Михаил Колесов - Никарагуа. Hora cero

Руководство СФНО возглавили девять «командатес», представлявших три направления его программы: Томас Борхе, братья Даниэль и Умберто Ортега Сааведра, Байярдо Арсе Кастаньо, Хайме Вилок Роман, Луис Каррион, Виктор Тирадо, Карлос Нуньес Тейес, Генри Руис Германес, — которые также заняли важные государственные посты.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Июнь. Манагуа

Восемнадцатичасовой перелёт прошёл спокойно. Ту‑154 вылетел из Москвы в 23.45. В Шенноне были в 4 часа ночи. Однако жизнь в зале аэропорта кипела многолюдьем. Здесь пересекались многие трансатлантические рейсы. Вместе с Сергеем Кольцовым летела его жена Лида, а также семейная пара Нистрюков с двумя маленькими детьми из Кишинёва и Виктор Васильевич Векслер, (из Одессы), с которым Сергей познакомился в министерстве. Векслер возвращался из отпуска. Он провёл короткую экскурсию по аэровокзалу Шеннона. Показал женщинам магазины Duty free, а потом угостил мужчин «портером». Он объяснил, что это своеобразная традиция. Чёрное пиво Сергею понравилось. Пролёт над Атлантикой прошёл без острых ощущений. В аэропорту Гаваны, куда они прибыли ранним утром по местному времени, несмотря на прошедшие четырнадцать лет, как он покинул этот аэропорт, мысль о том, что в нескольких километрах отсюда находится любимый город его юности, «защемило» сердце…

В Манагуа их встречал Колтун Евгений Григорьевич, которого Векслер представил как «старшего группы». Колтун, лет сорока пяти, по виду был похож на типичного председателя захудалого колхоза. Такой же невзрачный и суетливый. Рядом с ним стоял никарагуанец, который оказался начальником отдела иностранных связей университета Абелем Гараче. После завершения короткого представления они разместились в небольшом микроавтобусе. Векслер уехал на машине Гараче, пообещав навестить их вечером.

Микроавтобус, за рулём которого сидел молодой никарагуанец по имени Хосе, пересёк столицу страны Манагуа. Из его окон Кольцов заметил только то, что город состоит из одно–двухэтажных домов вдоль улиц, вьющихся лентами вокруг заросших травой и кустарником пустырей. Выехав за город, автобус направился по горному серпантину. Чем выше поднималась дорога, тем ниже опускались тучи. Собственно, это были даже не тучи, а сплошной накрывающий горы неподвижный полог.

Наконец, они въехали в открытые ворота окружённого забором–сеткой городка. Справа увидели двухэтажный дом за высокой каменной стеной, под навесом стоял вооружённый автоматом солдат.

— Это «Белая вилла», — произнёс Колтун. — До революции здесь располагался гарнизон охраны городка. Сейчас в ней живут наши лётчики. Вы с ними потом познакомитесь.

Тем временем автобус, петляя по асфальтированной дороге, подъехал к одноэтажному коттеджу, стоявшему на небольшом холме. У дверей дома росло одинокое дерево, похожее на пальму.

— Папайя, — предупредил вопрос Колтун. — Выгружайтесь! Здесь вы будете жить.

На каменных ступеньках, ведущих к двери, сидел никарагуанец в военной форме, совсем мальчишка лет шестнадцати, с «калашниковым» на коленях. При их приближении он поднялся и отошёл молча в сторону.

Из дома вышли молодые юноша и девушка. Было ясно, что это — «свои».

— Чеслав, — представился симпатичный парень, подойдя к машине и подхватив чемоданы Нистрюков. — Добро пожаловать!

— Наташа, — улыбнулась девушка и потрепала по головам растерявшихся детей. — Мы вам очень рады.

Колтун уехал на автобусе, предупредив, что вскоре «зайдёт».

Когда все вошли в дом, то оказались в большом холле. Напротив входа находились большие раздвижные стеклянные двери, через которые была видна постриженная зеленная лужайка, огороженная металлической сеткой, и на ней… детские качели (как оказалось, привезённые накануне). Слева — деревянная стойка «бара», за ним в небольшое квадратное окно в стене просматривалась часть кухни с холодильником. Слева от стойки в углу располагался большой деревянный стол чёрного дерева, вокруг которого стояло несколько стульев с резными спинками. Справа от стойки шёл короткий коридор, ведущий в три комнаты–спальни. Одна небольшая комната (вероятно, для прислуги) находилась с правой стороны от входа. В этой комнате жила Наташа. Комната, в которую провели Кольцовых, оказалась достаточна просторной, хотя почти всё её пространство занимала двуспальная кровать, точнее — большой поролоновый матрас на деревянной основе без спинок. Никакой другой мебели не было. В одну из стен был встроен шкаф для одежды и белья. Но сейчас он был пуст, постельное бельё завезти не успели. Окно было прикрыто деревянными жалюзи. Застеклённая дверь выходила на дворовую лужайку. Сопровождавший Кольцовых Чеслав тут же предупредил:

— Эту дверь, пожалуйста, пока не открывайте. Я потом объясню.

Побросав на кровать вещи и наскоро переодевшись, Кольцовы вышли в холл.

Через некоторое время за столом собрались обитатели дома. Чеслав и Наташа приготовили скромный обед. Они оказались «русистами», преподавателями русского языка, приехавшими сюда пару месяцев назад. Чеслав был из Москвы. Он уже побывал на Кубе. Наташа — из Воронежа. За границей впервые, так что, похоже, Чеслав её опекал. За бутылкой привезённой «Московской» и местной закуской ребята коротко ввели приехавших в курс дела.

— Посёлок называется «Планетарий», — рассказал Чеслав, — так как участки, на которых стоят дома, носят названия планет. Так, например, их дом называется Villa Luna, или сокращённо VL, и имеет номер 14. Посёлок находится в 18 км. от города. Здесь до революции располагался городок офицеров Генштаба сомосовской армии (Национальной гвардии»). Вокруг никакого жилья. Только горы и джунгли. Раньше это было удобно, так как посёлок усиленно охранялся. Сейчас охрана только в «Белой вилле». У их дома охранник появился два дня назад, после того, как в горах была слышна перестрелка. Но в случае «неприятностей» сообщить в город может оказаться невозможным, так как телефонная связь постоянно прерывается.

В городке в двух домах жили пять советских преподавателей, приехавших ранее. Из разных городов Советского Союза. Двое с жёнами. Остальные — «холостяки», как Чеслав, жена которого, тоже «русист», должна была подъехать позже. Средний возраст — тридцать лет, кто–то старше, кто–то моложе. Только Колтун и Векслер приближаются к пятидесяти. Кроме них и Чеслава остальные за границей впервые и испанским владеют слабо.

Вскоре появились две женщины–никарагуанки, которые привезли на автобусе продукты и под руководством Чеслава приступили к подготовке ужина. Но оказалось, что в доме нет в нужном количестве кухонной и столовой посуды. Чеслав сбегал за ней в соседний дом.

Кольцов вышел покурить на «крыльцо», где по–прежнему сидел в меланхолии никарагуанский мальчишка с автоматом. Сергей решил с ним познакомиться.

Мальчишку звали Хуан. Ему оказалось семнадцать лет. Он — «милиcиано», т. е. не военный, а «доброволец». Как понял Сергей, парень — из «пролетарской» семьи, в школе не учился, но умеет читать и писать. Ему было скучно, поэтому он с интересом поддержал разговор.

— А, вы откуда? — спросил он. — Из какой страны?

— Из Москвы, из Советского Союза, — небрежно ответил Сергей и был ошарашен репликой собеседника.

— Не знаю. А где это?

Сергей оказался в большом затруднении. Ему впервые в жизни предстояло объяснить, где находится Советский Союз. К какой географической точке привязаться? К какому океану приткнуться? И что знает о географии этот парень?

Не придумав ничего лучшего, он в отчаянии чуть ли не закричал:

— Понимаешь? Мы — русские! Из России.

— А! — обрадовался Хуан. — Я знаю. Россия — это там, где сейчас идёт война.

«Какая война? О чём это он?» — удивился Сергей.

Между тем его собеседник уверенно продолжал:

— Здорово вы дали американцам! Они получили хороший урок. Теперь они будут знать, что такое соваться в чужую страну.

И тут Кольцова осенило.

— Ты говоришь о Ливане? — спросил он. — О боях в Бейруте?

— Да, да! — обрадовался мальчишка. — Я очень уважаю русских. Они молодцы!

Кольцов понял, что объяснять этому молодому никарагуанскому патриоту, что Советский Союз — это не Ливан, и что русские в Бейруте не воюют, — сейчас не стоит.

К вечеру подошли соседи, и приехал Векслер, который привёз «подъёмные», по 217 долларов. Однако первая встреча соотечественников прошла довольно сдержанно. Говорить особенно пока было не о чём. Недолго посидели и разошлись. Задержался только Колтун, который коротко познакомил с программой на неделю.

После отбытия гостей, Сергей с Чеславом расположились у японского телевизора Sony в холле со стаканами рома со льдом (по–кубински «хайбол») и поговорили о «делах». Разговор был «предварительным», но Кольцов понял, что обстановка в этом небольшом советском коллективе не простая, и надо спокойно разобраться: кто есть кто. Чеслав ему понравился своей откровенностью и независимостью. Парень знал себе цену и не «дул на воду»…