Танцы на осколках (СИ) - Пасынкова Юлия Александровна
— Плевать, — вырвалось вместе с хрипом, — Он мне еще пригодится.
Затащив наемника в коридор, прислонила его к стене. В галерее было тихо и сумрачно. Факелы не горели, но через узкие окна пробивался лунный свет, освещая клубки пыли. Те меланхолично перекатывались из угла в угол от сквозняка, который гулял тут повсюду. Я вернулась в старую оружейную, и, кое-как сложив снятые со стражника доспехи, затолкала их в нишу за шкафом. Там их не найдут, во всяком случае не сразу. Вернувшись обратно в галерею, я нашарила в небольшом укрытии свое платье служанки и быстро накинула его поверх костюма. Кстати, надевать темную одежду для дела — это глупость из бабьих сказок, дескать, воры всегда в черном шныряют. Одежда должна быть удобной, в идеале добытой тут же в замке, если кто заметит — можно притвориться челядью. Только для меня местные наряды — проблема: начиная от королев, заканчивая кухарками — все особи женского пола носили только юбки. Согласитесь, трудновато лазать по крышам в кринолине, но появиться на людях в штанах еще хуже. Десять плетей перед толпой на площади подогревают задницу до температуры медленно тлеющих углей.
Поправив корсаж, я перешагнула через сползающее тело и, всколыхнув клубки пыли, прокралась до конца галереи. За первым поворотом обнаружилась дверь. Припомнив, что там находится трапезная, вернулась за стражником и, кряхтя, поволокла его дальше ко входу. Вытерев мужиком пол — за ним тянулся вычищенный от пыли след — я облегченно бросила его около двери. Приложив ухо, прислушалась: в трапезной было тихо. Обреченно глянув на бесчувственного охранника, тяжело вздохнула:
— Достался же бугай. Ну почему мне всегда так везет, а? — отдувалась я, затаскивая несчастного в зал, — Ну ничего, все должно окупиться сторицей.
В трапезной никого не было. В дальнем углу догорали поленья в очаге, над огнем висел котелок. Посередине стоял огромный выскобленный стол с лавками по бокам. Тени от мебели дрожали и плясали на полу вслед за язычками пламени. На столе оставалось немного еды и кувшин с квасом.
— Очень кстати, — промелькнуло в голове. Целый день впроголодь все-таки.
Свалив мужика тут же около стола, я сцапала хлеба с сыром и огромным куском затолкала себе в рот, отряхнув руки. По дороге прожую, подумалось мне.
— Хоть кваском запей, — насмешливо раздалось за спиной.
Резко развернувшись на каблуках, я инстинктивно пригнулась, готовясь бежать. Передо мной стоял, скрестив руки, низенький мужичок, который едва доставал мне до пояса. Весь обросший, он, казалось, не стригся с самого наступления Тьмы. Черные глазки, над густой бородой, внимательно меня разглядывали. Плавно выпрямившись, я продолжала выжидающе наблюдать за незваным гостем, медленно дожевывая.
— Так это ты тот самый «привид», распугавший всю челядь? — он без церемоний подошел к лавке и уселся, хлопнув себя по коленям.
— О чем это вы, дедушка? — Я изобразила свое самое искреннее удивление. Ну, почти искреннее. — Ведать не ведаю, про какого привида вы говорите. Пришла сюда прибрать, и увидела этого господина. Он мертвецки пьян, — я малость потормошила стражника для вида, — Вот и решила привести его в чувство.
— Ты мне, девка, не ври, а то сей же час стражу кликну, ползамка сбежится. А ну! Выкладывай как есть: камень уже свистнула? Одного не пойму, пошто этого-то с собой тащишь? — мелкий старичок кивнул на лежащее рядом тело.
Поняв, что бесполезно дальше выкручиваться, я решила раскрыть часть правды. В конце концов, маленький незнакомец настроен вроде вполне доброжелательно.
— Свистнула. Вы-то откуда про то ведаете? А ежели и ведаете про кражу, давно бы уже стражников позвали. Стало быть, хотите от меня чего-то. Так чего же?
Старикашка потеребил бороду, размышляя, как ему со мной поступить. Я тоже хранила молчание, интуиция подсказывала, что с дедом можно договориться, если предоставить ему право вести разговор. Нашу молчаливую дуэль прервал хриплый стон наемника. Словно опомнившись, мой странный гость крякнул и, звонко хрустнув коленями, вскочил с лавки.
— Бери его за подмышку… Да не за эту, — старичок бодро оббежал охранника, взвалил его на себя.
Я растерялась. Подобрав неподвижного мужика с другой стороны, направилась было к дверям.
— Да куда ты… — проворчал дед, с усилием разворачивая нас обоих. — Знач так, я выведу тебя из замка, вместе с этим, — он мотнул бородой в сторону бесчувственного наемника, — А по дороге ты мне все расскажешь.
Подивившись такому повороту событий, я послушалась мелкого деда. Плавно разворачиваясь вокруг своей оси, как баба с коромыслом, мы странной многоножкой побрели в противоположную от двери сторону. Прогибаясь под тяжестью тела, я косым взглядом рассматривала старичка, стараясь понять, что ему надо.
Дойдя до очага, в котором еще тлели угли, дед оглянулся на меня и тихонько вздохнул. Бормоча про себя что-то вроде «все равно тут больше не появится», он нажал на потайной рычаг. Я не успела разглядеть, что именно старик сделал, от чего неприятно засосало под ложечкой — не люблю чего-то не понимать. Шкаф рядом с камином, тихо звякнув стоявшей в нем посудой, отъехал вбок, обнажив черноту. Маленький проводник потащил нас за собой в открывшийся проем. Навьи меня задерите, он что думает, что я летучая мышь? Тут же ни зги не видно.
Некоторое время мы брели молча, изредка поправляя охранника. В полной темноте я спотыкалась на каждом шагу и набила себе не одну шишку.
— Кх-кхем, — я деликатно, как мне показалось, прокашлялась, — Ни буя не видно, милостивый сударь, — проворчала я, в очередной раз шваркаясь о холодный камень.
Стражнику на моем плече, судя по звукам, доставалось еще больше. Дед, кряхтя, щелкнул пальцами свободной руки и перед нами появился белый пульсирующий шарик, который тут же поплыл впереди.
Раньше я бы, конечно, очень этому удивилась. Но сейчас тело, висящее на мне мертвым грузом, и общая усталость заменили все эмоции, оставив только желание поскорее завершить наше шестиногое шествие, так что я просто поставила галочку в мыслях.
— Дед, а ты вообще кто?
Старик, поправляя сползающего мужика, уперся ему головой в подмышку и обхватил, как даму за талию, снимая с меня немного чужого веса:
— Знамо кто, я здешний домовик, — он упорно пер вперед.
— И почему ж ты мне помогаешь? — смахивая пот с лица, поинтересовалась я, лихорадочно вспоминая всё, что знаю о домовых.
— Дык я пекусь о хозяйстве, а ты только людей взбаламутила: работа ж стоит. А так выпровожу вас из замка, сразу от двух бед избавлюся: от тебя и от рубина.
Я ничего не ответила, лишь сосредоточилась на шагах. Меня слегка пошатывало под тяжестью тела, а сырые ступени, которые уводили нас все глубже, грозили выскользнуть из-под ног. Воздух стал спертым, тяжелым, на лице выступила испарина, а капли пота, собираясь в ручейки, скатывались за шиворот. Дышать становилось все труднее: мы были уже глубоко под стенами.
— Почему же просто нас не сдать? — я прикусила язык: незачем подбрасывать домовику умные мысли.
Дорогу перегородил ручей, который проложил себе путь из одной стены в другую. А судя по влажным и заросшим плесенью стенам да нетронутому зеленому ковру мха, люди не пользовались этим ходом уже много лет.
— Ты камень ентот стащила, — старичок прошлепал по воде, таща нас за собой, — Что дивишься? Я все ведаю, что у меня в хозяйстве деется. А рубин тут оставлять нельзя. — Даже в мерцающем свете шара было видно, как занервничал после своих слов дедок.
— Так барон вроде этот камень хотел в местный храм передать? — пыхтела я.
Впереди нас встретил еще один поворот, я сбилась который по счету.
— Не собирается он его отдавать. А я ни в жись не допущу, дабы этот проклятущий булыжник тут хранился. Вчерась собственными ушами слышал: решил наш барин у себя его оставить.
Мне стало любопытно:
— А что с ним не так-то?
— Да все так, вроде: и жрет так же, и девок тайком водит после смерти баронессы, только хворать начал…
