Ускользающий город. Инициализация (СИ) - Булавин Евгений

— Помню, — с явной неохотой молвил Азария.

— В прошлом ходу ты забрал у меня эту пешку, — Стомефи приподнял фигурку мизинцем и большим пальцем. — Заберёшь?

— Сдалась она мне.

— А мне — тем более, — заявил бизнесмен и, приоткрыв окно, вышвырнул пешку на обочину.

Десять километров осталось позади, прежде чем Алан обратился к Азарии:

— Я вроде видел тебя раньше.

— Да ладно!

— Нет. До того разговора в «девятке».

— О, ты ещё рассекаешь на этой колымаге? — развеселился Стомефи.

— И когда ты меня видел? — спросил Азария, игнорируя его.

— Кажется, на старом MTV. Это не вы играли в первой группе Люцифера?

— Это была не «группа Люцифера». Эту группу основал я с Йишмаэлем. Мелкий гадёныш прибился потом.

— Ребят, да вы легенда! Такой символический рок, и это в девяностые… Да я вырос на вашей музыке! А те пятнадцать минут совсем без инструментов, только пение, этот долбанутый хорал на фоне, и метафоры, метафоры, метафоры…

— Спасибо, — несколько смутился Азария. — Мы иногда поигрываем в андеграундных клубах.

— Как же вас угораздило?

— Да очень просто. Люцифер возжелал сольной карьеры. Под конец парень был невыносим — то отключал басовую линию, и за ночь до сдачи материала мы переигрывали весь бас, то пытался а капелла исполнять все инструменты, включая барабаны. Начал гробить выступления излишним выпендрежом. Это было невыносимо.

— Амбиции… — только и сказал Алан. Азария пожал плечами и уставился в непрошибаемо-чёрное окно.

Остаток дороги был парализован безмолвием.

Над дырявыми куполами Заброшенной церкви сгущались вагнеровские сумерки. Лимузин остановился возле выбитых дверей во дворик. Алан вышел первым и повёл своих спутников не в саму церковь, а к старому кладбищу. Стомефи беспрестанно чесался, и находил секундный покой лишь в лицезрении неба, кишевшего летучими мышами. Азария зябко кутался в синтетическую куртку.

Несмотря на очевидную погоду, обстановка накалялась из-за жаркого нетерпения обоих. Алан остановился в самом центре кладбища и выдержал идеальную риторическую паузу.

— Друзья. Коллеги. Товарищи. Я вынужден сделать признание. Я бы даже сказал, coming-out.

— Это ничуть не помешает нашему с тобой сотрудничеству, — попробовал успокоить его Стомефи.

— Ещё как помешает, господин-товарищ, — с мягкостью праведника улыбнулся Алан. — Недавно мне пришлось узнать, что существует тысячи людей, подходящих под Аспект Похитителя. Это так?

— Спорить не буду.

— Вы обращали внимание на индивидуальный стиль каждого, кто вынужден был к вам наняться? А, господин-товарищ?

— Индивидуальный стиль не имеет значения, если он не влияет на конечный результат, — отозвался Стомефи так, будто повторял эту фразу раз сто на дню.

— Ещё как имеет, — пробормотал Азария.

— Соглашусь с товарищем-господином, — склонил голову Алан. — Потому что индивидуальный стиль повлиял на результат самым что ни на есть прямым способом.

— Хватит паясничать! — взорвался Азария.

— Спокойствие, товарищ-господин! Только спокойствие. Всему своё время. Без труда не выловишь и рыбку из пруда. Делу — время, потехе — час.

— Что ж, — натянуто улыбнулся Стомефи. — Ты знаешь слова. А теперь — к делу.

— Хорошо! Разве дело Лили Киновой не натолкнуло на мысль об особенностях моих, так скажем, похищений?

— Ах ты, вырожденец! — вскричал Азария.

— Не стоит так голосить, — посоветовал ему Алан. — Именно ваша компашка довела её до жизни такой.

— Не понимаю, — пришлось признать Стомефи.

Азария метнул в него яростный взгляд:

— Этот урод, которого ты непонятно где выкопал… Он не просто похищает сердца. Он их разбивает. Буквально.

— В случае с Сердцем Чернокаменска я бы сказал — метафизически.

— Вот кусок… — выдал Стомефи страшным шёпотом. — Завёл на окраину города, где у нас нет силы…

— Да, bitches! — вскрикнул Алан и что есть мочи засверкал пятками.

С высоты птичьего полёта могло бы показаться, что он убегает по лунной дорожке. Первым пришёл в себя Азария:

— Куда!..

— Авантюрист, ох-х, авантюрист, — прошипел Стомефи, доставая из-за пазухи пистолет.

Двумя выстрелами навскидку он заставил Алана оцепенеть, а ещё двумя, прицельными, прострелил ему правое колено. Затем настиг бодрым шагом валяющегося в грязи Похитителя, перевернул его на спину и со всей мочи залепил по скуле. Азария блёклой тенью приблизился к ним, но увидев, что избиение продолжается, отвёл взгляд.

— Помоги! Азария! — выкрикнул Алан, подавляемый градом ударов.

— Ты… ты отвернулся от меня. Своим предательством… — проговорил Азария.

— Это ты отвернулся от меня! Ублюдок! Повернись!

— Да, ублюдок! — вскричал Стомефи. — Повернись! Или только мне всю грязную работу?!

Азария поспешил прочь, к машине. Не дойдя, он остановился от звука целых трёх контрольных выстрелов.

— Заблудшая душа, — выговорил человек в белом.

Человек в чёрном поравнялся с ним, протирая пистолет.

— Ты слышал его последние слова?

— И слышать не хочу.

— Он спросил, позолоченный ли у меня пистолет. Кто пустил этот слух?! У меня что, настолько всё плохо со вкусом?

— Но что-то в твоём пистолете определённо позолочено.

— Узор на рукоятке! Всего лишь узор на рукоятке! Но это не значит, что пистолет позолочен целиком!

— Не значит…

Стомефи водрузил оружие в кобуру и оглядел человека в белом с ног до головы.

— Ну что, на следующей неделе ещё партеечку? Хотя, смысл. Цель утеряна, а на отдельных дегенератов уже давно неинтересно…

— Либо игра перешла на новый уровень, — выдавил, отворачиваясь, Азария.

— Похоже. А на данный момент я признаю пат. — Стомефи обнажил руки, как следует почесал их и снова надел перчатки. — Подбросить?

Азария передёрнул плечами.

Чёрный камень, чёрные сердца. Проблеск

Тьма и тени опутывали дорогу из Заброшенной церкви в Чернокаменск. Человек в белом упорно месил обочину просёлочной дороги. Несколько километров назад он потерял шапку, которая зацепилась за нависающий над дорогой сук и укатилась, подхваченная ветром, в беспроглядное чрево леса.

Бывает, что идти дальше не хватает сил, а плюхаться в жидкую грязь не хочется. Тогда только и остаётся, что замереть, сдавливая в груди вой беспомощности, и ждать — непонятно чего. В этот миг над Заброшенной церковью и пролетел самолёт, следующий по рейсу Чернокаменск-Саратов. Рейс этот не запомнится ничем, кроме бюрократической ошибки, из-за которой на борту стального гиганта обнаружат незарегистрированного пассажира, который, впрочем, исправно заплатил за билет и имел при себе все необходимые документы.

Но это уже совсем другая история, которая, как ни хотелось бы Азарии, ничего с нашей общего не имеет.

4. Фанерон

Ведь в конце концов все мы ищем лишь себя

Фанерон. Мистерия

Леди полной грудью вдыхает прохладу, что врывается в покои с призраками полупрозрачных тюлей. Локоны русыми волнами стелятся по парчовой подушке. Глаза под закрытыми веками устремлены в потолок. Из-под кружевного одеяла выглядывает ладонь бледнее лунной дорожки, мерцающей здесь же, на зеркальном полу. Губы шевелятся, тщась высказать нечто иррациональное. В лунных отблесках сереет мебель с тяжёлой печатью барокко. Стоял июль 1839-го.

Недобрая тень омрачает мрамор балкона и, скользнув меж развевающихся призраков, подбирается к Леди. Руки, очернённые перчатками, натягивают шёлковую удавку. С грацией ночного хищника Убийца проплывает к изголовью. Когда Леди поймёт, что воздуха не хватает, будет слишком поздно. Последний вздох он заберёт тем, что стороны может показаться поцелуем. О, нет! Ублюдок вдохнул остатки её жизни — как иные грязными пальцами крошат лепестки сушёной розы.