Театр убийц (СИ) - Родионов Леонид Михайлович "Делони Ворон"

Худые руки, где бледная кожа плотно облепила кости, медленно подняла вуаль и Стриин увидел лицо мертвеца. Лысая голова в каких-то болячках, впалые щеки и нос, серая кожа с язвами, глаза потеряли былую яркость, под ними образовались большие синяки, а губы побелели настолько, что просто небыли видны. Женщина в саване смотрела прямо в глаза Стриина, который не решался отвернуться. Такой, именно такой он видел маму в последний раз, больше двадцати лет назад. Она умерла от чумы, тогда еще был жив отец, сестра и дед. Хоронили ее именно в таком вот одеянии, на примерно похожей поляне, в окружении всей деревни, за исключением того, что обрыва там не было.

Словно услышав мысли актера, женщина дернулась в судороге, сделала последний вдох, сложила на груди руки, закрыла глаза и спиной назад рухнула в пропасть. Стриин пытался кричать, пытался оторвать ноги от земли и побежать в след за мамой, но все тщетно. Упав на колени, он закрыл лицо руками и в злобе, не то на весь мир, не то на себя, начал кричать, громко, истошно, но беззвучно, при этом неосознанно начал молотить по земле кулаками.

Грязные руки бессильно упали на колени, на глазах стояли слезы, а в душе царил хаос. Открыв глаза, Стриин понял, что сцена и декорации поменялись. Теперь он сидел за деревянным столом, вокруг был ухоженный огород, с прополотыми грядками, кустами и плодоносными деревьями. Впереди был деревянный домик с черепичной крышей, в котором, казалось сотни лет назад, жил он и вся его семья, которая была, пожалуй, самой счастливой на земле. Стриин попытался встать со скамейки и выйти из-за стола, но не смог, его вновь, словно смолой, приклеили к месту и единственное, что он мог делать, это вертеть головой. Повернув голову налево, вся его печаль и скорбь ушли, сменившись на безудержную злобу и гнев, вперемешку с презрением. Он машинально потянулся к поясу, где всегда висело оружие, но руки от стола отлипать не хотели, поэтому Стриин лишь скрипел зубами и пытался испепелить взглядом мужчину, сидевшего возле него.

Волосы цвета вороного крыла, небритое лицо с грубыми чертами, глаза цвета болота, огрубевшие руки, крепкое телосложение, губы посередине пересекает шрам, полученный в шахте, от коллеги, неудачно махнувшего киркой. Именно таким, после смерти матери, Стриин и помнил своего отца: вечно хмурый, с задумчивым видом, тяжелым взглядом, с темной аурой вокруг, которая невольно давила на всех окружающих. После смерти своей жены, он замкнулся в себе, почти перестал разговаривать с детьми и соседями, редко появлялся дома, а когда все же приходил, то начинал распускать руки и бить тех, кого он породил и кого не так давно любил до безумия. Сейчас отец, выглядел спокойным, он медленно нарезал огурец в деревянную миску, низко опустив голову, со взглядом полным раздумий и отчаяния. 

С трудом оторвав взгляд от самого ненавистного человека за все время жизни, Стриин посмотрел вперед и его сердце вновь забилось чаще. Минуту назад напротив него никто не сидел, но сейчас перед ним был, пожалуй, самый уважаемый человек и авторитет всего его детства. Дедушка, отец матери, с морщинистыми руками и лицом, с карими         глазами и улыбкой в правом уголке губ, которая застыла на его лице много лет назад. Он как всегда, сидел в сером износившемся свитере, несмотря на теплую погоду, в руках он держал охотничий лук, которое тщательно начищал и проверял каждый день, а рядом, внимательно за ним наблюдая, сидел Ганс, его охотничий пес. Стриин смотрел на деда не отрывая взгляда, он боялся отворачиваться, моргать или как-то выпускать его из виду. Он помнил, что произошло с матерью на поляне и не хотел, чтобы и с дедом произошло то же самое. Минута, две, три, на четвертой Стриин не выдержал и моргнул. Окружающий мир пропал на какие-то доли секунды, но этого вполне хватило, чтобы он преобразился.

Ухоженный дворик превратился в бурьян, деревянный столик и лавочки сгнили и покосились, деревья попадали, домик превратился в груду обугленных бревен и обломков кирпичей. Напротив, Стриина, в густой траве, лежал его дедушка, правая нога отсутствовала, левая была с явными следами укусов, шея разорвана, синие руки сжимали перекушенный надвое лук. Рядом с дедом лежал Ганс, его пасть была вся в крови, кишки были выпущены наружу. Рядом с собакой и его хозяином лежало два громадных волка, их пасти тоже были в крови, а груди и спины были усеяны стрелами. Стриин, смотрел на это скрепя зубами. Его переполняла злоба, в этот раз на самого себя, а все от того, что в тот день, когда его дедушку загрызли волки, он отказался идти с ним на охоту, сославшись на плохое самочувствие, хотя сам, после того как дед ушел, отправился играть со своими приятелями на луг. Если бы он тогда пошел с ним, взяв с собой свой лук, как бы повернулась эта история? Стриин хотел встать, убежать прочь или проснуться от этого кошмара, но не мог. Схватившись за волосы и закрыв глаза, актер вскинул голову к небу и закричал, громко, истошно, пытаясь разбудить себя от этих наваждений, но снова беззвучно.

Когда ярость и гнев, обуявшее его стихли, он, еще не открывая глаз понял, что место его пребывания поменялось, ведь теперь вокруг пахло… домом. Запах свежего хлеба, луговых цветов, трав, растопленной печки и луковой похлебки из оленя, все это было когда-то домом. Открыв глаз Стриин застыл в ужасе и растерянности. Он стояла в углу своего бывшего дома, вокруг все было разбросано и поломано, словно внутрь ворвалась буря, а посреди комнаты были трое. Молодая девушка, в изодранной одежде, со свежими синяками и порезами. Ее черные волосы, не так давно грубо укоротили, ведь их клочья лежали рядом с ней, как и большой нож. Вторым был высокий крепкий мужчина, с такими же черными волосами, как и у девушки. А последним был пятнадцатилетний мальчишка, привязанный к стулу, не менее побитый чем девушка и с грязной тряпкой во рту. Стриин смотрела на это в полном ужасе, ведь он узнал в этом мальчишке себя, в мужчине отца, а в девушке сестру. Потом, словно ударом молнии, в голове промелькнули образы и ведения, из давно забытого прошлого, и Стриин вспомнил этот день, вспомнил что случится, и что после этого, он уже никогда не сможет быть прежнем.

Мужчина сидел на корточках разглядывая мальчугана, у которого на щеке был большой синяк, глаз заплыл, а из носа во всю шла кровь. Мужчина, крепкой рукой шахтера, тыльной стороной ладони ударил своего сына по щеке, который лишь чудом не упал вместе со стулом. Парень пытался вырваться, кричать и брыкаться, но все тщетно. Утратив интерес к своему сыну, отец встал и гадко улыбаясь, медленно двинулся в сторону своей дочери. Альме́та пыталась вжаться в стену, прикрыться руками, но это не помогло ей избежать гнева обезумевшего отца. Он подошел к ней, схватил ее за горло и поднял на уровне своих глаз. Он смотрел, как его дочь бьется в предсмертных конвульсиях, как в ее глазах четка видна мольба, но отец не слышит, он лишь ехидно улыбается, в глазах пляшет огонь безумия, а рука стальной хваткой сжимается еще сильнее.

- Бесполезная дрянь.

Раздался в полной тишине голос отца, ехидный и насмешливый, а после, его рука разжалась и на пол упало бездыханное тело его дочери. Стриина затрясло, зубы сжались, вены в висках стучали с немыслимой силой, а в ушах звучал только одно единственное слово: УБЕЙ!