Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая
Скоблин: Хорошо. Я подчиняюсь....
По окончания разбора Скоблин первым вышел из управления РОВСа, быстрым шагом направился к лестнице и, не сказав ни слова, стал спускаться. Кедров и Кусонский — следом. Оказавшись на улице, они увидели, что Николай Владимирович... исчез. И даже тут генералы не подумали, что он сбежал, подтверждая свое участие в деле Миллера. Предположив, что Скоблин, взволнованный событиями, поехал в гостиницу предупредить жену, они наняли такси и помчались в отель «Паке», надеясь там найти подозреваемого. Именно подозреваемого как несколько раз подчеркивал Кедров: в русской офицерской среде, где отношения основываются исключительно на взаимном доверии, обвинение в предательстве расценивается как нечто чудовищное и невероятное. Русский офицер может быть заподозрен в предательстве тогда, когда он сам прямо или косвенно подтвердит этот факт. В случае с генералом Скоблиным лишь его бегство из штаба РОВСа могло служить основанием для подобных подозрений, который офицерский суд чести мог предъявить .ему, потребовав подробных объяснений. Итак, генералы направились в «Паке», чтобы поговорить с Плевицкой, если ее мужа не окажется в отеле.
Надежда Васильевна плача вышла в вестибюль. Она была одна.
— Не приезжал ли Николай Владимирович? — спросил Кедров.
— Боже мой, — повторяла она в странном волнении. — Мой муж исчез. Где он? Что с ним? Что вы сделали с Колей? Умоляю, скажите правду, господа! Где Николай Владимирович?
— Он вышел из управления и пропал, — Кедров и Кусонский пытались успокоить Плевицкую. Эпизод произвел на них тяжелое впечатление...
Впрочем, в те первые дин таинственного исчезновения Миллера, существовала и другая версия его похищения — после того, как д поиску подключилась французская полиция.. Плевицкая была арестована тотчас же в отеле. Следствие начало активно допрашивать всех, знавших Миллера и Скоблина. Генерал Кусонский подтвердил: «Записка была написана руководителем РОВСа на полулисте белой бумаги, характерным почерком, ие вызывающем сомнений, чернилами, от руки, в за клееном конверте с надписью «генералу Кусонскому». Я спрятал ее в свой письменный стоя вместе с деньгами и достал из ящика лишь ночью, когда меня вызвали на улицу Колизе. Конверт был в полной неприкосновенности. Я распечатал его и передал адмиралу Кедрову, а затем — чинам уголовного розыска комиссариата XVI района».
Далее версии все более расходятся. В четверг, около 11 утра, генерал Скоблин был якобы арестован и доставлен под охраной французских полицейских в помещение Галлиполийского общества на улицу Фэзандери, где собрались председатели воинских организаций и начальники групп (в том числе группы Туркула, отколовшейся из РОВСа). Адмирал Кедров сообщил обстоятельства исчезновения Миллера. Его информацию дополнил полковник Мацы л ев, якобы встретивший генерала накануне около пяти часов пополудни возле квартиры Евгения Карловича и его супруги. На вопрос Мацылева, куда он торопится, Скоблин ответил, что намерен нанести визит генералу Деникину и поблагодарить его за участие в празднике корниловцев.
Собравшиеся были возбуждены и с общего согласия курили безостановочно. Капитану Смородину поручили пригласить Скоблина. Появился Николай Владимирович. Вид его был ужасен, неопрятен. Казалось, он не спал несколько суток и держался из последних сил. Оглядев собравшихся, он заявил ломким голосом:
— У вас очень накурено, господа. Ночью у меня был сердечный приступ. Прошу проветрить помещение. Я буду ждать в коридоре. — Генерал вышел и... вновь исчез. Навсегда.
Больше его никто никогда не видел. Оставалось лишь гадать, куда мог исчезнуть подозреваемый из дома, оцепленного полицией[12].
Плевицкая утром сбежала из дома и весь день блуждала по парижским проспектам... Потом она появилась и сказала следователю, что пока генерал Миллер прятался неизвестно где, она с генералом Скоблиным... кушала бутерброд с икрой и заказывала себе платье в салоне мадам Каролини, принадлежащем Максу Эпштейну. Однако официант кафе и сам Эпштейн сообщили, что завтрак и примерка платья предшествовали похищению Миллера. Тогда генеральша начала снова плакать и пить в большом количестве валериановые капли. Деньги у нее нашли: и франки, и фунты, и доллары — как оказалось, жили генерал с генеральшей на широкую ногу. Плевицкая тут же заявила следователю, что у нее богатый поклонник, который дает ей деньги, ну, просто симпатичный еврей, меценат, влюбленный в чистое искусство. Заботясь о своей репутации, мадам Плевицкая сказала: «Он мне давал деньги только за пение...» Газеты писали о перстне, который батюшка-царь пожаловал Плевицкой и о кознях большевиков. Французы в каждом бородатом человеке видели генерала Миллера. Получил развитие новый вид модного спорта: охота на бородачей...
Жена барона Врангеля вступилась за Скоблина, сделав заявление: «Никогда генерал не мог стать советским агентом. Он неминуемо был бы главой всех белых военных организаций». Следователь допрашивал директора Международного банка, в котором Скоблины держали свои сбережения, Шульмана (он же Шварц, Эпштейн и др.). Шульман тоже был другом Скоблиных и даже часто гостил на генеральской даче. Он заявил: «Они боготворили царскую семью. Более убежденных и, как я уверен, более искренних монархистов было трудно встретить. Поэтому для меня возможность работы Скоблиных на большевиков представляется совершенно невероятной. Скоблины чувствовали слабость к Германии. Вспоминаю: неоднократно генерал говорил, что рано или поздно Гитлер спасет Россию. Если парижский поклонник помогал прекрасной Плевицкой, генерал Скоблин помогал прекрасному Гитлеру — корыстно или бескорыстно, об этом возможно судить только предположительно. Все парижане знают, сколько стоят дамские туалеты у Эпштейна. Но сколько стоит похитить в Париже белого генерала, никому не известно: таксы на это нет».
Некий бывший офицер с благоуханной фамилией Вонснцк ий — глава всероссийской фашистской партии — обещал 25000 франков тому, кто обнаружит похитителей генерала Миллера. Вонсяцкий мало чем рисковал: деньги принадлежали его жене. Он не отличался и особой любовью к исчезнувшему. Вот как именовал Вонсяцкий Миллера незадолго до похищен и я (газета «Фашист» № 30): «Генерал от дизентерии». Вонсяцкий утверждал, что из-за руководства Миллера из 20000 членов общевоинского союза осталось всего 20 человек. «Генерал Миллер уклонился от каких бы то ни было реформ и собирался уйти на покой. Люди белой армии мириться с этим больше не хотят. Восстание поднял «вождь» дроздовцев ген. Туркул. Состоялось совещание под председательством ген. Фока. Последовал ответный удар — Миллер приказом № 3 исключил Фока из своей организации. Гея. Туркул солидаризировал с Фоком и тоже вышел из Союза»... Газета «Часовой» защищала мятежников. В № 175 она писала: «Реформы в РОВСе необходимы». В том же номере отзыв о Скоблине: «У него недюжинные административные способности». Мы узнаем, что Скоблин недавно ездил в Софию и Белград, т.е. в те места, где белогвардейцы водятся стадами. Ген. Туркул тем временем съездил в Берлин. Он начал издавать в Париже свою газету «Сигнал»...
Что касается Фока, то он отправился в Испанию. Газета «Возрождение» доказывала: «Существует в военных русских кругах некая организация, иногда называемая «Внутренняя линия». Уже давно говорили, что Скоблив был верным ее участником. Эта внутренняя организация создавалась из самых верных людей, которые должны были наблюдать за всеми членами Союза.
С некоторым опозданием был опубликован приказ по РОВСу, подписанный генералом Абрамовым. Адмиралу Кедрову предписывалось вступить в исполнение должности начальника Первого отдела Воинского союза...
Супруга таинственно исчезнувшего начальника РОВСа Миллера обратилась с письмом к Президенту Французской республики. «Большевики действуют в Париже как у себя дома, — пишет она. — Неужели во Франции уже установлен диктат Сталина?..»
Адмирал Кедров составил комиссию под руководством генерала Эрделн, которая занялась выяснением роли Скоблина в РОВСе, его участием в похищении генерала Миллера, связью с «Внутренней линией» и обстоятельствами его бегства. Необходимо ждать результаты его работы... Руководство Воинского союза отмечает, что во Франции создалась обстановка, явно мешающая нормальной деятельности РОВСа. Правительство Народного фронта рассматривает СССР как своего союзника. В случае столкновения мировых сил Французская республика — такая как ныне — очутится на стороне Коминтерна. Два злодеяния (похищение генералов Кутепова и Миллера) совершены по одному рецепту. РОВС бессилен вмешаться, но его достоинство требует перенесения центра деятельности в такую страну, где русские генералы были бы в безопасности от международных гангстеров.
Газета «Возрождение» немедля выступила против переноса штаба русской военной эмиграции из Парижа, ссылаясь на тот факт, что именно переезд генерала Врангеля в Брюссель оторвал его от активной политической деятельности и обрек на полную изоляцию от вчерашних комбатантов и руководимого им РОВСа. Мнения как всегда разделились. Генерал Абрамов будто бы принял решение о перенесении центра Союза в один из небольших европейских городов. Из Берлина подал голос генерал фон Лампе: «Большевики просто издеваются над безграничной глупостью наших эмигрантских вождей, — писал он. — Показывают всему свету, что их можно таскать в мешке, как обезьян за хвост и среди бела дня. Это вульгарно до глупости, но совсем не верно. И мы не имеем права забывать это, обсуждая вопрос о РОВСе, о пребывания его центра и главы его. Мне кажется, вопрос должен быть решен определенно. Такой Париж «обедни» не стоит!»
