямую вытекала из первой; по причине недооценки его агрессивности не принимались предупреждающие меры по ее купированию.

  Маргарита помнила, что однажды они даже заспорили на эту тему с Балтиным. Он только еще создавал свой метод, и с точки зрения Маргариты порой высказывал весьма сомнительные, если не сказать более, суждения. Вот и тогда он поразил ее своей мыслью. Не без апломба заявил, что агрессивность в человеке надо приветствовать, так как она образует наиболее концентрированный и стремительный поток, что позволяет его обладателю добиваться максимальной цели. Более того, ее надо всячески усиливать, так как позволяет решать поставленные задачи быстрей и эффективней. Что же касается негативных последствий, то в том-то заключается их задача, как исследователей процесса, чтобы, сохраняя потенциал энергии агрессивности, не позволять ему направляться в деструктивное русло. Маргарита помнила, как возразила ему, что эта теория крайне рискованная, нет никаких гарантий в том, что сохраняя тот же уровень агрессивности и даже увеличивая его, можно всякий раз менять деструктивность на конструктивность. Они долго спорили, но каждый остался на своих позициях. И больше к этой теме, насколько она помнит, они не возвращались. Но сейчас Маргарита не случайно вспомнила о той давней дискуссии, ее не оставляло ощущение, что сама жизнь позволяет проверить, кто из них тогда был прав. Хотя если быть искренней, она бы предпочла не устраивать подобных проверок.

  Внезапно Маргарита услышала за дверью шаги. И мысленно пожелала удачи Балтину. Дверь отворилась, на пороге возник Отец. Она поняла, что он не считает стучаться достойным для себя занятием.

  - Добрый вечер, Маргарита! - поздоровался Отец. - Вы хотели меня видеть.

  - Да, - улыбнулась Маргарита. - Мне захотелось с вами поговорить.

  - Почему именно со мной?

  Отец не сводил глаз с женщины, и Маргарита ощущала, как сильно он напряжен.

  - После того, как вы разлучили меня с мужем, мне стало очень одиноко. Я никогда не любила оставаться одной. К тому же вы мне интересны.

  - Как психологу или как женщине?

  Их глаза встретились, и Маргарита почувствовала, с каким нетерпением ждет он ответа.

  - И как психологу и как женщине. Обычно в отношении себя я не разделяю эти два понятия.

  - Довольно редкий случай для профессионала, вам не кажется?

  - Кажется. Но так уж у меня все слилось. С женщинами это периодически случается. Нам трудно отделять одно от другого.

  - Хорошо вас понимаю. Могу я вас попросить с точки зрения психолога набросать мой портрет.

  - Разумеется. Хотя я не готовилась к такому серьезному разговору. Вы типичный лидер, из тех, за кем идут люди. Вы из тех, кто умеет себе подчинять других. Вы заставляете их подчиняться благодаря своей внутренней силе убеждения. То, что вы говорите людям, имеет второстепенное значение, они слушают и идут за вами не столько потому, что верят вашим идеям, а потому, что верят именно вам. Именно эта вера и придает убедительность вашим словам. Поэтому многие готовы идти просто за вами, даже если вы будете при этом молчать. Знаете, идеи на самом деле играют второстепенную роль - я в этом убеждалась множество раз, важно, кто высказывает их. Если лидер пассионарий, то они становятся мощными двигателями в несчетное количество лошадиных сил, если же их высказывают обычные люди, лишенные харизмы, они оставляют чаще всего массы равнодушными. -Маргарита замолчала, она немного испугалась, не слишком ли далеко она зашла в своем анализе? И как воспримет ее этот небольшой спич Отец? Не почувствует ли он опасность разоблачения? И что сейчас делает Балтин, сколько еще времени ей предстоит сдерживать натиск этого человека.