Когда ты перестанешь ждать (СИ) - Ахметшин Дмитрий

   На севере был только лес - обычный светлый лес с берёзами и почти прозрачными клёнами, после прогулки по которому выгребаешь из-за шиворота семена-серёжки и семена-вертолётики. Не чета мрачному Котьему загривку, но зверь отчего-то пришёл именно отсюда. Здесь, в сезон, за поваленными стволами пряталась клюква, а на пеньках громоздились опята. Дождь пропитывал этот лес мгновенно, как губку, и в течение нескольких дней, даже если светило солнце, любители лесных прогулок с северной оконечности нашего посёлка приносили на подошвах во-от такущий слой земли, вместе с травой и прелыми листьями.

   Здесь была изогнутая буквой "S" дорожка, три разноцветных мусорных бака для разных отходов, один из которых в одночасье стал знаменитостью. Он лежал на боку, мусор, который, если верить достовернейшим сведениям из уст Юсси, был разбросан по всей округе, уже убрали. Остановившись, я рассматривал следы шин на грунтовой дорожке: дважды в неделю в течение многих лет здесь проезжал фургончик мусорщика. Солнце от нас загораживал самый обыкновенный, хотя и оставляющий ощущение лёгкой разболтанности, коттедж, обнесённый со стороны леса оградкой. Если бы у нашего посёлка был герб, за него можно было бы принять такой вот дом, похожий на глазированный пряник, с верандой, покатой крышей, трубой и цветами в палисаднике. С садовыми принадлежностями, прислоненными к двери гаража, и газонокосилкой, лезвия которой пора бы уже почистить. С нестриженой травой на лужайке. Апогей финского уюта, не прилизанного, а настоящего, напоминающего, что эти спокойные, как кони тяжеловозных пород, голубоглазые люди когда-то были грозой морей и первооткрывателями всего белого света, и носили рогатые шлемы.

   Окнами он выходил как раз на дорожку. Должно быть, это и есть дом господина Снеллмана. В окнах я никого не разглядел, зато на перилах веранды стояло две или три кофейных чашки.

   Господин Аалто казался необыкновенно сосредоточенным. Его похожую на мешок с сахаром фигуру перетягивал ремень, так, что капитан напоминал перевязанный верёвкой кусок медового торта. Лысину, против обыкновения, венчала фуражка. Правда, повёрнутая козырьком назад, из-за чего полицейский казался послом какой-то далёкой, маленькой южной страны. Аалто презирал все и всяческие формальности. Даже если событие требовало от него этих формальностей, он находил способ сделать что-нибудь не по шаблону. Когда мы подошли, ведя наших железных коней под уздцы, он расхаживал взад и вперёд, заткнув пальцы за пояс.

   - Что вы, ребята здесь делаете? - сказал он хмуро. - Зрительская трибуна вон там. Клянусь, ещё пара-тройка сопляков, и я поставлю здесь указатель с инструкциями, куда вам идти.

   Я оглянулся. Из нашей школы не было никого, зато на одном из дубов, точно огромные спелые яблоки, висели какие-то малыши. Даже отсюда можно было разглядеть, какими круглыми глазами провожают они каждый недовольный и, в сущности, бездеятельный шаг Аалто.

   Он явно был не в настроении. Рука, которая держала для квадратного лица господина Аалто нынче утром бритву, была очень небрежной: к следам порезов в паре мест там пристала вата. Глаза полицейского скучны и, как поссорившиеся супруги, глубоко залегали каждый в своей постели, укрывшись одеялом века.

   Юсси вытянулся перед шерифом по струнке, задрав голову, отрапортовал:

   - Помощник шерифа округа Тампере, Юсси Куомалайнен, прибыл! Разрешите ознакомиться с местом происшествия?

   - Не разрешаю, - отрезал полицейский.

   Но Юсси уже вовсю вращал головой.

   - Вон там, кажется, остались следы, - сказал он нам. Бросил господину Аалто: "Сейчас разберусь", и прежде, чем тот успел что-то ответить, потащил нас в сторону опрокинутого мусорного бака. Велосипеды остались валяться друг на друге рядом с раздувающимся от возмущения шерифом.

   Надо думать, все необходимые процедуры господин Аалто уже завершил, потому как нашему стремлению затоптать улики никто не препятствовал. Жестяной ящик казался помятым, как будто консервная банка, которую пытались открыть, стуча по ней молотком. Хищник просто обхватил бак с двух сторон, как человек берёт, к примеру, какую-нибудь коробку, и опрокинул. После чего подковырнул и сорвал крышку, а потом спокойно, не спеша, расправился с мусором. Остальные два ящика - для сбора бумаги и стекла - зверя не заинтересовали.

   - Что, и всё? - спросил Юсси.

   - Тише ты, - сказал Джейк, - смотри, это же следы от настоящих когтей! И такого размера! Этот медведь, должно быть, свихнулся на старости лет, если попёрся к людям.

   - А вот здесь следы, - сказал я, сделав несколько шагов в сторону леса.

   След, на самом деле, был всего один. Размером, как две наши ладони, напоминал отпечаток кошачьей лапы с выпущенными когтями. Здесь хищник, кажется, зацепил куст чертополоха и легко его вывернул, поэтому на свежей земле отпечаток был так заметен. Везде вокруг, шагов примерно на десяток, трава была примята, то ли лапами хищника, то ли подошвами мужчин поутру, уже не понять.

   Я встал на колени перед единственным следом и, наклонившись так, что между кончиком моего носа и почвой едва поместился бы палец, втянул носом воздух.

   - Ну и как, следопыт? - насмешливо сказал Джейк. - Что скажешь?

   - Даже не знаю, - пробормотал я, вставая с колен. - Пахнет землёй.

      Я просто подумал, что так непременно поступил бы Томас. Он обожал всё нюхать, причём обонянием мог похвастаться даже перед белками. И, конечно, нашёл бы, что сказать о медведе. К примеру, старый он или не очень, и что недавно он переходил болото. А ещё он мог взять крупицу земли и закинуть в рот - пожевать и попробовать на вкус, - но так под пристальным взглядом друзей я делать не рискнул.

   Мы разошлись в разные стороны в надежде найти ещё какие-нибудь следы, желательно те, что не заметил Аалто со своей свитой. Джейкоб искал на лесной опушке, внимательно осматривая каждый ствол и зачем-то постукивая костяшками пальцев по коре. Юсси самоуверенно расхаживал вдоль забора господина Снеллмана - наверное, искал, где отслоилась краска, чтобы свалить это на медведя. Я слонялся тут и там, не особенно поглядывая под ноги, и думал. Я всегда жалел, что у меня не было собаки. Лохматого пса с закрученным баранкой хвостом, огромного, как лев, и такого же оранжевого. Сейчас я, наверное, дал бы ему понюхать след, и он бы непременно его взял.