Сидни Шелдон - Незнакомец в зеркале
Начался фильм, и Клифтон позабыл обо всем, кроме того, что происходило на экране. Он подался вперед на своем сиденье, впиваясь глазами в лицо каждой актрисы. Сюжет состоял в том, что молодой преподаватель колледжа тайно приводил своих студенток к себе в спальню на ночные занятия. Все они были молоды, удивительно привлекательны и невероятно талантливы. Им надо было проделать ряд упражнений, — оральных, вагинальных и анальных — пока профессор не получал такого же удовольствия, как и его ученицы.
Но Джилл среди них не было. «Она должна быть здесь!» — напряженно думал Клифтон. Это его единственный шанс отомстить ей за то, что она с ним сделала. Он устроит так, чтобы Темпл увидел этот фильм. Тоби будет больно, но он это переживет. А Джилл будет уничтожена. Когда Тоби узнает, на какой шлюхе он женился, то вышвырнет ее пинком под зад. Джилл должна быть в этом фильме.
И вдруг он ее увидел — на широком экране, в изумительном, бесподобном, живом цвете. Она с тех пор сильно изменилась: похудела, стала красивее и утонченнее. Но это, несомненно, была Джилл. Клифтон сидел, впитывая в себя эту сцену, упиваясь ею, услаждая свое зрение и слух, ощущая, как его наполняет пьянящее чувство торжества и мщения.
Клифтон оставался на месте, пока не пошли титры, Вот она, Жозефина Чински. Он встал и направился в проекционную кабину. В маленькой комнатке киномеханик читал программу скачек. Увидев Клифтона, он поднял на него глаза и сказал:
— Сюда нельзя, приятель.
— Я хочу купить копию этого фильма.
Мужчина покачал головой.
— Не продается.
И вернулся к вычислению шансов на успех.
— Я заплачу вам сотню долларов, если вы снимите копию. Никто ничего не узнает.
Киномеханик даже не поднял головы.
— Две сотни, — настаивал Клифтон.
Мужчина перевернул страницу.
— Три сотни.
Он поднял голову и изучающе посмотрел на Клифтона.
— Наличными?
— Наличными.
На следующий день в десять часов утра Клифтон явился в дом Тоби Темпла. Под мышкой он держал кассету с фильмом. «Нет, это не фильм, — радостно думал он. — Это динамит. Этого хватит, чтобы отправить Джилл Касл в преисподнюю!»
Дверь открыл англичанин-дворецкий, которого Клифтон раньше не видел.
— Доложите мистеру Темплу, что пришел Клифтон Лоуренс и хотел бы его видеть.
— Сожалею, сэр. Мистера Темпла нет дома.
— Я подожду, — твердо заявил Клифтон.
Дворецкий ответил:
— Боюсь, что это невозможно. Мистер и миссис Темпл сегодня утром улетели в Европу.
32
Европа стала их триумфальным шествием.
Вечером того дня, когда в лондонском «Палладиуме» должна была состояться премьера шоу, весь Оксфорд-серкус запрудили толпы людей, отчаянно пытавшихся хоть одним глазком увидеть Тоби и Джилл. Весь район вокруг Арджил-стрит был оцеплен столичной полицией. Когда толпа вышла из-под контроля, на помощь срочно вызвали конную полицию. Ровно в восемь часов прибыла королевская семья, и представление началось.
Тоби превзошел самые фантастические ожидания. С лицом, излучающим простодушие, он блестяще высмеивал английское правительство и его аристократическую чопорность. Он объяснял, каким образом оно стало менее могущественным, чем угандийское, и почему этого не могло бы случиться с более достойной страной. Все покатывались со смеху, потому что знали, что Тоби Темпл просто шутит. Он говорит все это не всерьез. Тоби их любит.
Как и они любят его.
Прием, оказанный им в Париже, был еще более пышным. Джилл и Тоби поселили в президентском дворце и возили по городу в правительственном лимузине. Их фотографии можно было видеть ежедневно на первых полосах газет, а когда они приезжали в театр, то приходилось вызывать дополнительные полицейские силы, чтобы сдерживать толпу. После выступления Тоби, когда он и Джилл с сопровождающими направлялись к ожидавшему их лимузину, толпа внезапно прорвалась через полицейские заграждения, и сотни французов устремились к нему с криком: «Тоби, Тоби… on veut Toby!» Из волнующейся толпы протягивались авторучки и альбомы для автографов, люди напирали в стремлении прикоснуться к великому Тоби Темплу и его чудесной Джилл. Полицейские не могли противостоять этому нажиму; толпа отмела их в сторону и принялась рвать одежду Тоби на память. Тоби и Джилл чуть не раздавили напором тел, но Джилл не испугалась. Это безумство было данью ей. Она сослужила службу этим людям; она вернула им Тоби.
Последним этапом их турне была Москва.
Москва в июне — это один из прекраснейших городов в мире. Стройные белые березки и липы с желтыми клумбами под ними стоят вдоль широких, залитых солнцем, проспектов, по которым прогуливается множество местных жителей и приезжих. Это — туристический сезон.
Всеми приезжающими в Россию иностранными туристами занимается контролируемое правительством агентство «Интурист», которое организует транспорт, гостиницы и экскурсии в сопровождении гидов. Но Тоби и Джилл в международном аэропорту «Шереметьево» ждал огромный «ЗИЛ», на котором их отвезли в гостиницу «Метрополь», куда обычно поселяют важных гостей из стран-сателлитов. В их номере люкс оказался солидный запас «Столичной» и черной икры.
Генерал Юрий Романович, высокопоставленный партийный функционер, приехал в гостиницу поприветствовать гостей. «У нас в России показывают не так много американских фильмов, мистер Темпл, но картины с вашим участием идут довольно часто. Русский народ считает, что талант не знает границ!»
Тоби должен был дать три представления в Большом театре. На премьере публика наградила овацией и Джилл. Из-за языкового барьера Тоби дал большую часть своего выступления в пантомиме, что привело зрителей в восторг. Он произнес речь на своем псевдорусском, и смех и аплодисменты публики звучали в огромном зале театра как признание в любви.
В последующие два дня генерал Романович сопровождал Тоби и Джилл во время их приватной экскурсии по городу. Они прокатились на гигантском «чертовом колесе» в парке Горького и осмотрели исторический собор Василия Блаженного. Их пригласили на представление Московского государственного цирка. В их честь был устроен банкет в ресторане «Арагви», где им подали золотистую икру, самую редкую из восьми видов икры, разные закуски и нежнейший паштет, запеченный в тесте. На десерт они ели невероятно вкусную яблочную шарлотку с абрикосовым соусом.
И снова экскурсии. Они побывали в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, в Мавзолее Ленина и в «Детском мире», этом замечательном магазине детских товаров.
Их водили в такие места, о существовании которых большинство русских и не подозревало. Улица Грановского, вся заставленная «Чайками» и «Волгами». Через ничем не примечательную дверь с надписью «Бюро особых пропусков» их провели внутрь, в магазин, полный импортных деликатесов со всего мира. Привилегия делать здесь покупки принадлежала «начальству», русской элите.
Их возили на роскошную дачу, где в специальном просмотровом зале для группы привилегированных лиц демонстрировались иностранные фильмы. Это было увлекательное приобщение к некоторым сторонам жизни народного государства.
В день последнего выступления Тоби, во второй его половине, Темплы собирались пройтись по магазинам. Но вдруг Тоби сказал:
— Поезжай-ка ты без меня, детка. А я бы чуточку соснул.
Джилл с минуту внимательно смотрела на него.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Великолепно. Просто устал немного. А ты поезжай и скупи всю Москву.
Джилл заколебалась. Тоби показался ей бледным. Когда это турне закончится, она позаботится о том, чтобы Тоби как следует отдохнул до начала нового телешоу.
— Ладно, — согласилась она. — Поспи.
Джилл шла через фойе к выходу, вдруг мужской голос окликнул ее: «Жозефина!» Оборачиваясь, она уже знала, кто это, и в какую-то долю секунды вновь произошло чудо.
Дэвид Кенион уже подходил к ней, улыбаясь и говоря: «Я так рад тебя видеть», и ей казалось, что сердце ее вот-вот остановится. «Он — единственный мужчина, который может творить со мной такое!» — подумала Джилл.
— Выпьешь со мной что-нибудь? — спросил Дэвид.
— Да, — ответила она.
В большом баре гостиницы было многолюдно, но они нашли столик в сравнительно тихом месте в углу, где можно было разговаривать.
— Что ты делаешь в Москве? — спросила Джилл.
— Приехал по просьбе нашего правительства. Мы пытаемся заключить нефтяную сделку.
К столику подошел официант со скучающим выражением лица, и они заказали напитки.
— Как поживает Сисси?
Дэвид посмотрел на нее и сказал:
— Я следил за всем, что касалось твоей жизни. А в поклонниках у Тоби Темпла я с юных лет. — От этих слов Тоби показался ей очень старым. — Рад, что он поправился. Когда я прочитал о его болезни, то встревожился за тебя. — В его глазах появилось выражение, которое Джилл помнила с тех давних времен: выражение тяги к ней, нужды в ней.
