Харуки Мураками - Страна чудес без тормозов и Конец Света
– Сутки напролет шевелить мозгами? Да это же дикий стресс! Вот ты и отключился на время. С кем угодно бывает.
– Ну, не знаю... – мрачно сказал я. Может, так оно и есть. Физическая измотанность, мандраж от кутерьмы за последние двое суток, и вдобавок – столбняк от созерцания Обжорства Во Плоти. От такого кто угодно превратится во временного импотента. Вроде бы убедительно.
Однако интуиция говорила мне: все не так просто. Здесь явно было что-то еще. До сих пор я не раз уставал точно так же, и нервничал ничуть не меньше, но моя потенция всегда удовлетворяла и меня, и кого положено. Видимо, все-таки дело в женщине. Точнее – в какой-то ее особенности.
В особенности?
Растяженье желудка. Длинные волосы. Библиотека...
– Эй. Приложи-ка ухо к моему животу, – вдруг попросила она. И, откинув одеяло, обнажилась с головы до пят.
Стройное, гладкое, очень красивое тело. Ни складочки, ни грамма лишнего веса. Довольно большая грудь. Как она и просила, я поместил голову между ее грудью и пупком и приложил ухо к гладкой, как ватман, коже. Чудеса: несмотря на огромное количество пищи, которое загрузили в этот живот, я не назвал бы его ни вздутым, ни даже просто тугим. Еда исчезла в нем, как исчезало все подряд в бездонном пальто Харпо Маркса26. Мягкий, уютный живот с теплой и нежной кожей.
– Ну как? Что-нибудь слышно? – спросила она.
Я затаил дыхание и прислушался. Но не услыхал ничего особенного, кроме ровного биения сердца. Так, лежа на опушке в далеком лесу, издалека различаешь мерный стук топора дровосека.
– Ничего не слышно, – честно ответил я.
– Разве не слышно желудка? – удивилась она. – Ну, как там еда переваривается...
– Я не очень хорошо разбираюсь, но это, по-моему, беззвучный процесс. Пища растворяется в желудочном соке. Движение по кишечнику, в принципе, происходит, но шуметь ничего не должно.
– Не может быть! Я ведь отлично чувствую, как желудок работает на всю катушку. Ну-ка, послушай еще немного...
Я напряг слух и еще с полминуты лежал в тишине, рассеянно глядя на чуть всклокоченный пушок на ее лобке. Но ничего, кроме ровного стука сердца, не услышал. Мне вспомнилось кино «Враг внизу». Ее желудок выполнял свою миссию так же яростно и беззвучно, как подлодка с Куртом Юргенсом на борту27.
Я поднял голову, перелег на подушку, обнял ее за плечи. И стал слушать, как пахнут ее волосы.
– У тебя есть тоник? – спросила она.
– В холодильнике, – ответил я.
– Хочу водки с тоником. Можно?
– Конечно.
– А ты что будешь?
– То же самое.
Встав с кровати, она ушла нагишом на кухню. Пока она готовила там водку с тоником, я порылся в пластинках, поставил «Teach Me Tonight» 28Джонни Мэтиса, вернулся в постель, и мы тихонько спели втроем: Джонни Мэттис, мой обмякший пенис и я.
– The sky is a blackboard... 29– напевал я себе под нос, когда она вернулась с напитками на пачке книг о единорогах вместо подноса. И мы стали пить водку с тоником под Джонни Мэтиса.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– Тридцать пять, – ответил я. Голые факты, не вводящие никого в заблуждение, – одна из немногих радостей этой жизни. – Давно развелся, живу один. Детей нет. Любовниц тоже.
– А мне двадцать девять. Через пять месяцев – тридцать.
Я снова посмотрел на нее. Она вовсе не выглядела на свои годы. Больше двадцати трех я бы ей не дал. Совсем не обвисшая попка, на шее никаких морщин... Похоже, я катастрофически теряю способность угадывать возраст женщины с первого взгляда.
– Выгляжу я молодо, но мне правда двадцать девять, – повторила она. – А ты точно не бейсболист какой-нибудь?
От удивления я поперхнулся и пролил водку с тоником себе на грудь.
– С чего бы? – сказал я. – Лет пятнадцать уже в бейсбол не играл. Почему ты так решила?
– По-моему, я видела твое лицо в телевизоре. Но по телевизору я смотрю только новости или бейсбол. Может, тебя в новостях показывали?
– Нет, никогда.
– А в рекламе?
– Ни разу.
– Ну что ж. Значит, обозналась... – вздохнула она. – Но ты все равно не похож на компьютерного червяка. Все эти твои разговоры – про эволюцию, про единорогов. Нож в кармане таскаешь...
И она показала на мои брюки, валявшиеся у кровати. Из заднего кармана выглядывал нож.
– Я занимаюсь обработкой данных по биологии, – сказал я. – Одна фирма создает дорогостоящие биотехнологии и боится, что их могут украсть. Сама, небось, знаешь: компьютерное пиратство – бич современного общества...
– Да ну? – Она явно не верила ни единому моему слову.
– В конце концов, ты вон тоже на работе с компьютером возишься, и тоже не похожа на компьютерного червяка.
Она легонько постучала ногтями по передним зубам.
– Но я-то пользуюсь им – ты сам видел, как: только для повседневных надобностей. Ввела название книжки, определила номер, узнала – взяли ее или на полке стоит. Ну, еще калькулятором могу пользоваться, понятное дело... Я после университета пару лет на компьютерные курсы ходила.
– А что за компьютер у тебя в библиотеке?
Она назвала модель. Офисный, последнего поколения. Среднего класса, но более навороченный, чем казалось на первый взгляд. При умении можно выжать расчеты довольно высокого уровня. Однажды я сам на таком работал.
Пока я, закрыв глаза, размышлял о компьютерах, она принесла из кухни еще водки с тоником. Мы откинулись на подушки и стали пить по второй. Закончилась пластинка, игла проигрывателя вернулась на рожок, а я все крутил в голове песенки Джонни Мэтиса. Пока, наконец, опять не забубнил под нос: «The sky is a blackboard…».
– Эй... Тебе не кажется, что мы неплохая пара? – вдруг спросила она, в очередной раз касаясь ледяным стаканом моей подмышки.
– Неплохая пара? – не понял я.
– Ну, сам посмотри: тебе тридцать пять, мне двадцать девять. В самый раз, верно же?
– В самый раз? – не понял я. Повторять попугаем чужие слова у меня становилось дурной привычкой.
– Ну, такой возраст, когда легче понять проблемы друг друга – и каждый достаточно одинок, чтобы дорожить отношениями. Я бы в твою жизнь не лезла, жила бы сама по себе. Или я тебе не нравлюсь?
– Да нет, конечно, нравишься... – сказал я. – У тебя растяженье желудка, у меня импотенция. Может, и правда идеальная пара.
Рассмеявшись, она отняла пальцы от стакана и обвила ими мой пенис. Ладонь ее была такой ледяной, что я чуть не выпрыгнул из постели.
– Он у тебя быстро поправится, вот увидишь! – прошептала она мне на ухо. – Я его вылечу. Но ты не волнуйся, с этим можно не торопиться. Для меня в жизни еда важнее, чем секс. А секс – как хороший десерт. Когда он есть – прекрасно, нет – не страшно, можно и без него обойтись. И кроме этого есть чем заняться.
– Значит, десерт... – снова повторил я.
– Десерт, – подтвердила она. – Но об этом я тебе еще расскажу. Давай-ка сперва разберемся с твоими единорогами. Ты ведь из-за этого меня позвал, разве нет?
Кивнув, я поставил на пол стаканы. Она отпустила мой пенис и взялась за книги. То были «Археология животных» Бертлэнда Купера и «Книга вымышленных существ» Борхеса.
– Перед тем, как к тебе прийти, я пролистала обе книги. Если говорить совсем просто, этот (она помахала Борхесом) рассматривает единорогов как выдуманных животных, наравне с драконами и русалками. А этот (она помахала Купером) считает, что отрицать их существование в прошлом оснований пока нет, и призывает на помощь факты. Но и тот, и другой, как ни обидно, о единорогах пишут совсем немного. По сравнению с драконами или вампирами – просто кот наплакал. Может быть, потому, что единороги вели очень тихий и незаметный образ жизни, не знаю... В общем, ты извини, но больше я у себя в библиотеке ничего не нашла.
– Этого достаточно. Пока я хотел бы получить самое общее представление о единорогах.
Она протянула мне книги.
– Если не трудно, почитай что-нибудь вслух, а? – попросил я. – На слух легче ухватывать суть.
Она кивнула, взяла «Книгу вымышленных существ» и раскрыла в самом начале.
– «Точно так же, как нам неведом смысл Космоса, мы не можем понять и смысла дракона», – зачитала она. – Это из предисловия.
– Воистину, – согласился я.
Затем она раскрыла книгу ближе к концу – там, где торчала закладка.
– Первое, что тебе следует знать: различают два вида единорогов. Единорог в представлении Запада – и единорог китайский. Эти два вида очень сильно отличаются друг от друга – и внешним видом, и тем, как к ним относились люди. Вот так, например, его описывали греки: «Туловищем он схож с лошадью, головою с оленем, ноги, как у слона, а хвост кабаний, ржет он отвратительным голосом, посреди лба торчит черный рог длиною в два локтя; говорят, что этого дикого зверя невозможно поймать живьем»30. А вот как выглядит китайский: «Туловище у него оленье, хвост бычий, копыта лошадиные. Его короткий рог, растущий на лбу, сплошь из мяса; шерсть на спине пяти разных цветов, а брюхо бурое или желтое»... Ну как? Совсем разные звери, а?
