Контроль особых посещений (СИ) - Моисеева Ольга Юрьевна

  - Чего орёте-то? - подал голос разбуженный воплями Валера - он сел и сова, мирно дремавшая у него на боку, взлетела.

  Смотритель задрал голову, провожая её взглядом. Бластер с удивлением воззрился на напарницу, но она только развела руками, возведя очи к небу. Птица меж тем описала под потолком круг и спустилась вниз, но не к хозяину.

  - Какого чёрта ты прилетаешь?! - вдруг возопил Смотритель, грубо схватив севшую ему на руку сову за лапы. Она ухнула и, мгновенно превратившись в ястреба, принялась яростно клевать своего пленителя, но тот, казалось, этого вообще не заметил. - Какого чёрта ты ко мне прилетаешь, если ни хрена не можешь понять, что мне надо?! - Второй рукой схватив ястреба за шею, он принялся трясти птицу так, словно хотел сделать из её внутренностей однородный коктейль.

  - Ты чего?! - ошалевший Валера попытался вскочить, но его так мотнуло, что он ударился о стену и упал, тело стали сотрясать судороги.

  - Перестань! - Кира бросилась напарнику на помощь. - Не трогай птицу, ты убьёшь Бластера!

  Оставив бьющегося в конвульсиях парня, она попыталась схватить вошедшего в раж Смотрителя за руки, но тот был слишком высок, так что она только напрасно подпрыгнула, пытаясь дотянуться до клокочущего ястреба, из которого серебристыми брызгами летели перья. Второго прыжка сделать не удалось, потому что в ногу вцепилась гончая. Заорав от боли, Кира стала второй ногой лупить робота по горящим красным глазам, но не удержалась и упала на спину. Собака тут же обрушилась всеми четырьмя лапами ей на грудь, да с таким остервенением, что из лёгких разом вышел весь воздух, а рёбра, казалось, взорвались, проткнув тело острыми осколками. Железные зубы щёлкнули в сантиметре от лица, но не достали: очнувшийся от лечебного сна медведь сорвал робота с жертвы и со всей силы шмякнул об пол - с гончей полетели заклёпки, и одна из пластин оторвалась, открыв доступ внутрь.

  Собака вскочила и с воем бросилась на обидчика. Кулак медведя встретил её в воздухе, угодив точно под пластину и выбив из гончей целый сноп искр. Собака упала на бок, и Владислав наступил ей на горло, не давая подняться.

  - Отпусти птицу, не то я оторву ей голову! - проревел медведь, удерживая сучившую когтями по полу гончую.

  Но Смотрителя, похоже, не волновала судьба собаки, его уже вообще ничего не волновало, кроме овладевшего бешенства: отбиваясь ногами от кусачего Кириного волка, он держал полупридушенного ястреба за ноги и со зверством лупил его головой о постамент, приговаривая: 'Ты же ни хрена, тупая скотина, не понимаешь! ни хрена! ни хрена!'. Гончая вывернулась из-под ноги медведя и прыгнула, норовя вцепиться зубами ему в горло. Владислав успел перехватить её в воздухе, но не удержался на ногах, и оба полетели на пол, схлестнувшись в жестокой драке. Валера в это время бился затылком об пол, и изо рта его шла пена.

  Кира, не в силах ему помочь, отозвала своего волка, который не мог нанести существенный урон Смотрителю, а только всё время получал ногой по морде, и в отчаянии огляделась, ища хоть что-нибудь, что могло сойти за оружие, но все инструменты оказались попрятаны внутрь постамента, куда доступа не было. Зато был закрытый крышкой колодец, который Смотритель ещё не успел задвинуть сверху постаментом, и Кира, хромая на укушенную ногу, метнулась туда. Отщёлкнув замки, она сорвала с колодца тяжёлую крышку и, с криком: 'Отпусти птицу, сволочь!', обрушила её взбесившемуся идентификатору на спину, сама повалившись следом.

* * *

  Смотритель растянулся на полу, ястреб вырвался и с громким клёкотом взмыл под потолок, откуда дождём посыпались серебристые перья. Валера затих, Кира перекатилась подальше от сумасшедшего хозяина гончей и завозилась на полу, пытаясь встать, - но это было трудно. В груди горел огонь от удара и без того поврёждёнными рёбрами о крышку, прокушенная нога пульсировала от боли, отказываясь сгибаться. Сев кое-как на одно колено, она, задыхаясь, следила, как медведь всё же сумел побороть гончую и, придавив всем телом к полу, ковырялся в её разорванном боку, когтями выдирая оттуда латунные ошмётки. Собака, дрожа и завывая, конвульсивно дёргала лапами.

  Со стороны открытого Кирой колодца нарастал шорох миллиона песчинок, бивших по железному листу: первые пауки с заклёпками на спине уже выползали наверх, разбегаясь в разные стороны, покрывая пол, стены, спеша к коридорам, чтобы освободить дорогу для новых собратьев, волнами низвергавшихся из колодца - их там были тысячи! Схватив одного из бегущих мимо пауков, Кира оторвала заклёпку и вылила содержимое тельца себе на ногу - та сразу стала сгибаться, да и дышать сделалось не в пример легче. В это время на голову и руки приземлились первые серебристые перья, заставив вдруг почувствовать то, что Кира уже испытывала раньше, но, попав сюда, позабыла. Она ощутила 'поводок' и своего волка так, как это бывало на дежурствах в метро: сначала перед глазами замельтешили чёрные точки - ручной Дус выходил, чтобы вступить в контакт с диким подселенцем, а потом по спине побежали мурашки. Кира ничего не делала, но при этом ясно чувствовала, как ослабевает контроль над Дусом. Её волк, до того спокойно зализывавший раны от сапог Смотрителя, вдруг вскочил и бросился к хозяйке. В голове 'застрекотали кузнечики', волк взвился вверх и, прыгнув хозяйке прямо на грудь, исчез.

  Киру прошила огненная молния, заставив выгнуться, царапая руками грудь, потому что внутри всё словно спеклось от жара и не пропускало воздух. 'У меня же нет тела, почему я не могу вдохнуть?' - мысль мелькнула и ушла под напором нереальной, но ясно ощутимой и очень горячей крови. Она рванулась по жилам в несуществующие мышцы, которые распухали, как настоящие, и Кира, сумев наконец вдохнуть, с громким рёвом упала на четвереньки и услышала, как в ушах отдаётся скрип меняющих форму костей. Кожа на загривке вспучилась и лопнула, выпуская наружу жёсткую серебристую шерсть, челюсть свело дикой судорогой, зубы выросли и заострились, ртутно блеснули мгновенно вытянувшиеся клыки...

  А спустя ещё пару мгновений, боль с жаром прошли, Кира поднялась с четверенек и увидела, что Владислав тоже изменился: стал ещё выше и теперь вообще мало походил на человека, превратившись в громадного, но гибкого зверя, который лишь отдалённо напоминал медведя. Но глаза его остались теми же прозрачными ледяными кристаллами. Он больше не прижимал к полу гончую - она стояла рядом и вовсе не выглядела побитой, а напротив, полной сил и энергии - пластины и заклёпки исчезли, всё тело сделалось гладким, стремительным, живым и серебряным. Догадаться, что это тот самый робот-пёс Смотрителя можно было только по горевшему в глубине зрачков знакомому красному огню. Сам Смотритель внешне никак не изменился: сидел на полу, потирая ушибленную спину и растерянно озираясь вокруг: видно, никак не мог оклематься от неожиданного удара тяжёлой крышкой.

  А перья всё падали и падали сверху, хотя сама сова больше не нарезала кругов под потолком, и при взгляде на Валеру сразу становилось понятно, куда она делась. Вместо лежавшего на полу бесчувственного парня с пеной вокруг рта, в середине круглого зала стояло существо с ястребиным взглядом на полусовином-полузверином лице, именно лице, а не морде, потому что на нём каким-то невероятным образом ясно угадывались Валерины черты. Существо повернулось и, взмахнув серебристыми руками-крыльями, мгновенно переместилось к Кире - не птица, не зверь и не человек, а нечто новое - могучее, быстрое, способное менять форму прямо в движении.