Александр Кулешов - Ночное солнце
В эту минуту комдиву сообщают, что его вызывает на связь майор Зубков.
— Товарищ генерал-майор, — докладывает тот напряженным голосом, — нас атакуют вертолеты…
— Направление? — быстро спрашивает Чайковский.
— С юго-запада, — докладывает Зубков и неохотно добавляет: — Со стороны оврагов…
Они появились неожиданно, шумно. Хотя подкрались совсем тихо, и казалось, что вот так они и стояли давным-давно на земле, а сейчас, словно мина замедленного действия, их включили, и они загрохотали. Вертолетчики были, наверное, не только смелыми, отчаянными ребятами, но и великими мастерами своего дела. Точно выбрали самое неожиданное для десантников направление, искусно пролетели по оврагам, едва не касаясь их склонов винтами, ниже общего горизонта и теперь внезапно, подскочив вверх из гущи зеленых приовражных лесов, подобно пробке из бутылки шампанского, зависли на высоте двадцати — тридцати метров.
Отсюда, спереди, они походили на остановившиеся в воздухе маленькие, пузатые самолеты, бешено крутившийся винт превращался в длинное, тонкое, чуть трепещущее крыло, вытянувшееся над самолетным фюзеляжем.
Треск вертолетных двигателей хорошо был слышен на КП майора Зубкова. Он схватил микрофон, чтобы дать команду зенитчикам, но командир батареи не нуждался в приказах.
Огонь обе стороны открыли почти одновременно. Под вертолетами засверкали вспышки выпускаемых ракет. Яростным лаем залились зенитные установки. Дымные шлейфы протянулись в воздухе. Еще громче застучали вертолетные двигатели. Все это продолжалось меньше минуты. И, как исчезают чертики, выскочившие из коробки, так же внезапно вертолеты вновь опустились и скрылись из глаз.
Наступила тишина. Зенитчики, вытирая вспотевшие лица, до боли в глазах вглядывались в очистившееся над лесом небо, вертолетчики, придерживая машины в своих надземных овражных укрытиях, ожидали новой команды.
И только посредник при зенитной батарее деловито и спокойно переговаривался по радио со своим коллегой при вертолетной эскадрилье.
Проклиная себя на чем свет стоит, майор Зубков срочно передислоцировал своих стрелков-зенитчиков на угрожаемое направление. Он уже слышал ядовитые слова, которые будут сказаны в его адрес на разборе учений, да и полковник Воронцов ничего не забудет, когда вернется в часть. Наверняка бросит что-нибудь вроде: «Вы, случайно, не знаете, товарищ майор, для чего лошадям надевают шоры? Чтобы они видели только в одном направлении, а не по сторонам. Поинтересуйтесь».
Прошло немного времени, и боевые вертолеты «южных» вновь возникли над лесом, но на этот раз их встретил куда более мощный огонь, и, понеся тяжелые потери, они отступили. К сожалению, потери понесли и десантники. Среди «погибших» был командир части майор Зубков. В командование полком вступил его заместитель майор Таранец, человек основательных и тщательно продуманных решений.
Доложив командиру дивизии о вступлении в командование, он выжидательно замолчал.
— Что будете делать? — улыбаясь про себя, спросил генерал Чайковский.
— Готовиться к отражению атаки! — как всегда секунду помедлив перед ответом, четко сообщил майор Таранец.
— Какой атаки? — спросил комдив, хотя прекрасно понимал, что имеет в виду майор.
— Товарищ генерал-майор, думаю, что за атакой боевых вертолетов последует вертолетный десант. Готовлюсь к отражению.
— И правильно делаешь, — сказал комдив и положил трубку.
Этот ясный день ранней весны был теперь в полном разгаре.
Над огромным полем сражения поднялось еще не жаркое, пока лишь теплое, солнце. Все светится вокруг: густо-синяя, а не свинцовая гладь реки, вечнозеленые ели и сосны, черно-белые влажные стволы берез, кружева голых ветвей. Вспыхивают то и дело стекла окон.
Поле сражения! Обведи его рассеянным взглядом, только и увидишь, что этот мирный пейзаж весенних полей, вод, лесов, эти тихие дороги, уютные дома, стаи грачей…
Лишь шлейфы дыма протянулись местами, будто серый туман осел на болоте, на реке, по берегам. Нужно внимательно приглядеться, чтобы увидеть на бурых полях черные щели траншей, густые перекати-поле колючей проволоки, холмики дзотов, чтобы различить в глубине прозрачных рощ и густых ельников зеленую броню боевых машин, зеленые стволы орудий и минометов.
Тишина на учениях, как и на войне, всегда обманчива и призрачна. Она не имеет расписания, и никто не может предсказать ее сроки.
С КП дивизии позиции подразделений майора Зубкова просматриваются плохо, особенно тот участок, который подвергся вертолетной атаке.
Генерал Чайковский обеспокоен. Его гложет смутная тревога. Ничего нет определенного. Интуиция. Предчувствие. Сомнение. Называйте как хотите. Казалось бы, все в порядке — атака отбита, майор Таранец надежный офицер. И, не вслух будь сказано, сильнее, чем Зубков. Его не застанешь врасплох. И все же чувство тревоги не покидает комдива.
А тут еще начальник политотдела полковник Логинов заявляется:
— Илья Сергеевич, с вашего разрешения отбываю к Зубкову…
Он еще не знает, что командир полка волею посредников «погиб». И Чайковский уточняет:
— К Таранцу отбываешь.
— Тем более, — сразу улавливает обстановку Логинов и, улыбнувшись, после паузы поясняет: — Боюсь, недовольны «южные» нашим десантом. Кое-что предпринять хотят. А где ж как не у моста? Это и гусю ясно!
— Гусю, может, и ясно, а мне вот не совсем, — словно про себя бормочет комдив, рассматривая карту, и уже громко добавляет: — И Таранцу ясно: ждет вертолетного десанта.
— Не зря, — соглашается начальник политотдела, — так что будем вместе ждать.
Он залезает в свою боевую машину.
«Ну уж если Логинов туда отправился, значит, быть там беде, — размышляет генерал, — у него прямо нюх на беду. Заранее чует, если где что не так».
Он вызывает начальника штаба:
— Как обстановка у Зубкова?
— У Таранца, — поправляет начальник штаба по привычке. — Атака вертолетов огневой поддержки отбита с серьезными потерями у «противника». Судя по характеру атаки, по действию вертолетного подразделения, можно ожидать десант. Предлагаю направить в помощь майору Таранцу роту от Ясенева.
Некоторое время комдив размышляет над предложением своего начштаба.
— Помните, Сергеев сообщал данные о наличии вертолетов на северо-западе от аэродрома?
— Такие данные были, товарищ генерал-майор, — соглашается полковник Воронцов, — однако не подтвердились. Атаке, как мы знаем, подвергся майор Зубков.
— Так что, вертолетная атака на Ясенева исключена?
Полковник Воронцов пожимает плечами:
— Полностью исключить не можем. Но маловероятна.
— У Ясенева возьмете роту, — теперь генерал принял решение. Он говорит четко, ясно, словно рубит сплеча. Бесстрастные магнитофоны записывают каждое слово командира дивизии. Каждое слово. А за каждым словом стоит жизнь сотен людей. — Одну роту пусть Таранец перебросит со своего правого фланга. Зенитную батарею свою сосредоточит на левом берегу Ровной. Артиллерийский полк выдвинуть на восточную опушку села Лесное. Отдавайте приказ! — И, сделав паузу, не то вопросительно, не то утвердительно, добавляет: — Если «южные» не дураки, они теперь пройдут над рекой и высадят десант на левом берегу. — Он вопросительно смотрит на начальника штаба.
Но тот лишь спрашивает:
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте! — бросает генерал. Он недоволен, что не получил поддержки от начальника штаба.
Полковник Воронцов возвращается в свой блиндаж, и сразу же одни офицеры наносят на карту приказ комдива, другие доводят его до майора Таранца и его начштаба, третьи сообщают «наверх». Подполковник Сергеев получает задание еще раз уточнить, не собирается ли «противник» атаковать район аэродрома и складов силами вертолетов. Сам полковник Воронцов в это не верит. По имеющимся сведениям, «южные» располагают ограниченным числом вертолетов и вряд ли будут распылять силы.
Но тут судьба в образе посредника — майора при вертолетных подразделениях «южных» — делает десантникам нежданный подарок: люди подполковника Сергеева захватывают на месте вертолетной засады пилота со «сбитой» машины. Ему учиняется допрос, и он сообщает, что одно звено осталось на севере и, возможно, атакует позиции капитана Ясенева. Какие машины? Боевые. А десантные? Десантных нет. Они сосредоточены здесь против полка, которым командует теперь майор Таранец. Как пойдут вертолеты? Где будет десант? Каковы его силы?
На эти вопросы вертолетчик ответить не может. То ли действительно не знает, то ли не хочет…
Ознакомившись с показаниями «пленного», генерал Чайковский задумывается: не слишком ли ослабил капитана Ясенева? Вертолетам у него хватит чем ответить. А вот положение у моста заботит его все больше. В какой-то момент генерал даже собирался выехать туда, но потом заставил себя отказаться от этой мысли — майор Таранец может усмотреть в этом недоверие к себе. Да и посредники что подумают?
