Белая Леди (СИ) - Клеттин Антон

     — Угу, — кивнула она.

     — Тогда слушай дальше, — продолжил попаданец, — я, после ритуала, некоторое время буду недееспособен. Ну, ты помнишь, как тогда, на пляже? Поэтому, какое-то время тебе придется обойтись без меня. Ничего не бойся и не паникуй. Застрять в его теле ты не сможешь никак. Ты призрак, дух, и связана и со мной и с моим клинком.

     — А как мне покинуть это тело, если вдруг что? — поинтересовалась девушка и Тиме в ее голосе послышалась некая толика тревоги.

     — Просто сильно пожелай этого. Тогда ты покинешь тело и, спустя какое-то время сознание нашего подопытного проснется и он вновь станет полноценным хозяином своего тела.

     — А он будет помнить то, что с ним произошло? — поинтересовалась Лилиана.

     — Не знаю, Лили, не знаю. Но думаю, что какие-то смутные, или не очень, воспоминания останутся. Еще есть вопросы?

     — Есть. А что, ты каждый раз будешь проводить такой ритуал, когда мы захотим переспать? — ничуть не смущаясь поинтересовалась девушка.

     — Нет, конечно, — улыбнулся Тима, — если все у нас получится, то я просто перенесу весь функционал ритуала на артефакт. Колье какое-нибудь или кольцо. Надела его какая девчонка и хоп, ты в ней. Удобно? Еще как! Ну что, еще что-нибудь хочешь узнать? — тоном, подразумевающим, что подобное желание было бы очень опрометчивым с ее стороны, поинтересовался Тима. — Нет? Ну, тогда начнем, пожалуй.

     Он поднял с земли небольшой, видавший виды рюкзачок, порылся в нем и достал из него мешочек с чем-то, что непосвященный человек мог принять за обычную поваренную соль. Сунул в мешочек указательный палец, после чего тут же облизал его кончик. Спрятал мешочек обратно в рюкзак. Поднялся на ноги и, после небольшой паузы, пустился в пляс вокруг камня с лежащим на нем наемником. Никто, ни один из самых известных танцоров в этом, да и во множестве других миров тоже, не смог бы сказать как называется этот танец и что он значит. Но каждый из них не стал бы спорить, что есть в нем некая первобытная, необузданная грация. Танец завораживал, очаровывал, запутывал разум.

     Заворожил он и Лилиану, во все глаза наблюдающую за своим любимым. Она даже не заметила как Тима начал петь. Она не знала эту песню. Да и не могла знать. Ведь пел он ее на своем диком и грубом языке. Языке, который пришел в этот мир вместе с ним.

     Танец, пение, все это ее заворожило настолько, что она сама не заметила как все закончилось. Тима упал на землю и забился в судорогах. Она, было, бросилась к нему, презрев все его указания. Но не смогла. Некая невидимая, но от этого ничуть не менее неумолимая сила потянула ее в сторону головы лежащего на камне тела. Лилиана некоторое время, совсем немного, какие-то доли секунды, еще пыталась сопротивляться. Но, к счастью, разум вовремя подавил женское естество с его желанием помочь любимому во что бы то ни стало. И она покорилась той силе, что несла ее в чужое тело.

     Некоторое время на поляне было тихо. Даже птицы перестали петь. Оба тела, и то, что лежало на камне, и то, что валялось рядом с ним, не шевелились. Казалось, что оба они мертвы.

     Но, прошло еще немного времени и лежащее на камне тело судорожно дернулось и, распахнув глаза, взглянуло в серое осеннее небо. Взгляд этот был пуст и холоден. Ни единой мысли не мелькало в нем. Ни одного чувства. Так обычно смотрят люди душевнобольные, далекие от реальности.

     Миг, и все изменилось. Во взгляде появилась осмысленность. Глаза перестали напоминать пустые застывшие озера. Задвигались в глазницах, что-то высматривая.

     Тело неуклюже дернулось, попыталось подняться на ноги. Но веревки, которыми оно было привязано к ближайшим деревьям не дали этого сделать.

     — Г..ний! Пппрбй разбртся с тьлм, гврил он, — нечленораздельно просипело тело, — а путы снть?

     Тело замерло на камне. Казалось, что все вернулось на круги своя. Но нет. Яростно вращающиеся в орбитах глаза показывали, что это не так. Еще несколько минут неподвижности и путы, сдерживающие тело, вспыхнули ярким пламенем, превратившись в невесомый пепел, тут же унесенный случайным порывом холодного ветра.

     Тело тяжело вздохнуло. Так, будто его владелец только что поднял что-то очень и очень тяжелое. А затем, все так же судорожно дергаясь, попыталось принять сидячее положение. Это получилось лишь отчасти. Тот, кто сейчас управлял этим телом не рассчитал правильно силу импульса, необходимого для того, чтобы вовремя остановиться. Поэтому, усевшееся на камень тело, задержалось в данном положении всего-то на пару мгновений, после чего, не удержав равновесия, кулем шлепнулось на землю.

     Однако, реакция на падение явно отличалась от той, которую, обычно, ожидаешь. Ойкнув, тело сильно ударилось о подмерзшую осеннюю землю, полежало некоторое время, а затем, радостно рассмеявшись, прокричало:

     — Я чвствую боль! Я чувствую!

     ***

     Тима приходил в сознание долго, неохотно, рывками. Тело болело, гудела голова. Казалось, что вчерашней ночью он выпил в одно горло целую бутыль дрянного деревенского самогона. И холод, чертов холод пробирал до костей. Он же, в итоге, и помог вырваться из забытья.

     Кое-как разлепив веки, он осмотрелся и увидел, что валяется на холодной земле, весь в потеках застывшей рвоты и совершенно голый. Накатил страх, вскоре, впрочем, сменившийся осознанием того что это всего-навсего еще один шаманский ритуал в его исполнении.

     Вместе с пониманием того что именно тут произошло, вернулась и память. Он вспомнил что делал, в чем был смысл ритуала. Попытался вскочить, но не тут-то было! Тело было вялым и ватным и слушалось попаданца с трудом.

     Кое-как поднявшись на ноги, он, первым делом, бросил взгляд на камень на котором проходил ритуал. Он был пуст. Лишь нарисованные угольком символы, необходимые для ритуала, все еще напоминали о произошедшем тут.

     — Лили, — попытался позвать потерявшуюся девушку Тима, но из его горла вырвался только негромкий сип.