Михаил Колесов - Никарагуа. Hora cero

В среду все поехали на пляж Pochomil. Там Кольцовы встретили итальянцев, сделали фотографии, вместе пообедали. Народу на пляже было мало, океан был сравнительно «тихим». Вернулись поздно. Вечером заехал Крашенинников, привёз Кольцову брошюру Байардо Арсе на «редактирование». Поговорили о перспективе совместной работы.

Лида опять впала в своё обычное состояние «тихого хамства» и началась «месть голодом». Однако Кольцов должен был работать. Отпечатал, наконец, на машинке (взял «на время» у Вартана) отчёт о командировке для Рябова, почитал книгу Кассирера. В перерыве помыл полы в своей части дома (Лида эту обязанность демонстративно игнорировала). После обеда заехал Карлос, привёз для вычитки 1‑ю часть учебника. Но из–за испорченного настроения Сергей работать не мог. Читал Агату Кристи «Смерть навещает дантиста», (из книг, изъятых у Луиса, который даже не знает, кто это).

Так прошли остальные дни второй недели «рождественских каникул». Теперь Сергей обедал в «Панадерии», как во времена своего «холостятства». После обеда поехали на выборное партсобрание ГКЭС (в посольство). Присутствовал ещё не уехавший Чукавин. В партбюро вошёл Миша Грач. Кольцова в числе 28‑ми избрали на партконференцию. В посольстве он просмотрел «Правду» и обратил внимание на то, что уже полгода не появляются портреты членов Политбюро. Вартан за Лидой (чтобы ехать к врачу) не приехал. Как передали Сергею, обиделся на него за то, что он якобы «руки ему не подал».

Дома, несмотря на напряжённую обстановку, Кольцов работал с материалами: рукописью команданте Байардо Арсе («по пропаганде социализма») и с гранками учебника (опять много ошибок). Вечером закончил читать книгу Кристи. В работе и чтении ему удавалось скрыться на время в собственном маленьком «патио» от тягостной семейной и домашней атмосферы. Только Лорка составлял ему «кампанию».

До позднего вечера били зенитки, расположенные совсем рядом с домом.

В субботу Кольцов закончил работу над рукописью Байардо Арсе. Сходил в кино «Гонсалес», посмотрел 2‑й раз «Bed boys», о борьбе и мести американской молодёжной колонии. Вечером смотрел ТВ и слушал по радио «Noticiero Revolucion»:

«Noticieros Sandinistos» сообщают: Бои идут — хоронят убитых. Разбился самолёт FAR. погибло 5 человек, среди них первая женщина–лётчик Сайда Гонсалес. Порт Потоси (Чинандега) вновь был атакован с моря и с воздуха. В Манагуа прибыл посланник президента США Стоун. В Манагуа создана комиссия по «празднованию» 60-летия со дня смерти В. И. Ленина. Сальвадорская армия занимает круговую оборону вокруг столицы.

В понедельник преподаватели неожиданно выехали на работу. В Департаменте — почти никого. Кольцов поговорил с Леонардо Давила (один из троих его студентов, вернувшихся перед Новым годом «с гор» после 8‑месячного пребывания на южной границе), Герардо Обандо (из UCA), с Хуаном — Хосе (о научной работе) и с Иваном Салазаром (о положении в Чили). Иван сообщил ему, что уходит на партийную работу. Жаль! Просмотрел окончательно гранки учебника и программу по философии (для Вероники), законспектировал книжку Кассирера. Так что день прошёл не зря. Договорился с Владимиром Кордера о машине для Лиды в Чинандегу.

Вечером приехал Анатолий Иванович с Лилией. Сергей передал ему подготовленный материал по рукописи Байардо Арсе и свою статью (о коллоквиуме в Коста — Рике для журнала «Латинская Америка»). Немного поговорили о положении в стране, которое остаётся пока неясным.

Утром следующего дня Кольцовы с трудом выехали в Чинандегу. В Леоне оставили Женю у Шкловских. Но в госпитале Лиду не приняли. Сергей оставил её с дочерью в Леоне до четверга.

По ночам он стал спать плохо. Часто болела голова. Наверное, давление!

В среду Кольцов сам, после долгих месяцев, отправился со всеми домочадцами «за покупками». Утром съездили в магазины (рынок и «Центро комерсиаль»). Лавки заметно опустели. Многого нет, что было, и нового немного. Деньги ему обменять не удалось, пришлось взять у Юры Богдановича. Во второй половине дня уехал на работу. В университете читал и посмотрел газеты. Вечером домой заехал Векслер, завёз советские газеты для политсеминара и поинтересовался положением Лиды. Сергей дважды звонил в Леон, говорил с дочерью и Чеславом. Затем позвонила Татьяна: «операцию» Лиде всё–таки сделали. Чувствует она себя неважно.

Потом приехал Ренсо, говорил то же самое:

— Надо бы сблизиться и в том числе… политически.

Как? Сергей ответил ему резко:

— До сих пор я не встретил ни одного шага навстречу, так что хочешь сближаться — сближайся…

Разговор закончился ничем…

На следующий день Кольцов съездил за своими на машине, предоставленной опять университетом. Теперь Вартан и Векслер для него постоянно «заняты». По дороге заехали в Леон и Сергей купил чучело «крокодила» для врача госпиталя. До госпиталя добрались быстро. А там застряли. Искали то одного врача, то другого. Бардак здесь был такой же, как и в прошлом году. Начальник госпиталя Анатолий Захаров, по обыкновению, был уже пьян с утра. Чтобы привести его в «порядок», Сергею пришлось поставить ему три бутылки пива. Гинеколог Владимир Николаевич говорил с ним туманно, какими–то намёками. Но он понял: Лиде больше рожать нельзя и её надо вывозить из Никарагуа. По просьбе никарагуанского шофёра его осмотрел окулист. С удовольствием Сергей пообщался с начмедом Дмитрием Ивановичем, с которым у него во время его пребывания в госпитале сложились добрые отношения. Наконец, попрощались со всеми и покинули госпиталь.

Кольцов ещё раз поразился «тихому подвигу» своих соотечественников. Среди них были разные люди: хорошие и плохие. Но все они спокойно работали, поднимая на ноги раненных и возвращая к жизни больных, в палаточном городке под палящим сорокоградусным (в тени) солнцем или под проливным многодневном дождём, без какой–либо военной защиты в нескольких километрах от границы, где шли ожесточённые бои. И делали они это не за те «гроши» («чеки»), которые им за это платила своя страна, а из убеждённого чувства долга, (перелетая из одной «горячей точки» в другую). А ведь им никто, по возвращению домой, даже не скажет «спасибо»…

В Леоне Кольцовы пообедали у Шкловских, побегали по рынку и магазинам. Вернулись домой поздно в плохом настроении. Лида начала хамить уже в машине. Дома их встретила непривычная тишина, соседи отбыли на день рождения Евгения Колтуна.

В субботу Кольцов конспектировал книгу Бонди о латиноамериканской философии, испытывая от этой работы удовольствие. Затем полтора часа они с Лидой потеряли в «супере», но купили то, что было нужно. В это время соседи по дому ездили на экскурсию на теплоэлектростанцию «Момотомбо», (Кольцовы там уже побывали с итальянцами). Вернулись чем–то озабоченные (после вчерашней пьянки?) и весь вечер шептались по углам. Вечер Сергей провёл перед телевизором.

На следующее утро приехал Франциско — Серхио и все вместе отправились к его брату Орландо на загородную «виллу», которая оказалась на 13‑м километре по дороге к «Планетарию». Большой дом и запущенный сад. Дети собирали манго, мандарины, апельсины прямо с земли. Потом нагрянули гости, человек десять родственников («куняды» и «примы»). Кольцову стало скучно и они после обеда уехали.

В университете у Кольцова начались занятия с преподавателями. Он сделал «внушения» Химене и Луису за то, что они ничего за каникулы не сделали. Ему было очень трудно соблюдать баланс между дружескими отношениями с этими ребятами и необходимостью быть требовательным к ним. Они понимали это и этим пользовались. Дело в том, что эти занятия, которые по–советски можно было бы назвать «курсами повышения квалификации», не входили официально в их преподавательские обязанности. Вероника, как директор Департамента, формально поддерживала эти занятия, но предпочитала не вмешиваться. Так что всё держалось исключительно на авторитете Кольцова.

После занятий Сергей поговорил с Марио Гутьерресом о предстоявшей поездке на учёбу в Советский Союз и с Луисом о денежном долге и об очередном грядущем «бунте масс». У него в последнее время стало складываться впечатление, что за время от времени вспыхивающими «бунтами» его «курсантов» маячит тень самого Луиса. Поэтому говорил он с ним на этот раз довольно резко. После работы заехал Векслер за планом «политзанятий» и рассказал о прибывших накануне новичках. Вечером позвонил Анатолий Иванович: посол представленную им «работу» принял (отредактированная рукопись Байардо Арсе). «Вставайте, граф! Вас ждут великие дела!», — оптимистично закончил Анатолий Иванович своё сообщение. Ночью Сергей опять спал плохо…

Разговор с Ренсо на следующий день подтвердил, что Луис «блефовал». Вообще отношения между ними заметно испортились. Его друзья теперь не проводили, как раньше, свободное время вместе и в разговорах с Сергеем старались его убедить в «неискренности» друг друга. У него же пока не было возможности окончательно разобраться, кто из них прав. В Департаменте он раздал своим слушателям задания по «исследовательской работе». Все полны энтузиазма, за исключением тех, кто переметнулся в «социологическую» группу Вольфганга. Кольцов заметил, что его итальянцы тоже относились к немцу с интересом. После работы Вартан перехватил автобус с преподавателями, и они с Сергеем (как в «былые времена») поехали пить пиво с «новенькими», из которых никто не произвёл на него впечатления.