Агата Кристи - Хлеб Гиганта

— Но Нелл, Вернон остался жив.

— Конечно-конечно, я имела в виду не это. Ты просто не понял. Это, конечно, прекрасно. Но сейчас — уйди, Себастиан. Ужасно, что приходится тебя вот так выгонять, но я просто больше не могу. Ты должен уйти.

Себастиан ушел. Он возвращался в город в недоумении.

Оставшись одна, Нелл вернулась в спальню и легла в постель, зарывшись в пуховое одеяло. Итак, это правда Это был Вернон. До приезда Себастиана она пыталась убедить себя в том, что этого не может быть, что это — нелепая ошибка, но ей уже не было покоя.

Что же теперь будет? Что скажет Джордж? Бедный Джордж. Он столько сделал для нее.

Конечно, были и другие женщины, которые повторно выходили замуж, а потом узнавали, что их первые мужья живы. Ужасное положение. Получается, что на самом деле она вообще никогда не была женой Джорджа.

Нет! Все это неправда. Этого не может быть. Бог не допустит...

Но, пожалуй, ей лучше не думать сейчас о Боге. Это напоминает о том, что говорила Джейн в тот день. В тот самый день.

Она вновь подумала, обуреваемая жалостью к самой себе: «Я была так счастлива..»

Поймет ли Вернон? Или будет винить ее? Конечно же, он захочет, чтобы она вернулась к нему. Или не захочет — теперь, когда она и Джордж... Что вообще думают мужчины?

Безусловно, можно получить развод и выйти замуж за Джорджа Но тогда поползет столько слухов... Как же все сложно!

Внезапно она опомнилась: «Но я люблю Вернона. Как я могу думать о разводе и замужестве, если я люблю Вернона? Он вернулся ко мне — вернулся с того света».

Она беспокойно заворочалась на кровати. Это была великолепная кровать в стиле ампир. Джордж привез ее из одного старинного французского замка. Идеальная кровать, второй такой не существует. Нелл окинула взглядом комнату — очаровательную комнату, продуманную до мельчайших деталей, утопающую в неброской роскоши.

Неожиданно она вспомнила волосяной диванчик и салфеточки в меблированных комнатах в Уилтсбери.

...Кошмар! Но они были счастливы там.

А что будет теперь? Она вновь посмотрела вокруг — уже новыми глазами. Конечно, «Могучие Братья» принадлежат теперь Джорджу. Или нет, раз Вернон вернулся? В любом случае, Вернон останется все так же беден — они не смогут позволить себе жить здесь... Джордж столько вложил в это имение... Мысли путались у нее в голове.

Она должна написать Джорджу — умолять его поскорее приехать. Просто сказать, что это срочно, и все. Он такой умный, он что-нибудь придумает.

Или, может, не стоит ему писать — хотя бы до тех пор, пока она не увидится с Верноном? Будет ли Вернон сердиться? Как все ужасно.

Слезы подступили к ее глазам. Она всхлипнула: «Это несправедливо, несправедливо. Я ничего плохого не сделала, за что мне все это? Вернон будет меня обвинять, но откуда мне было знать? Откуда мне было знать?»

И вновь в голове промелькнуло: «Я была так счастлива!»

Вернон внимательно слушал, стараясь вникнуть в то, что говорит ему врач. Тот сидел за столом напротив, высокий и худой человек, с глазами, которые словно видели насквозь и читали внутри тебя то, о чем ты даже не подозревал. И он заставлял тебя тоже прочесть это — увидеть то, что ты не хотел видеть, поднять на поверхность то, что было в глубине. Сейчас он говорил:

— Теперь, когда вы это уже вспомнили, расскажите мне еще раз о том, как увидели объявление о повторном замужестве вашей жены.

Вернон воскликнул:

— Разве обязательно повторять это снова и снова? Это было так страшно. Я не хочу больше думать об этом.

Тогда врач объяснил — серьезно, терпеливо и убедительно, — что именно из-за желания -«больше не думать об этом» и произошла потеря памяти. Теперь необходимо взглянуть правде в глаза, пропустить это через себя еще раз... В противном случае болезнь может возобновиться.

Они повторили все еще раз. Когда Вернону уже казалось, что он больше не выдержит, врач попросил его лечь на кушетку. Он дотронулся до его лба, коснулся рук, ног, сказал, чтобы он расслабился — уже расслаблен — отдыхает — проснется бодрым и счастливым... На Вернона снизошло умиротворение. Он закрыл глаза...

Вернон появился в «Могучих Братьях» через три дня. Он приехал на машине Себастиана Левинна. Дворецкому он представился как мистер Грин. Нелл ждала его в обитой белыми панелями комнатке, в которой его мать обычно сидела по утрам. Она поднялась ему навстречу, с трудом изобразив светскую улыбку. Дворецкий закрыл за ним дверь в тот самый момент, когда она подошла и протянула ему руку.

Они взглянули друг на друга. Вернон произнес:

— Нелл...

И она оказалась в его объятиях. Он целовал — целовал — целовал ее...

Наконец отпустил. Они сели. Он был тих, скорее трагичен и очень сдержан, за исключением порывистого приветствия. Он столько пережил — столько выстрадал за эти последние дни...

Иногда ему хотелось, чтобы его оставили в покое — оставили в образе Джорджа Грина. Быть Джорджем Грином было так легко!

Он проговорил, спотыкаясь:

— Все хорошо, Нелл. Я не виню тебя, не думай. Я все понимаю... Только больно. Адски больно. Естественно.

Она сказала:

— Я не хотела, чтоб...

Он перебил ее:

— Я знаю, говорю же тебе — я знаю. И не говори мне больше об этом. Я не хочу об этом слышать. Даже думать не хочу...

И добавил уже другим тоном:

— Говорят, дело именно в этом. Из-за этого все произошло.

Она сказала порывисто:

— Расскажи мне — обо всем.

— Нечего рассказывать. — Он говорил безучастно, равнодушно. — Меня взяли в плен. Почему сообщили, что я убит, я не знаю. У меня есть смутная догадка. Среди нас был парень, похожий на меня, вероятно, из немцев. Не двойник, нет, просто поверхностное сходство. Я плохо знаю немецкий, но слышал, как они об этом говорили. Они забрали мое обмундирование и личный знак. Думаю, они решили внедрить его в наши ряды. Нас освобождали колониальные войска, и немцам было об этом известно. Парень должен был быть освобожден вместо меня, пройти проверку и добыть нужную информацию. Это только догадка — но она объясняет тот факт, что меня не освободили вместе со всеми, а отправили в лагерь, где держали французов и бельгийцев. Но это все не важно, не правда ли? Думаю, Ганс был убит, пробираясь обратно, и похоронен вместо меня. В Германии мне пришлось туго — я чуть не умер от какой-то лихорадки, вызванной ранением. В конце концов я сбежал — это долгая история. Я не буду сейчас вдаваться в подробности. Было чертовски тяжело — мне приходилось перебиваться без воды и пищи по нескольку дней подряд. Это чудо, что мне удалось выжить — но я выжил. Я оказался в Голландии. Я был изможден, но в то же время оставался в постоянном напряжении. И я мог думать только об одном — о том, что я должен вернуться к тебе.

— А потом?

— Потом я увидел это — в мерзкой иллюстрированной газетенке. Объявление о твоем замужестве. Оно... доконало меня. Я не хотел в это верить. Я все повторял, что это неправда Я шел куда глаза глядят. Все перемешалось. По дороге мчался большой грузовик. Я понял, что это мой шанс избавиться от кошмара Я шагнул ему навстречу.

— Вернон... — она содрогнулась.

— И это был конец. Конец меня как Вернона Дейера Когда я пришел в сознание, в моей голове было только одно имя — Джордж. Счастливчик Джордж. Джордж Грин.

— Почему Грин?

— Фантазия моего детства А потом еще голландка в гостинице попросила меня разыскать ее парня, Грина, и я записал это в своей записной книжке.

— И ты все забыл?

— Да.

— Тебе было страшно?

— Нет, нисколько. Меня ничто не тревожило. — И добавил с мучительным сожалением: — Я был весел и очень счастлив.

Потом прямо взглянул на нее:

— Но это уже не важно. Важно только одно — ты.

Она улыбнулась ему, но улыбка вышла дрожащей и неуверенной. Казалось, он не заметил этого и продолжал:

— Возвращение было сущим адом. Воспоминания. Все такие чудовищные. Все, с чем я боялся столкнуться лицом к лицу. Кажется, всю жизнь я был ужасным трусом. Всю жизнь отворачивался от того, чего не хотел видеть. Отказывался признать это...

Внезапно он встал, пересек комнату и положил голову ей на колени.

— Нелл, любимая, все хорошо. Я знаю, что я на первом месте, не так ли?

Она ответила:

— Конечно.

Почему ее голос показался ей самой таким неестественным? Вернон действительно на первом месте. Вот и сейчас, когда он целует ее, она снова погружается в то прекрасное время в самом начале войны. Она никогда не испытывала такого с Джорджем... не тонула... не взлетала..

— Ты так странно произнесла это — как будто не хотела.

— Ну что ты...

— Я сочувствую Четвинду — ему не повезло. Как он воспринял это? Очень тяжело?

— Я не сказала ему.

— Что?!