Александр Лекаренко - Портрет художника
Глава 26.
Десант из Америки приступил к работе. Прежде всего, детективы отправили за океан запаянное в цинковый гроб тело Гриззла-младшего, после чего принялись торить дорожки, по которым ходили их предшественники и неуловимый мистер Дзампо. Им не удалось найти охранника из арт-галереи, но они прочли в газетах о странном убийстве в районе старого железнодорожного вокзала - у проститутки была разорвана шейная артерия, и кровь ее таинственным образом исчезла. Предприняв розыски в этом направлении, они нашли квартиру, в которой недолго бытовал мистер Вич. Хозяин квартиры узнал своего постояльца по фотографии и назвал примерную дату его исчезновения. Обыскав квартиру, детективы обнаружили плохо замытые следы блевоты под ванной и гвозди, которыми мистер Вич крепил к оконным рамам куски плотной материи - это означало, что бедолаге было уже совсем плохо.. Они взяли за жабры господина Берковица, но господин Берковиц, не без оснований опасаясь за свою жизнь, уперся намертво и не сообщил им, что видел мистера Вича. Учитывая что в банках крови мистер Вич не появлялся, на связь с базой не выходил и таинственных убийств больше не происходило, следовало предположить, что он уже мертв. Однако, если бы он умер на улице, то сообщение о трупе, который сгорает в лучах солнца, непременно попало бы в газеты. Поскольку такого сообщения не было, то из этого следовало, что мистер Вич не умер, а был убит, и тело его уничтожено или надежно скрыто. Существовала очень небольшая вероятность, что такая зачистка могла быть проведена прямо в городе, поэтому детективы перенесли свое внимание в пригороды.
А в это время паломники из Сан-Франциско, располагавшие фотографиями мистера Дзампо и мистера Вича, осуществляли прочесывание культовых мест, двигаясь по спирали от места событий и имея центром спирали центр Афин. В самом городе и его окрестностях существовало не так уж много подобных мест, но, по мере расширения спирали и приближения к горе Афон, их становилось все больше и больше. При каждом монастыре и при многих храмах, находились дома приезжих, как для светских паломников, так и для монашествующих, в которых никто не спрашивал документов. Если бы иностранец захотел затеряться в Греции, он мог бы жить там годами, переходя от храма к храму и не привлекая ничьего внимания. Если такой иностранец, имел понятие о православии, он мог надеть рясу, и его бы приняли в любом монастыре, как монашествующего паломника из любой страны, в которой есть православная церковь. Монахи имеют такие же паспорта, как и любые другие граждане и не имеют никаких специальных документов, удостоверяющих монашеское состояние. Монах может иметь рекомендательное письмо, но это не является обязательным, и никто не возбраняет монаху паломничать в одиночку, если он получил разрешение настоятеля или того священника, который выполняет его функций. У большинства православных монахов просто нет денег для этого, а в русских монастырях существуют более строгие правила, но бедные русские или сербские монах - не единственные православные монахи в мире.
Учитывая тот факт, что мистер Вич и Гриззл-младший были изъяты из обращения совсем недавно, следовало сделать вывод, что мистер Дзампо или тот, кто его заменяет, находится не в Боливии и не в Китае, а где-то поблизости от места событий. А если это был мистер Дзампо или какой-то другой иностранец, то лучшего укрытия, чем какая-то из православных структур, ему нечего было и искать. В страну приезжали десятки тысяч паломников со всего мира, среди них можно было спрятаться, как лист в лесу. Исчезнувший мистер Вич, мог прийти к тому же выводу и исчезнуть именно на тех дорогах, по которым шли сейчас гости из Америки. Поэтому, разыскивая пропавших родственников, они повсеместно предъявляли его фотографию вместе с фотографией мистера Дзампо, но пока безрезультатно. Их розыски были весьма трудоемки, но не бесперспективны, в стране существовало огромное количество культовых мест, однако, сама Греция была не настолько велика, чтобы нельзя было объехать их все. К тому времени, как Алеша закончил свое предприятие на Родосе, монахи как раз собирались выдвинуться на острова.
Алеше при содействии отца Аристарха удалось скрыть произошедшее. Он вновь оштукатурил стену и очень быстро, всего за восемь часов, перенес изображение с фотографии на сырую штукатурку, с фотографической точностью и не втягиваясь в работу, никто не заметил подмены. Временное помрачение рассудка оставило его, растаяв, как дым за его спиной, теперь он уже не был уверен, а было ли оно вообще. Отец Аристарх предупреждал его, что такое забвение прошлого опыта - большая ошибка и самообман, но Алеша чувствовал себя совершенно здоровым, голодным к жизни и очень соскучившимся по Афро. Он вернулся в Афины и погрузился в свою прежнюю, полустуденческую, полухудожническую жизнь - он устал от эксцессов духа, ему хотелось быть как все. Обмен кровью с Афро стал для него так же привычен, как коитус между постоянными любовниками, он не ощущал его, как бремя или как повод для выделенности. Он не хотел быть молнией во тьме, ему не хотелось думать, что вокруг рыщут упыри, он кружился в потоке жизни, как мотылек в луче солнца - но барабаны Рока за сценой его жизни ни на мгновение не прекращали свой рокот.
Безуспешно обшарив окрестности Афин, детективы сняли квартиру, в которой недолго обитал мистер Вич, и заперлись в ней. Они располагали его личными вещами и образцом крови, привезенным из Америки, после всего сказанного и сделанного им больше ничего не оставалось, как предпринять вызывание. Они понимали опасность такого действа, поскольку голодный дух, которого они собирались вызвать, уже не был мистером Вичем и мог атаковать любого из них. Поэтому они взяли с улицы мальчика-гомосексуалиста, чтобы использовать его в качестве медиума и обезопасить себя. Мальчик запрокинулся и умер на седьмой минуте вызывания, но в ту же ночь они разыскали и вскрыли склеп на заброшенном кладбище.
Отец Аристарх совершал очень мало ошибок, но совершал их. Не уничтожить тело упыря было фатальной ошибкой, теперь десант из Америки, располагал мощным оружием, против его убийц.
Глава 27.
После первого опыта Алеша заинтересовался фресочной живописью, начал искать соответствующую работу и нашел ее через своего учителя Аристидиса. Аристидис представил его опытному живописцу, который расписывал новую церковь в предместье Афин, и Алеша поступил к нему в помощники.
Работа оказалась неизмеримо сложнее, чем та, которую он уже делал. Работать приходилось на лесах, высоко под куполом, сначала стоя на коленях, потом лежа на спине. От многочасового лежания навзничь с поднятыми вверх руками Алеша терял ориентацию и был вынужден потом долго сидеть, приходя в себя, прежде чем начать осторожный спуск вниз. Его наставнику тоже приходилось тяжело, хотя он и был привычен к такой работе, но это был уже очень пожилой человек.
Однажды, работая под куполом, Алеша вдруг ощутил холод. Сначала он подумал, что это вызвано оттоком крови от поднятых вверх рук. Но холод чувствовался и на лице, у него онемели губы и, глянув в сторону своего наставника, он увидел, что тот сел и недоуменно озирается. В следующую секунду леса начали медленно заваливаться набок, и они оба рухнули вниз с девятиметровой высоты. Алеша отделался легкими ушибами, но у старшего художника оказался сломан позвоночник, и он навсегда потерял способность передвигаться самостоятельно.
Художник был одиноким человеком, и Алеша стал посещать его в больнице. Он приносил фрукты и книги, но старик не хотел ничего, кроме вина, он не только обезножил, он потерял смысл жизни и был полностью деморализован.
- Я больше не могу работать, - сказал он однажды, - И у меня нет денег. Когда меня выпишут из больницы, я буду вынужден просить подаяние или умереть возле мусорного бака, - он был уже сильно пьян, по его лицу, заросшему седой бородой, покатились слезы. - Я буду помогать вам, - сказал Алеша. - Спаси тебя Господь, ты добрый мальчик, - ответил старик, - Но это не решит моих проблем. Просто пришла пора умирать.
Этой же ночью он разбил бутылку из под вина и попытался стеклом перерезать себе горло. Но руки не слушались его, или рассудок его совсем помутился - он изрезал себе лицо, губы, язык и захлебнулся собственной кровью. Эту бутылку принес ему Алеша.
Алеша позаботился о погребении тела, но как он ни умолял приходского священника, самоубийцу не похоронили в освященной земле. Алеша основательно напился, сидя над свежим могильным холмом, а протрезвев, вернулся к работе. У него не было никакого договора с церковным начальством, но он воспринимал эту работу, как долг, и хотел его отдать.
