Анатолий Афанасьев - Последний воин. Книга надежды

С вечера у двух входов в ущелье хазары разожгли столь обильные костры, будто там прятался не одинокий, приговорённый к смерти человек, а стая драконов.

Хан Амин прибыл на другой день, близко к полудню, во главе пышной кавалькады приближённых. Урда, поскакавший навстречу с конвоем, дабы отдать высокому гостю положенные почести, оглядывал всю эту шушеру, окружавшую хана, с высокомерием истинного степняка, напитавшегося силой из сосков полудикой кобылы и взрастившего дух с острия копья.

— Давно не было у нас весёлой охоты, — по-братски обратился к нему Амин. — Ты не находишь, Урда, что после последнего похода твои воииы отрастили слишком большие животы? Непозволительно долго вы загоняли этого болотного зайца. Где он?

Урда ответил, но Амин остался недоволен.

— Ты должен был подвести его к нам на аркане, а он сидит в клетке, откуда его ещё надо вытаскивать за уши… Придётся тебе самому сходить за ним, но сперва… — Он с жёсткой усмешкой поведал, какую замыслил потеху.

Урда нахмурился, рухнули его тайные надежды. Хан не намерен рисковать. Это будет натуральная казнь, но длительная и изощрённая. Десять быстроногих воинов примут в ней участие, а хан лишь избавит россича от мучений. На что он надеялся? Где это слыхано, чтобы всевластный хан скрестил копьё с безродным пришельцем? Видно, желание видеть владыку униженным помутило рассудок Урды.

— Ты всё понял, доблестный Урда? — с издёвкой спросил хан, знаком приглашая свиту удостовериться, как ему трудно объясняться с безмозглым воякой. Свита ответила сдержанным смешком, и Урда, скосив глаза, попытался запомнить, кто веселится больше других.

— Я понял тебя, хан. Ты умеешь придать особый блеск самому простому развлечению.

— Теперь ступай и выволоки зайца из его норы.

Урда скакал ко входу в ущелье, не глядя по сторонам. Ярость застилала его взор, обыкновенно впитывающий в себя каждую подробность пространства. Хан сумел дважды уязвить его гордость, выставив на посмешище перед свитой и дав поручение, годное лишь для слуг или палача. Урда не сомневался, что хан проделал это обдуманно, вынуждая к неповиновению или дерзкому ответу, чтобы расправиться с ним. Хан затаил злобу со времени северного похода, а ведь тогда удача сопутствовала всем их начинаниям. Но Урда знал, чем провинился перед ханом. Только тем, что был справедлив при разделе добычи и не раболепствовал, подобно другим военачальникам. После похода Амин отдалил его от себя, но неусыпно следил за ним с помощью многочисленных шпионов. Когда Урда получил приказ заняться поимкой какого-то шального чужеземца, якобы нарушающего покой в степи, он сразу почуял недоброе. Теперь предчувствия его вполне оправдались. Хан прибыл сюда не только позабавиться, он ищет ссоры. Опьянённый властью, он упустил из виду, как любят простые воины своего Урду, и, надо надеяться, многие решатся разделить его участь, какой бы ужасной она ни была. Что ж, подумал Урда, даже если ему суждено погибнуть, он преподаст хану урок, который тот не забудет вовек.

Приблизясь к ущелью, Урда замедлил бег коня и оглянулся. За ним следовало несколько воинов — самых любопытных и жадных до драки.

— Прочь! — крикнул Урда. — Все назад. Я пойду один.

Воины подчинились безропотно, хотя на обветренных лицах отразилось недоумение.

Он медленно двинулся узенькой тропой, ведя лошадь на поводу. Урда ничего не боялся. По повадкам пришельца он разгадал его натуру. Россич суров, но не безрассуден. Он не нападёт без предупреждения, а сначала постарается узнать, чего хочет Урда, Он ведь понимает, что угодил в ловушку, из которой нет выхода, и потому не упустит любую возможность спасения. Но если россич дал овладеть собой слепой жажде крови, тогда Урда с каждым шагом приближается к смерти. Она ждёт его за любой скалой, и вряд ли он успеет обнажить ей навстречу свой верный меч. Урда усмехнулся и ослабил тесьму на шее, чтобы враг убедился: грудь его открыта для удара, он не собирается хитрить.

Скалы с боков поднимались отвесно, покрывая тропу сырой, колеблющейся тенью. Редкие солнечные лучи проникали сюда сквозь завесу кустарника, устилавшего вершины. Неприятное, гиблое место для человека, привыкшего к вольным просторам, где топот коня, перемешанный с птичьим гомоном, легко достигает горизонта. Урда негромко окликнул:

— Эй! Россич, слышишь меня?!

Урда допускал, что пришелец не понимает их языка, тогда его затея обречена на провал, и встреча всё равно окончится гибелью одного из них.

— Стой, Урда! — услышал он резкий, повелительный голос и, поражённый, замер. Голос донёсся сзади и сверху. Это было противоестественно. Конь в страхе пря-данул ушами.

— Оглянись, Урда.

Чужеземец свешивался со скалы, на которую забраться с тропы было невозможно. Туда можно было только взлететь. Урда задрал голову и встретился со светлым, опасным взглядом россича.

— Откуда ты знаешь моё имя? — Урда заранее смирился со всем, что может дальше произойти. Хорошо хоть загадочный пришелец владеет их речью, жестоко её коверкая, но понять его можно.

— Кому в степях не ведомо имя доблестного воина, — вежливо отозвался россич. — А меня зовут Улен. Тебе ведь не безразлично, от чьей руки ты умрёшь?

Урда переступил поудобнее, чтобы можно было отпрянуть под защиту скалы. Лук и колчан приторочены к седлу — это жаль. Дотянуться он не успеет.

— Но я пришёл не для схватки. В моём сердце нет вражды.

— Ничего, — Улен засмеялся. — У меня её хватит на обоих. Почему ты пришёл один?

— Тебе трудно будет поверить, но я хочу помочь тебе.

Улен внимательно его разглядывал, лицо рыжебородого воина было непроницаемо.

— Говори, я выслушаю тебя.

— Спустись со скалы. Я буду говорить тихо. Не хочу, чтобы лазутчик хана подслушал.

— Не лукавь, Урда, и поторопись. Времени у тебя осталось немного.

Уши хана вездесущи, но пришлось рисковать. Урда объяснил свой план Улену, растягивая слова, чтобы тот лучше его понял. Он не успел договорить, как Улен на мгновение завис в воздухе и, подобно ящерице, соскользнул по отвесному склону. Такого Урда ещё не видывал. Он шевельнуться не успел, а россич уже стоял перед ним в пяти шагах, целясь из лука. Урда по достоинству оценил расчётливую, хищную точность движений молодого воина. Яркие глаза россича излучали вызов. По северному походу Урда помнил: такие глаза отуманивает лишь смерть.

— Объясни, — потребовал Улен, — какая корысть движет тобой? Ведь то, что ты задумал, хуже измены.

— Амин давно пережил свою власть, — хмуро бросил Урда. — Он унижает тех, кто ему предан, и возвеличивает лизоблюдов. Ему пора умереть.

— Жаль, что мы не встретились раньше.

— Ты должен мне поверить. У тебя нет выбора.

— Выбор есть всегда… Но сейчас не время для спора. Обида, которая привела тебя сюда — ненадёжный советчик. Сначала она говорит одно, потом другое.

— Чего ты хочешь?

— Пошли сюда Амина.

Урда от удивления потерял осторожность, качнулся вперёд, и в то же мгновение стрела затрепетала на натянутой тетиве. Кровь хлынула к тёмным щекам Урды.

— Не спеши, — попросил он, уже не надеясь, что слова опередят полёт стрелы. — Я и так в твоих руках.

Улен ослабил тетиву, произнёс спокойно:

— В том, что я сказал, нет ничего невозможного, Ты предлагаешь мне слишком окольный путь для спасения и не даёшь залога. Я не знаю, верны ли тебе твои люди. Я даже не знаю, верен ли ты своему слову. Как и ты, я не боюсь смерти, но развлекать ею хана не собираюсь… Если ты честен, пошли Амина сюда.

— Он не пойдёт. Зачем ему это? Ты мелкая добыча. Он не унизится.

— Убеди его. Скажи при всех: россич владеет тайной, которую откроет хану наедине.

— Любую тайну он сумеет из тебя вырвать, не подвергаясь опасности.

— Сумеет из живого, но не из мёртвого.

Урда задумался. Почему бы и впрямь хану не пойти в ущелье? Обещание важной тайны! Оно одинаково сильно действует и на владык, и на обыкновенных смертных. Есть и ещё довод, который ловко учёл чужеземец. Хан, отказавшись от предложения, уронит себя в глазах воинов. Что задумал россич? Он храбр и искусен, но теперь Урда убедился, что перед ним человек из плоти и крови, а не дух. Что может он противопоставить ханской силе?

— Даже если я уговорю его, он не придёт один. Тебе не удастся его убить.

— Я не собираюсь убивать. Я буду торговаться.

Урда загорелся любопытством:

— Зачем ты пришёл? Чего ищешь?

— Хочу, чтобы хан вернул мою женщину. Только и всего. Но наступит день, когда я напомню ему об остальных долгах.

Урда сочувственно закивал. Кажется, у этого россича в самом деле есть тайна, и она в том, что он лишился рассудка.

— Ты надеешься вернуться домой?

— Это не так уж трудно, — уверил Улен.

Чтобы пропустить Урду и коня, он прижался к скале и на миг оказался беспомощным. От напряжения у Урды свело спину, но он не воспользовался удачей. Пусть всё пойдёт так, как предложил россич, пусть распоряжается судьба.