Театр убийц (СИ) - Родионов Леонид Михайлович "Делони Ворон"

- Ты можешь переодеться, – актер скосился на перекидные сумки. – Думаю, наши костюмеры, уложили тебе запасной наряд и даже не один. Я пока подожду тебя внизу, ужин уже заказан.

И после Стриин по привычки отвесив поклон, вышел за дверь. Вновь спустившись вниз, актер остановился на пятой ступеньке и огляделся. Народу за несколько минут его отсутствия не прибавилось, но даже так, посетителей было с лихвой. Людей было около двадцати человек, почти все местные, кроме двух за дальним столиком, судя по одежде, расшитой серебром, и довольно ухоженному внешнему виду, торговцы, которые, если судить по красным носам и щекам, прибыли буквально только что. Спустившись с последних ступенек, актер, улыбнувшись, махнул черноволосой девушки, которую звали Милкай и которая работала здесь помощницей хозяина, а не была ей, как сначала подумал Стриин. Актер забронировал столик у стенки прямо напротив лестницы, с этого места была прекрасна видна и входная дверь, и подъем на второй этаж, поэтому в случаи чего, со спины никто зайти не сможет, только если не влезет в окно.

Пока Стриин изучал обстановку и местный контингент, играя в угадайку, кто что из себя представляет, к его столу туда-сюда начала ходить еще одна представительница прекрасного пола, работающая в трактире официанткой. Белокурая девушка с грустными глазами по имени Тисмия. Вначале она принесла на стол две деревянные кружки и небольшой жбан кваса, затем тарелку с мясной и сырной нарезкой, следом пшеничные лепешки, соль и перец. Потом она принесла целый поднос тарелок с едой, лишь от запаха которых кружилась голова. Рагу из кролика, жаркое из оленины, фаршированная рыба с картошкой и целая миска овощного салата, заправленного каким-то кисловатым соусом. Последним на стол легли две глубокие глиняные тарелки, металлические, в некоторых местах поржавшая, вилки, ножи и ложки.

Стриин, смотря на все это изобилие горячей и вкусной еды, в душе истекал собачей слюной и уже представлял, как теплый олень будет удобно лежать в его желудке, но есть он пока не мог, принцесса еще не спустилась. И только он подумал об этом, как в зале вдруг стало тихо, словно в склепе и актер, ведомый каким-то предчувствием, посмотрел на верх лестнице. Карамельные волосы собраны в пучок, чистое, без каких-либо остатков сна, лицо, горящие озорным огоньком глаза, и губы с легкой улыбкой, от чего на щеках появились милые ямочки. Одежду сие прекрасное создание выбрало под стать образу, мужская рубашка темно-зеленого цвета, застёгнутая на все пуговицы, с поднятым воротом и рукавами, туго завязанными на запястьях. Поверх нее черный корсет со шнуровкой на спине, на ногах черные лосины, плотно облегающие ноги, полусапожки с мехом, торчащим наружу, и пояс с серебряной бляшкой, в центре которой была рыбка, похожая на форель.

Словно кошка, Альмина спустилась с лестницы, сделала легкий кивок залу, а точнее всем присутствующим мужчина, смотревшим на нее, и словно лисица, виляя хвостом, она проплыла к столу актера и уселась напротив. Стриин, ошарашено смотрел на принцессу, а она голодным взглядом изучала яства, стоявшие на столе.

- Это моя рубашка, – сказал актер, скорее подтверждая очевидное, нежели возмущаясь. – Ты лазила в моих вещах?

- Она была сверху, – Альмина недовольно посмотрела на актера. – То, что положили ваши костюмеры, я не надену. Я и сейчас чувствую на себе десятки глаз, раздевающие меня, а так, этим прекрасным господам, не пришлось бы и этого делать, все и так было бы видно.

Стриин в удивление поднял брови, представляя, что могли положить горя костюмеры, которые не знали, для кого подбирают одежды, но вслух ничего говорить не стал, ведь мог обидеть и так неловко чувствующую себя принцессу. Когда с формальностями было покончено, оба изголодавшихся путника приступили к трапезе. Когда из всего стоявшего было съедено где-то половина, Стриин и Альмина решили сделать перерыв, в безмолвном набивание брюха, и свободно усевшись на скамейках, потягивали сладкий квас, разговаривая о будущем.

- Завтра с рассветом двинемся дальше, – сказал актер. – Если ничего в дороге не задержит, то к вечеру будем в деревушки Спирит. Там заночуем, позавтракаем и двинемся дальше, до поселка Шэльн и после этого будет пять дней дороги без теплых таверн и вкусной еды.

- Да, – принцесса тяжело вздохнула, – а я уже начала думала, что жизнь налаживается.

- Я не могу сказать, что осталось пройти всего ничего, иначе совру, – Стриин улыбнулся уголками губ. – Но могу вас заверить, что после перехода через сад камней, будет проще всего.

- Да я не жалуюсь, – принцесса тоже улыбнулась. – Я еще когда бежала из темницы, поняла, что домой я буду добираться очень и очень долго. Просто к удобствам быстро привыкаешь, а потом очень долго не можешь их забыть. За то время, что я в бегах, уже успела отвыкнуть от дворцовой постели и горячей еды, а теперь, побыв здесь полдня, не готова покидать даже это место.

- Я тебя понимаю, – хмыкнул актер и пригубил кружку. – У нас еще будет две остановки в тавернах, а потом…

Стриин не успел закончить мысль, ведь краем глаза заметил, как к их столику шатаясь и запинаясь, казалось бы, об воздух, шли три молодых парня. Первый, судя по всему главарь, высокий, метра два, если не больше, худой, словно не ел уже неделю, прическа такая, будто его подстригли взмахом косы, глаза стеклянные, а на лице мерзкая ухмылка. Вторым был парень чуть меньшего роста, более крепкий, на голове прическа похожая на человеческую, нос кривой, видимо не раз ломал, а губы натянулись в пьяной улыбке. Замыкал цепочку парень, нет, мальчуган, со взрослым лицом. Ростом метра полтора, с сальными патлами, с подбитым правым глазом, поджатыми губами и грубой щетиной.

- Красивая баба, – заговорил главарь, оперившись на стол. – Дай на время попользоваться.

- Мы ее не обидим, – подошел второй, который выглядел в этой тройке самым крепким. – Каждый по разу другому попользуется и вернем ее тебе.

Самый низкий из троицы зашел за спину Стриину, думая, что его не заметили, но актер уже придумал сто и одну сцену, как будет развиваться драка, которой явно не избежать.

- Вы ребята что-то перепутали, – актер наиграно дал петуха, чтобы пьяные мозги молодцев подумали, что он испугался. – Это моя жена.