Александр Владимиров - Призрак Белой страны
— Издеваться пришли? — вконец рассердилась «буденовка».
— Что-то же у вас есть? Пельмени? Бифштекс? — умоляюще произнесла Надежда.
— Суточные щи и картошка.
— Больше ничего? — поразился Рустам.
— Достаточно. Мы вам не буржуи.
— А что плохого в картошке? — раздался знакомый деревянный голос Прошкина. — Зато мы пообедаем в нашей столовой.
Надежда, как возможный будущий комсорг, поддержала его:
— Помните старую пионерскую: «Здравствуй, милая картошка, пионеров идеал…»?
Все тут же подхватили ее и пропели до конца. «Буденовка» равнодушно прослушала и сказала:
— Так будете щи и картошку? Тогда садитесь.
Надежду уже не столько волновало: что есть? Гораздо хуже, что не могла найти туалетную комнату. Когда спросила об этом «буденовку», та недовольно буркнула:
— Ну вот, еще и гадить сюда пришли. На улицу с этой проблемой, на улицу.
Погребняк вспомнила, что гостиница рядом, попросила ребят немного подождать ее. Рустам ухмыльнулся:
— Спокойно делай свои дела. Чувствую, раньше, чем через час нас не обслужат.
— Увидишь Валентину, скажи, что мы ее ждем, — добавил Давид. — Пусть приходит сюда, отведаем «пионерской картошки».
Надежда заскочила в номер, естественно, никакой Валентины не было. Она быстро привела себя в порядок, вышла из туалетной комнаты. Надо поспешить, что, если Рустам ошибается, и обед принесут раньше.
И тут она почувствовала, что не одна в номере. Она обернулась и… обомлела!
Перед ней в кресле сидела Красная Стерва, как две капли воды похожая на саму Надежду. У комсомолки волосы на голове зашевелились.
— Ты… Вы…
— Говори мне «ты». Ведь я — это ты. И, наоборот, ты — это я.
— Не понимаю! Абсолютно ничего не понимаю.
— Чего не понять? Ты была там и все видела, все чувствовала. Знаешь, чем закончилось дело? Я проникла в город и убила семью аптекаря.
— И детей?
— Конечно. Дети видели и могли нас опознать. Дети взрослеют, взрослые превращаются в стариков и умирают. Человек все равно умрет, есть ли разница: раньше или позже? Ни один властитель не избежал ее объятий. Вечно одно — идея! Ради нее люди жертвуют всем. Вспомни Джордано Бруно или Робеспьера, Софью Перовскую или сотни тысяч коммунистов Гражданской войны. Это тот идеал, которому веришь, возводишь в абсолют. Именно идея владеет нами, двигает нашими поступками, заставляет вертеться мир. Познавший вечность идеи познает и вечность бытия. Я исчезаю, но приходишь ты! И мы снова живем. Но если рушится идеал, прерывается цепочка наследственности, тогда мы умираем по-настоящему!
Глаза Красной Стервы так ни разу и не моргнули, точно перед Надеждой не человек, а кукла-убийца.
— Хочешь знать, подруга, окончание моей истории?.. Меня схватили на следующий день после убийства семьи аптекаря. Схватили при попытке подрыва поезда. Меня вели на расстрел, а я хохотала им в лицо и кричала: «Да здравствует коммунизм!» Солдаты пришли в ужас, они не понимали, кто я. Ведьма из преисподней? Один думал бросить ружье и бежать, я прочитала по его глазам. Бедняга так и не понял истину: я не умру, приду снова, только в ином обличье.
Надежде, как и тому солдату, хотелось бежать, однако взгляд Красной Стервы пригвоздил ее к стене. Да разве можно от нее убежать? Зловещий призрак встретит ее в коридоре, на улице — везде! Она только что сказала: я — это ты.
— Я говорила и другое, — голос бил по ушам, вибрировал. — Ты — это я! Ты не посмеешь разорвать цепочку. Для тебя это станет концом настоящим. Тебя так же поведут на расстрел, но уже никогда не возродишься вновь! Останутся — прах, проклятие потомков, затем — забвение.
Погребняк старалась не смотреть на страшную гостью. В зеркале отразилось ее собственное лицо — белое, как бумага, ни кровинки. Но тут изображение самой Надежды исчезло, вместо нее там была… Валентина. Она будто бы беззвучно вопрошала:
— За что?
…Люди в форме встретили Репринцеву прямо на вокзале и куда-то повели. Сказали, что надо поговорить…
Надежда прекрасно понимала, чем закончится такой разговор!
Сегодня сокурсница Валя еще бегает по чужому городу чужой страны, завтра — прощальный бал. А послезавтра — поезд, который повезет ее к месту пыток.
И она, наивная, этого не знает! Зато сокурсница Надя в курсе.
«Надюша, почему ты не предупредила меня?»
— Даже не думай! — от голоса Красной Стервы не спрячешься нигде, беги — не беги. — Не смей рвать священную связь преемственности. Твоя подруга — ничто, просто красивая куколка, которая всегда и везде затмевает тебя. Ты же — человек великой идеи! В зеркале снова была Надежда, а дальше?.. Комната, кресло… Оно пустое!
— Тебя нет! — облегченно крикнула Погребняк. Осторожно, дабы не разочароваться в своем открытии, она скосила глаза на кресло. Красная Стерва по-прежнему сидела там!
— Мне не надо отражаться в зеркале. Я в тебе!
Ноги плохо держали Надежду.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Что за совпадение: Горчаков и Репринцева проходили мимо того же самого кабачка «Вкусно и быстро», но Валентина, в отличие от сокурсников, не отказалась от буржуазной пищи, когда последовало соответствующее предложение перекусить.
Уютное местечко, красивая официантка в кокошнике. Сделав заказ, Валентина сказала:
— Как хорошо: и вкусно и быстро.
— Ты спешишь?
— Нет. Сегодня еще нет и завтра тоже. А вот послезавтра… — она помрачнела, вспомнив о предстоящем визите домой. Кончено, она соскучилась по родителям, друзьям. Но там ей не разрешат вот так запросто зайти в храм. Зайти-то можно, да карьера ее закончится.
— Хорошо, что ты не спешишь.
— Ты спешишь, — возразила Валентина. — Надо заканчивать статью.
— Я ее и не начинал.
— Как?
— Не представляю: с какого боку подойти. Масса людей, каждый вроде бы что-то рассказывает о жизни Федоровской, на деле — невспаханное поле лжи.
— И ни одной версии?
— Предположим, политика? Убит человек, агент иностранной разведки, с которым Зинаида Петровна была связана. Но, возможно, что дела касались обычной коммерции. Один артист в театре, например, сообщил, что ее не интересовало даже возможное восстановление монархии, а когда он сообщил о претендентах на трон, она лишь засмеялась.
— Странно, — промолвила Валентина. — Любой гражданин хоть как-то интересуется жизнью своей страны. Тем более, таким принципиальным вопросом.
— Да, — согласился Александр. И тут… его точно током ударило! Либер, возможно, прав, когда называл Федоровскую агентом! Если то была игра с ее стороны? Скрытная женщина, очень скрытная! Можно любить деньги, искусство и совсем не замечать политических перемен. Но не до такой же степени! Не случайно Корхов послал его в театр. И Лапин сказал ему очень много! Нужно только было все сразу понять.
— Александр, эй, очнись!
— Извини, мне пришла мысль…
— Хорошо, когда мысли приходят.
— Это благодаря тебе.
— Тогда и гонорар пополам, — пошутила Валентина.
— Согласен, — рассмеялся Александр. — Так вот, я думаю, Федоровская специально внушала всем, что политика ей по барабану. Вроде у нее есть богатый любовник, какие-то денежные дела помимо спектаклей. На самом деле любовник посещал ее редко. Он подозревает, что у нее были и другие «близкие друзья». Однако доказательств нет, никто их не видел. Она могла пустить слух о любовниках. На самом деле все было подчинено одной цели: не привлекать внимание к главному источнику своего финансирования.
— Ты рассказывал, тебе грозили, предупреждали, чтобы бросил это дело?
— Некий Либер. И его убили, едва он покинул мой дом. Какую цель ставил убийца? Явно не защищал меня. А знаешь, ваш Андрей в курсе каких-то дел Федоровской.
— Да?
— Интуиция журналиста. Он непонятно среагировал на ее фамилию, точно не хотел или боялся говорить о ней.
— Мне хорошо известно, что такое интуиция журналиста, — согласилась Репринцева. — С ним нужно побеседовать.
— Так он и откроется классовому врагу.
— Тебе нет, а я могу попытаться. Мне обещана половина гонорара. Шучу, шучу. Я никогда не участвовала в журналистском расследовании. Но убийца не должен уйти от ответа… Подожди меня.
— Ты куда, в штаб ВКП(б)?
— Нет, — рассмеялась Валентина, — мне нужно в дамскую комнату.
Оставшись один, Горчаков продолжал размышлять над неожиданным открытием. Он слишком отвлекся от окружающей действительности, забыв о важнейшем журналистском принципе: проявлять всегда и везде максимум внимания. Иначе бы заметил двух людей — мужчину и женщину, которые вошли в ресторанчик вслед за ним, сели за соседний столик, иногда бросали взгляды в его сторону. Едва Валентина исчезла из виду, они тут же поднялись и подошли к Александру.
